Осколки тени и света - Мара Вересень

Холин, мальчик, которого я когда-то случайно увидела, успел сказать “прости” перед тем, как перестало биться его сожженное мною сердце. Но ни его просьба, ни мое прощение ровным счетом ничего не меняло. Никто не может родить сына мертвому, а значит…

Помню руки. Свои. Какие-то слишком белые, с посиневшими ногтями, красное смотрелось на них очень ярко и неуместно. Были еще чьи-то. Чужие. Меня подняли. Платье примерзло и хрустело, иней сыпался. Этот звук я почему-то слышала. Я не чувствовала себя снаружи, то ли стояла сама, то ли меня держали. Потом я перестала видеть лежащего на земле Драгона и стала видеть дорожку. Потом крыльцо. Потом дощатый пол. Решетку. Скамью. Снова руки. Красное стало бурым и крошилось. Внутри тоже крошилось и хрустело, как иней…

Ине…

Потом пришла Мелитар. Ее я слышала. Но не то, как она говорила, а то, как у нее болело внутри. Она принесла мою шаль, которую я забыла на крыльце. Я хотела сказать “спасибо”, не знаю, вышло ли, ведь я не слышала, а у нее слезы потекли. Она дала мне выпить что-то, и у меня тоже потекли слезы. Я не чувствовала, просто вода стала скатываться на руки, и бурые пятна размазались, а я стала различать звуки и голоса.

— Отправьте гонца вниз. Нужен некромант, желательно вне категории и инквизитор. Нескольких гонцов, чтоб могли на крылья взять. Так будет быстрее. А нужно уже сейчас.

— Вы же темный, Эверн, разве ваших действий недостаточно?

— Это вы темный, Каса, в том смысле, что неуч. То, что я там изобразил — на один чих и, в лучшем случае, до вечера. Если ЭТО встанет, вчерашняя мясорубка под Геле-Ир повторится здесь. Я НЕ некромант, и я НЕ могу работать с мертвым.

— Спрячьте клыки, Эверн, выглядит отвратительно. Хотя, знаете, я готов вам даже крови в стакан нацедить, чтоб вы сами тут управились. И потом, Тен-Морн должен был…

Тихий пронизывающий скрежет когтей по столешнице перекрыл гомон в помещении, и все разом замолчали.

— Во первых-х, меня с-с-стошнит. Меня и так от вас-с-с тошнит, еш-ш-ще и пробовать? Во-ф-ф-фторых-х, то, что Тен-Морн долж-ш-шен, и то, что он делает — больш-ш-шая разс-с-сница. И если он сюда придет, он придет не к вам, вы ему до бездны. Так что…

Мелитар теперь не было рядом. Я не поняла, когда она ушла. Кажется, замок лязгал, и металл скрипел по полу. Теперь ирья была где-то у входа в охоронец. Я слышала, как она открыла разговорчивую дверь, кликнула Ольку с улицы и назвала несколько имен.

Пахло сырым железом. Холодным. А мне нужно другое, горячее. И…

Ине…

Дрожало и сыпалось.

И что-то странное творилось с глазами, я могла видеть лишь небольшой участок рядом с собой, остальное размазывалось и тонуло в тенях, как будто идешь темным коридором с маленькой светсферой в руках. Виновато питье Мелитар или то, что я столько огня выплеснула, что теперь меня почти нет. Потому он меня не слышит? Или я звать не умею?

Я пошевелилась. Шаль сползла, шурша по сукну платья, я подобрала хвостики, сжала в руках. Выглядывающие уголки были похожи на пушистые цветы вербеницы. Встречный день уже сегодня. Все, как полагается: я — на краю.

— Откройте. Мне нужно к ней

Снова стало тихо, а потом решетка дрогнула, а замок хрустнул и на пол посыпалось. Почти как у меня внутри. Прохладные руки Ромиса казались мне горячими — так я замерзла.

— Как ты, светлячок? Погасла совсем…

Он смотрел на меня рубиновыми сферами с точками зрачка, и его руки становились холоднее, а мои — теплее. Он даже холод мог забрать, но ему было тяжело от моего запаха, и я сказала: “Хватит”. Он тут же прекратил. Так и сел прямо на полу.

— Ромис, я его уби…

Рука зажала мне рот, но тот, кто хотел услышать, услышал.

— Она призналась, Эверн, ее нашли над телом. Но я проведу дознание, так положено.

— Только в моем присутствии, — Эверн поднялся, отгораживая меня от ира Касы и жадных взглядов.

— По какому праву?

— Договор защиты. Инициирован главой дома Феррато, действителен, — вампир рывком обнажил предплечье и что-то показал вою. Печать, наверное.

— Здесь не Нодлут.

— Договоры защиты от конклавов первых семей вне границ. Без условий и оговорок. Вам процитировать Основание?

— Это лишнее. Но дознание положено провести.

— Проводите. Треугольник права соблюден: закон — вы, защита — я, свидетель — ирья Мелитар. Она глава общины. И обвиняемый.

Ромис повернулся и подал мне руку, помогая встать. Треугольник права и я со своим избирательным зрением. И слухом. Каса скрипел, Эверн был похож на низкую вибрирующую ноту, которую тянут сквозь сомкнутые губы, Мелитар звенела, как плетенки Встречного дня. Я была в тишине…

Ине…

— Немного формальностей, светлячок. Потерпи.

Мне хотелось спросить, не знает ли Ромис, случайно… Но вспомнила слова о Геле-Ир, поселке на краю долины за озером.

— Он придет, — шепнул Эверн, усаживая меня за стол. — Просто немного задерживается.

— Рассказывайте, ири Пешт, — сказал Осат Каса и подвинул кристалл в выемке записывающего артефакта поближе ко мне. Камень был, прозрачный, крупный, дымчато-розовый, как рассвет над горами. Записывающий артефакт напоминал круглую музыкальную шкатулку: основа с выемкой для кристалла и крышка с пластиной отражателя. Поверхность стола пересекали четыре глубокие царапины, оставленные когтями Эверна. Я потрогала ближайшую и шевельнула губами.

— Что рассказывать?

— Все, ири Пешт. Сначала.

Сначала, так сначала…

— Меня зовут Эленар Пешта-Холин, и я хотела бы… Я теперь вдова. По условиям соглашения с родом Холин, после рождения сына, зачатого во время ритуала, я вольна была уйти, но мой муж, Драгон Джейм Холин, темный маг, отказался меня отпускать, и я сбежала. Нарушенный договор мог лишить меня жизни в любой момент. Дело в том, что рожденный мною мальчик не был ребенком Драгона, и выходило, что хоть я выполнила обязательства перед родом Холин, я не выполнила их перед мужем. Таким образом Холины получили и нужное им дитя и меня. Зачем я им была нужна? Из-за дара в моей крови, которым я пользоваться на могла, но могла передать своим детям. Чтобы остаться в живых, мне нужно было разорвать договор на крови или добраться в старый дом родителей, о котором почти никто не знал. В Иде-Ир. Волшебное место, где можно победить смерть. Там я могла бы спрятаться…

Было тихо. Слушали не только здесь, в общем зале охоронца, за дверью с улицы — тоже. Кто-то из выходивших последним случайно или специально не прикрыл дверь как следует. Сквозняк полз