Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном - Юрий Яблочков

Когда моя дочь Таня родила девятнадцатого марта сына, мне пришлось занимать тысячу у Саида под зарплату на подарок внуку, так как я все свои деньги тратил на проживание. На работе я очень обходительно относился к покупателям, никогда не обвешивал и не обсчитывал их. А наши покупатели, это, в основном, обездоленные государством пенсионеры. Они были очень благодарны мне и старались «отовариться» именно у меня.

Саид так и брал на базе забракованный товар, а мы его дёшево продавали. Поэтому у нас всегда была большая очередь пенсионеров и просто бедных людей, которых, приходит на рынок подавляющее большинство — за покупками «подешевле». Покупатели очень полюбили меня за доброе, уважительное отношение к ним. Многие из них говорили, что выбрали бы меня депутатом в Государственную Думу и даже президентом. Но всё это, конечно, я всерьез не принимал, а относился к покупателями со всей душой, как и привык по жизни. Обращался я ко всем на «Вы» и с уважением, о котором они уже забыли.

Дочь Таня заканчивала Государственный университет, осталось заплатить мне за последний семестр шесть тысяч рублей. Я пообещал пять лет назад выучить её и своё слово держал. Денег у меня в наличии в тот момент была только тысяча, и я занял пять у Ларисы, когда она была трезвая и в настроении.

Зимой я иногда возил Саиду на своем пикапе ещё и товар, его старая машина «УАЗ» нередко ломалась, но он платил пять процентов с выручки своим продавцам и мне, а за доставку часто забывал. Когда на улице было очень холодно, многие покупатели старались отовариться в контейнере в тепле, поэтому у Ларисы выручка часто была больше моей, и, соответственно, она больше и получала. Привезя товар на пикапе, я весь день ещё и торговал на улице. Было очень холодно, и мне приходилось тепло одеваться в рабочую одежду и распускать «уши» у шапки.

Выглядел я в такой форме одежды гораздо старше своих лет. А Ларисе стали «доброжелатели» отпускать комплименты: какая она молодая и красивая, а живет с таким старым и страшным мужиком, ничего из себя не представляющим. Ларисе, с её небольшим умом, эти слова вскружили голову. Она стала называть меня на людях «старичонко», оскорбительно ко мне относиться. Лариса стала просить других продавцов, чтобы нашли ей достойного её мужика.

ГЛАВА 28

Заговори, чтобы я тебя увидел.

Не зная наших семейных отношений, на девятое мая Саид пригласил меня с Ларисой на шашлыки отметить день рождения его младшего, третьего ребенка. Он был женат второй раз на молодой двадцатипятилетней русской женщине, у которой был ребёнок от первого брака, и Саиду она родила ещё сына. В лесу Лариса сильно напилась, и чего-то «наехала» на Саида, как она привыкла делать это со мной. Саид, видимо, к такому обращению не привык, и сразу сказал ей, что она больше у него не работает.

Приехав домой, Лариса устроила скандал и напала на меня драться во зле на Саида и меня, за то, что мы с ним друзья. Никак не ожидая, я получил удар ножкой сломаного стула по голове. Драться с ней я, конечно же, не стал, чтобы не напугать Аню, и в крови, приложив к ране полотенце, сразу ушел к Тане, где мне обработали рану.

Больше возвращаться в этот «содом» мне не захотелось. Ведь я могу убить эту дурищу, а вот этого делать мне ну никак не хотелось. А она может довести меня до этого рано или поздно. Кстати, Николай Васильевич чуть не убил её бабушку и, наверное, за это же. У них, видимо, в крови — приживаться к богатым взрослым мужикам и, пустив их по миру, потом издеваться над ними. Николай Васильевич, спившись с Зинкой и обеднев, по пьянке ударил её «бомбой» (бутылка ноль восемь литра) по голове, за что получил семь лет тюрьмы, где и умер. (А она жива по сей день в Доме престарелых).

Моей матери девичья фамилия была Смирнова. А меня эти смирновские чрезмерные всепрощаемость и жалость ко всем, которые я «цапанул» от своих деда и матери, пустили по миру. Мой отец был гораздо жестче и, наверное, просто убил бы таких моих жен. Хотя, Бог его знает: на измену своей первой жены он ответил только разводом.

В общем, потом я заехал к Ларисе на машине, забрать оттуда свои личные вещи. А там — целый «содом», к ним ещё приехала беременная Ленка с сыном. Эта семейка и в городе нашли «шинки», где торгуют денатурированным спиртом, который дают и в долг. Они все вместе в этой квартире и «лопали».

Лариса стала на меня «наезжать», чтобы я отдал ей долг, а сама жила в квартире, за которую мною уже было заплачено за месяц вперед, то есть я в принципе ей ничего был не должен. Лариса нигде не работала, а только пьянствовала, и деньги, которые она скопила, работая на рынке, у нее быстро закончились.

Она стала ходить на рынок и рассказывать всем нашим знакомым, какой я «козёл», не отдаю ей долг, не даю ей денег на дочь. А люди ведь не знали нас близко, наши дела, и обо мне стали судить с её слов. Я абсолютно никому не рассказывал правду о Ларисе, мне было стыдно за себя, с кем я на «старости лет» связался. Да она ещё «схлестнулась» с местным парнем, в молодости работавшим «быком», который с друзьями решил с меня этот «долг» востребовать.

А я весной каждое утро ездил на пикапе с одним старым своим клиентом (узбеком, торгующем фруктами в переходе метро) на оптовку за двести рублей, а потом целый день торговал на рынке с лотка у Саида. У меня к тому времени появились заработанные деньги, и я отдал Ларисе эти пять тысяч. Прекрасно понимая, что это всё неправильно, и что они эти деньги всё равно пропьют. Что, естественно, они и сделали. Ленка с огромным брюхом помогала им пропить мои деньги.

До какой же степени эта семейка нелюди: беременные пьют и курят, а ведь пьют суррогат алкоголя до упаду и сигареты прикуривают одна от другой. Ленка потом в райцентре родила девочку, но вскоре она умерла, говорят Ленка задавила её. Как и чего, я точно не знаю, но Ленку не «посадили». Может, девчонка сама умерла, какое хоть у неё могло быть здоровье.

Я Ларису вытащил из такой «клоаки», она пообщалась, живя со мной, с нормальными людьми, посмотрела мир, и за это такая мне благодарность. А до встречи со мной ей «светило», в лучшем случае, замужество с крестьянином-алкашом в деревне, где жили её мать и сестра. Ни один нормальный парень или мужик на неё бы не бросился в такой одежде и с такой репутацией. А заработать денег она там не смогла при всём её желании.

Мне, конечно, очень стыдно перед маленькой дочкой. Что с ней будет, с такой матерью и бабушкой? Всё-то эта Лариса делает неправильно, вопреки здравому смыслу. Я мог «рожать» ребенка только при условии, что могу вырастить и воспитать из него хорошего человека, умного и порядочного. А для этого, в первую очередь, он должен быть обеспеченным. А тут всё наоборот, только нищета и дурость.