Падение сквозь ветер - Олег Никитин

14 сентября. Подарил маме глиняную «картину». Она сначала даже не поняла, почему, сказала: «Что-то случилось?» Что такого должно случиться, чтобы после этого надо было вручить ей подарок – я не понял. «Поздравляю с днем рожденья, – сказал я, – и дарю это произведение искусства древних людей». Она поцеловала меня в лоб и поставила «картину» к себе на стол, и долго рассматривала ее. Но вид у нее при этом был не самый радостный, она почему-то вздохнула и сказала: «Уже тридцать пять лет». Потом она, наверное, полчаса расспрашивала меня про учебу в Ордене, но я старался не особенно распространяться (Геббот просил меня быть сдержанным в этом отношении). Хотел было поведать ей о своих мыслях по поводу квартиры на Береговой улице, но что-то меня остановило: не такой сегодня день, чтобы подобными планами делиться. И промолчал. «Я рада, что ты не ошибся с выбором», – сказала она под конец. Я тоже.

16 сентября. Кажется, Зубля простудился: лежит в своей коробке и никуда не выходит. Пришлось там поставить ему и плошку с водой, и еды набросать на тарелку. Но он к ней почти не прикасается. Вот что значит шляться по всяким помойкам и отбросами питаться! Но я слышал, что у крыс крепкий организм. Кроме того, я сварил ему целебный отвар из трав (специально в Ордене взял книгу по медицине, и немного порошков из хранилища подтянул) и залил ему в глотку чуть ли не целую кружку, хоть он и был очень этим недоволен.

17 сентября. Нынче в Ордене испытал настоящее потрясение. Мало того, что я способный стажер, так меня, оказывается, решили освободить от защиты предварительного диплома! В качестве эксперимента, как мне учитель сказал. А все потому, что в истинной магии иллюзий я показал себя с наилучшей стороны (это когда экзаменатора Дессона со стула уронил), и совет магов решил начать сразу с магии действия – сначала, конечно, мнимой (то есть с применением всяких ингредиентов и магических формул), а потом уже истинной (творимой лишь усилием воли и заклинаниями). Но изучить все применяемые в работе вещества мне, конечно, так или иначе придется: заклятия лучше тренировать с поддержкой атрибутов и разных порошков, а потом уже можно пытаться творить их мысленным усилием. То есть, если работа у меня пойдет так, как они ожидают, я уже лет через пять-шесть стану полноправным магом! У меня даже голова закружилась, когда я это услышал. «Но тебе придется доказать свое право на красный плащ мага, – сказал Геббот. – Никаких поблажек и скидок на молодость не будет». – «Я все понял, учитель!» – заверил я его.

18 сентября. Чудеса, да и только – Зубля восстал и на радостях прошелся передо мной на задних лапах! Видимо, таким образом он хотел мне сказать, что со здоровьем у него полный порядок. Короче, прошел он так и упал на живот: сил-то никаких не осталось после болезни. «Придется тебе, брат, отъедаться», – сказал я ему и выдал удвоенную порцию отрубей (я в подвале их постоянно храню, иначе эту зверюгу не прокормить). Сожрал он их и ушел-таки на прогулку, не утерпел. Видимо, по друзьям и подругам стосковался. Написал я эти слова и подумал: «Сходить, что ли, к Диннике? Или к Буззу, в театр? А то и к Маккафе». Надо определиться в этом вопросе, а потом идти. Но почему они сами не заходят?

7 октября. Перечитал свои последние записи – ба, сколько времени я не записывал ничего в дневник! А все потому, что я уже ни о чем, кроме магии, и думать-то не могу, все время в голове вертятся формулы заклятий, названия компонентов и способы их применения. После учебы гуляю по мокрым улицам, но время от времени замечаю, что нахожусь совсем не в том месте, где только что был. Сегодня видел, как с дерева слетел последний лист – уже даже не желтый, а какой-то бурый. А утром вообще попал под сильный дождь, даже плотный плащ меня не спас. Пришел в свою лабораторию и повесил его на спинку стула, сел в кресло и открыл книгу, которую читал уже несколько дней. Вот, думаю, удачный повод, чтобы применить полученные знания на практике (а это был труд по магии огня). Закрыл глаза и мысленно произнес довольно слабое заклинание, направив его на свою промокшую одежонку. И что же? Чуть дырку не прожег, хорошо, вовремя блокировал заклятие и остудил плащ потоком воздуха, а то он, по-моему, уже готов был вспыхнуть. В кабинете пар столбом! Только я вздохнул с облегчением, как открывается дверь – и на пороге возникает сам Мастер Эннеллий! «Вот, одежду сушил, господин Мастер», – пробормотал я виновато. Он покачал головой и потрогал мой сухой и горячий плащ. «Будь осторожен, Мегаллин, не сожги нам Орден», – сказал он и ушел. Мама сказала мне за ужином: «Давно что-то к тебе гости не приходили». – «Какие гости?» – «Ну, например, Бузз, или Динника. Или этот странный мальчик, кажется, Клуппер. Про Маккафу я уж и не говорю, сто лет ее не видела. Вы больше с ней не дружите?» – «Как, кстати, там Бузз поживает?» – поинтересовался я. «Ты у меня спрашиваешь? Это ведь твой друг, Мегги». В самом деле, давненько я их не видел, все больше в одиночестве по улицам шляюсь или в парке, на берегу Хеттики сижу. Только сейчас скамейки все сырые, но сегодня я догадался одну немного подсушить (тем же самым заклинанием!), пока никого рядом не было. Посидел-то всего несколько минут, как подскочили ко мне два человека, один из них капрал! Каждую букву на моей стажерской бумаге изучили, все никак не могли поверить, что это я скамейку высушил. Я понял, что на улице надо очень осторожно применять магию, а то могут быть неприятности с такими вот людьми. После ужина пришел в свою комнату, достал портрет Маккафы и долго смотрел на него, а в голове пусто, только обрывки формул проскакивают. Цирк, скорее всего, уже приехал, так что я мог бы ее навестить. Но почему я запомнил ее совсем не такой, какая она на портрете?

