Два шага до горизонта - Алексей Калугин

– Мне пришлось отворить кровь, чтобы привести тебя в чувство, – бросив на Граиса взгляд из-под кустистых бровей, произнес лекарь.

– Ну и напугал же ты меня, когда вдруг начал заваливаться со стула на пол, – покачал головой стоявший позади него Сирх. – Это мой личный лекарь, – Сирх одобрительно похлопал врача по плечу. – Один из лучших в Йере. Он уверяет, что с тобой ничего серьезного не случилось.

– Обморок стал результатом потери значительной части жизненных флюидов, произошедшей вследствие длительного переутомления, тяжких дум и неправильной организации режима труда, отдыха и питания, – пояснил лекарь.

«Астенический синдром, – отметил про себя Граис. – Распространенное недомогание среди ксеносов… Не думал, что и меня вдруг прихватит».

– Выпей, это укрепит твои силы, – лекарь поднес к губам Граиса серебряный кубок.

Граис с сомнением понюхал содержимое кубка. Пахло терпким красным вином и какими-то пряностями. Решив, что хуже не будет, Граис взял кубок в руку и залпом осушил его. Глядя на него, Сирх завистливо цокнул языком.

Волна тепла и покоя разлилась по телу Граиса. Потянуло в сон.

– Ты можешь отдохнуть здесь, – услышал он сквозь дрему голос Сирха.

– Нет! – Граис рывком поднялся и сел, свесив ноги с кровати.

Наклонив голову, он помассировал виски кончиками пальцев. Затем приложил левую ладонь к затылку и сильно надавил, одновременно напрягая шею.

– У тебя есть корень уаба? – спросил он у внимательно следившего за его манипуляциями лекаря.

– Да, – быстро кивнул тот.

– А пиоловое семя?

– Винная настойка.

– Подойдет. На одну кружку настойки пиолового семени добавь три щепоти толченого корня уаба…

– Три? – удивленно вытаращил глаза лекарь.

– Три, – подтвердил Граис. – И смешай все это с тремя ложками горной смолы.

– Ты собираешься выпить подобную смесь? – Лекарь смотрел на Граиса, как на самоубийцу, который уже стоит на самом краешке стола, накинув на шею петлю.

– Да, – кивнул Граис. – Тащи сюда то, что я сказал, да поживее!

Лекарь беспомощно посмотрел на Сирха.

– А в чем, собственно, дело? – раздраженно поинтересовался тот. – Что это за корень уаба и пиоловое семя?

– Я сказал лекарю, как приготовить тонизирующий напиток, который приведет меня в чувство, – с трудом удерживая голову, объяснил Граис.

– Если вначале эта адская смесь не убьет его! – возмущенно воскликнул лекарь. – Не всякое сердце выдержит такую нагрузку!

– Мое выдержит, – со сдержанным напряжением проговорил Граис.

– Ты уверен, что это необходимо? – с сомнением посмотрел на него Сирх.

– Да, – голова Граиса тяжело мотнулась сверху вниз.

– Делай, что он тебе велел, – приказал лекарю Сирх.

Неодобрительно покачивая головой и что-то бормоча себе под нос, лекарь вышел из комнаты.

– Что, совсем плохи дела? – Сирх присел на краешек кровати рядом с Граисом.

Граис провел ладонями по лицу и запрокинул голову назад.

– Не знаю, – честно признался он.

Сирх молча кивнул.

Так они оба и сидели какое-то время, дожидаясь возвращения лекаря. Граис боролся не столько со слабостью, сколько со спровоцированными астенией болезненной депрессивностью и полнейшим неверием в собственные силы. Сирх думал о чем-то своем, скользя взглядом по затейливым узорам покрывающего пол ковра.

Вернувшись, лекарь молча протянул Граису кружку, до краев наполненную бурой, едко пахнущей жидкостью. Затем он посмотрел на Сирха и, дабы снять с себя всякую ответственность за предстоящий эксперимент, строго официальным голосом произнес:

– Я ни за что не отвечаю.

– Все будет в порядке, – пробормотал Граис.

Прижав край кружки к губам, ксенос начал медленно втягивать в себя горький до отвращения настой. Отпив половину, он оторвался от кружки, чтобы перевести дух. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох и снова принялся пить.

Лекарь, приготовивший настой, следил за Граисом с тревогой. Сирх – с любопытством.

Допив последний глоток, Граис едва не уронил кружку на пол. Лекарь успел подхватить ее и, не сводя с Граиса глаз, поставил на стол.

Граис оперся руками о край кровати. Пальцы его изогнулись, впившись ногтями в плотную ткань покрывала. Глядя, как по всему лицу Граиса выступают крупные капли пота, лекарь беззвучно зашевелил губами, взывая о помощи к Поднебесному.

Состав, который Граис заставил приготовить лекаря, являлся смесью трех наиболее сильных из известных в Йере наркотических веществ. Лекарь был прав, утверждая, что только здоровое сердце может выдержать подобную дозу этого адского коктейля. Но на сердце Граис не жаловался. А стадия наркотического аутизма была необходима ему для того, чтобы хотя бы на время полностью отключиться от окружающей действительности и попытаться привести в состояние равновесия свой внутренний мир.

Граис уже почти не видел, что происходит вокруг него. Та картина, которую воспринимало зрение, прежде, чем отпечататься в сознании, преломлялась в заблокированных наркотиками нервных клетках, рассыпалась на тысячи мельчайших осколков, которые затем собирались в причудливую мозаику, не имеющую ничего общего с оригиналом. Дополненная раскрепощенным воображением, она превращалась в некую новую реальность, лежащую за пределами бытия.

Но Граис не собирался бездумно наслаждаться феерическими картинами. Погружаясь все глубже в водоворот изысканных красок и причудливых образов, он тем не менее постоянно сохранял контроль над небольшим участком сознания, в котором была заложена программа приоритетов.

Этому трюку в свое время научил Граиса Месс-ди-Месс. Конечно же, использовать в таком случае полагалось не жуткую смесь наркотических снадобий, а собственную психическую энергию, усиленную психопреобразователем, но сейчас у Граиса не было иного выбора. Провести корректировку сознания в ускоренном режиме с помощью программы приоритетов можно было, только находясь в полубессознательном состоянии, когда воздействие внешних раздражителей сведено к минимуму.

Граис опрокинулся на спину, охваченный приступом судорожной дрожи. Лекарь бросился было к нему на помощь, но Сирх властным жестом остановил его.

– Он убьет себя, – едва слышно произнес лекарь.

– Он сам сделал свой выбор, – так же тихо сказал Сирх.

Граис не видел и не слышал, что происходило вокруг него. Он не ощущал своего тела, корчащегося в судорогах на постели. В потоке энергии и света, ставшем пристанищем для сознания Граиса, тело не имело права на существование. Сознание ксеноса, выброшенное за пределы пространства и времени и избавленное от помех, с колоссальной скоростью изменяло свою структуру в соответствии с программой новых приоритетов.