Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) - Агата Кристи

Ренисенб вскрикнула – слабо и беспомощно.

Это смерть, поняла она. У нее не хватит силы сопротивляться Яхмосу. В этом месте, где тропа сужается и откуда упала Нофрет, она тоже встретит свою смерть…

– Яхмос! – взмолилась Ренисенб.

Произнося его имя, она вложила в него всю любовь, которую раньше испытывала к старшему брату. Бесполезно. Яхмос засмеялся – тихим, нечеловеческим, торжествующим смехом. Потом он бросился вперед, вытянув перед собой похожие на когти пальцы, словно хотел схватить ее за горло…

Ренисенб попятилась, прижалась к скале и выставила ладони в тщетной попытке оттолкнуть его. Смерть неумолимо приближалась.

И вдруг она услышала слабый звук, словно звон натянутой струны…

Что-то просвистело в воздухе. Яхмос остановился, покачнулся и с громким воплем ничком рухнул к ее ногам. Ренисенб растерянно смотрела на оперение стрелы. Потом подняла взгляд и увидела Хори с луком в руках…

– Яхмос… Яхмос…

Потрясенная, Ренисенб снова и снова повторяла имя брата. Как будто никак не могла поверить…

Она стояла у входа в грот, и рука Хори по-прежнему крепко обнимала ее. Ренисенб не помнила, как он вел ее вверх по тропе. Она лишь беспрестанно шептала имя брата – в изумлении и ужасе.

– Да, Яхмос, – тихо сказал Хори. – Все смерти – дело его рук.

– Но как? Почему? И разве это мог быть он… ведь он сам был отравлен. Едва не умер.

– Нет, Яхмос не рисковал жизнью. Он точно рассчитал, сколько вина выпить. Яд вызвал у него недомогание, а потом он преувеличивал свои симптомы и страдания. Это был способ отвести от себя подозрения.

– Но как он мог убить Ипи? Он был так слаб, что не держался на ногах!

– Тоже притворство. Вспомни слова Мерсу о том, что после того, как яд выйдет из тела, силы быстро восстановятся. Так все и было.

– Но зачем, Хори? Этого я не могу понять – зачем?

Управляющий вздохнул:

– Помнишь, Ренисенб, как однажды я рассказывал тебе о порче, которая идет изнутри?

– Помню. Сегодня вечером я как раз об этом думала.

– Ты как-то сказала, что Нофрет принесла с собой зло. Ты ошибалась. Зло уже жило здесь – в сердцах домочадцев. Появление Нофрет лишь заставило его выйти из тьмы на свет. Ее присутствие сломало преграды. У Кайт нежная любовь к детям обернулась безжалостным эгоизмом в пользу себя и своего потомства. Себек из приятного и веселого молодого мужчины превратился в хвастливого и безвольного распутника. Ипи оказался не испорченным, но милым ребенком, а интриганом и себялюбцем. Сквозь фальшивую преданность Хенет стала явственно проступать злоба. Выяснилось, что громогласная Сатипи – трусиха. Сам Имхотеп превратился в капризного, напыщенного тирана.

– Знаю… знаю. – Ренисенб вытерла глаза. – Можешь не объяснять. Я и сама все это постепенно поняла… Но в чем причина… откуда берется эта порча, которая, как ты говорил, поражает человека изнутри?

Хори пожал плечами:

– Кто знает? Наверное, человек не может не меняться, и если он не становится добрее и мудрее, то перемены идут в другом направлении – в нем всходят семена зла. Или эти люди просто вели замкнутую, ограниченную жизнь – у них не было ни широты взглядов, ни воображения. Или, подобно болезням растений, зло заразно и передается от одного к другому.

– Но Яхмос… он как будто совсем не менялся.