18 октября. Пришел сегодня в Орден и собрался продолжить чтение (сколько я уже фолиантов проштудировал – не счесть!), как Геббот мне и говорит: «Для тебя есть практическое задание. Сейчас пойдем в парк, и ты расчистишь дорожки от павших листьев, – сказал учитель. – Их нужно будет сжечь. Ты готов?» Я сразу прикинул, какие вещества мне понадобятся, и сунул пару пакетиков в карман (я уже давно притащил их из хранилища и пробовал применять понемногу, когда делал упражнения из книг). Погода сегодня самая удачная – ветер слабый, сухо. Я думал: неужели прямо при посетителях придется этим заниматься? Но оказывается, с самого утра ворота парка были закрыты, и никого туда не пускали, так что народ не рисковал быть сожженным или сметенным потоком искусственного ветра. Перед калиткой в парк нас встретил гвардеец, изучил предписание и пропустил нас на территорию парка. Тут же зеваки толпились (они всегда знают, когда и что происходит в столице), мечтали посмотреть на магическое представление. «Смотри, нового стажера привели», – сказал один из них товарищу, и все стали смотреть на меня, но я не стушевался, потому как знал все, что должен сделать. Мы немного отошли от калитки, чтобы не находиться вплотную к ограде, я сгреб ногами несколько жухлых листков и присыпал их пятью чешуйками летучей рыбы (для верности, хотя хватило бы и четырех). Мы отошли за дерево, и я начал «представление»! Гвардеец сперва усмехался, но когда увидел приближающийся к нему вихрь, пока еще совсем маленький, поспешил удалиться за калитку. Я специально подвел ветер к началу аллеи, чтобы нигде не оставлять никакого мусора, и уже отсюда собирался развернуться по-настоящему. Мой вихрь остановился и стал постепенно расширяться, захватывая в свою орбиту все больше и больше листьев. Он вышел за пределы ограды, и толпа зевак отступила, опасаясь быть сбитой потоками мусора. Честно говоря, я не знаю, как проделывали уборку листьев до меня (пацаном в этот день я всегда ходил в школу, а маленького меня почему-то не водили на это зрелище – видимо, совсем рядовая процедура). Понятно было, что листья лежат не только на дорожках, но и между деревьями, и они тоже должны были быть убраны и сожжены. Я старался на совесть, и хорошо представлял себе, как и чего должен добиться. Мой прямой вихрь, разрастаясь, тронулся в путь, проникая в самые «глухие» уголки парка, и наконец достиг небывалых размеров и в ширину, и в высоту (иначе бы в нем не уместились те горы мусора, что скопились за лето на территории парка). Гвардейцы, охранявшие ворота, отошли подальше, опасаясь угодить в поток воздуха. Через полчаса я приволок вихрь на полянку на берегу Хеттики и постепенно остановил его, превратив в порядочную кучу палой листвы. Из нее, пошатываясь, выбрались белки, ежики и прочие мелкие твари – обитатели парка, вылетело несколько потрепанных воробьев и ворон. Тут уж мой пакетик с пупырышками перцовой жабы пригодился весь без остатка, я высыпал его на бок получившейся горы. Горела она красиво и жарко, почти без дыма, и оставила после себя лишь небольшую кучку серого пепла (ее я из последних сил сдул в воду). Лужайка выгорела дотла, но тут уж я ничего поделать не мог. «Неплохо, – сказал Геббот с улыбкой. – Не слишком традиционный метод, но результат впечатляет. А о траве не беспокойся, весной взойдет как новенькая. Устал?» Точно, я был словно тряпка и едва держался на ногах. Учитель проводил меня до Театральной улицы и ушел в Орден, а домой я уже сам добирался, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания (Геббот был в красном плаще). Но я думаю, у нас в округе и так все знают, что я – стажер Ордена магов. Ну и пусть, вот перееду на Береговую, смогу пройти по улице без косых взглядов соседей. Проспал до трех часов дня! Вот, пообедал и теперь описываю свои сегодняшние подвиги.