– Да, и это одна из причин, Ренисенб, почему я начал его подозревать. Остальные – таковы уж были их характеры – могли дать выход своим чувствам. Но Яхмос всегда оставался робок, послушен, и у него не хватало смелости для бунта. Он любил Имхотепа и не жалел сил, чтобы угодить ему, а Имхотеп считал сына старательным, но глупым и медлительным человеком. Он презирал Яхмоса. Сатипи тоже ни во что его не ставила, помыкала им… Постепенно бремя глубоко затаившейся обиды становилось все тяжелее. Чем покорнее казался Яхмос, тем ярче горел внутри огонь его гнева.

А затем, когда он уже приготовился пожинать плоды своего усердия и прилежания, став совладельцем отца, появилась Нофрет. Именно она – или ее красота – стала последней каплей. Нофрет бросила вызов праву всех троих братьев называться мужчинами. Она разбередила открытую рану Себека, высмеивая его глупость, она привела в ярость Ипи, обращаясь с ним как с капризным ребенком без намека на мужественность, она демонстрировала Яхмосу, что не считает его мужчиной. Именно после появления Нофрет острый язык Сатипи довел Яхмоса до белого каления. Насмешки жены, утверждения, что из них двоих у нее больше оснований называться мужчиной, – все это заставило его потерять самообладание. Встретив Нофрет на узкой тропе, он, ослепленный яростью, столкнул ее вниз.

– Но ведь это Сатипи…

– Нет, Ренисенб. Тут вы все ошибаетесь. Сатипи снизу видела, как все произошло. Теперь ты понимаешь?

– Но Яхмос был с тобой в поле.

– Да, но только последний час. Однако ты не поняла, Ренисенб, что тело Нофрет было холодным. Ты же коснулась ее щеки. Тебе казалось, что она упала только что. Нофрет была мертва уже не меньше двух часов – в противном случае на жарком солнце ее лицо не показалось бы тебе холодным. Сатипи все видела. И в страхе бродила поблизости, не зная, что делать. Потом заметила тебя и попыталась отправить обратно.

– Хори, ты давно это знаешь?

– Догадался я довольно быстро. Поведение Сатипи подсказало мне это. Она кого-то – или чего-то – смертельно боялась, и скоро мне стало ясно, что боится она Яхмоса. Сатипи перестала донимать его, старалась всеми способами угодить ему. Понимаешь, это стало для нее ужасным потрясением. Яхмос, которого она презирала, считала самым робким из людей, убил Нофрет. Мир Сатипи перевернулся с ног на голову. Подобно большинству скандальных женщин, она была трусливой. Новый Яхмос пугал ее. От страха Сатипи начала разговаривать во сне. Вскоре Яхмос понял, что она представляет для него опасность…

Теперь, Ренисенб, тебе должен стать ясен смысл того, что ты видела своими глазами. Сатипи увидела вовсе не призрак Нофрет, когда упала со скалы. Она увидела лицо человека, который шел за нею, – собственного мужа. На этом лице было написано намерение столкнуть ее вниз, как он столкнул другую женщину. Объятая страхом, она попятилась и сорвалась. Имя Нофрет, которое Сатипи прошептала тебе перед смертью, означало совсем другое: Яхмос убил Нофрет.

Помолчав немного, Хори продолжил:

– Иса догадалась обо всем после одной фразы Хенет, не имевшей отношения к делу. Хенет пожаловалась, что я смотрю сквозь нее, словно вижу за ее спиной то, чего там нет. А потом заговорила о Сатипи. И тут Иса поняла, что все гораздо проще, чем ты думала. Сатипи не смотрела за спину Яхмоса – она смотрела на самого Яхмоса. Чтобы проверить свою догадку, Иса повторила слова Хенет, но так путано, что их мог понять только Яхмос – и только в том случае, если ее подозрение верно. От неожиданности он выдал себя, всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы Иса убедилась в своей правоте. Однако Яхмос понял, что она его подозревает. А когда подозрение возникло, все быстро стало на свои места, несмотря на рассказ пастушка… Мальчик был до такой степени предан Яхмосу, что беспрекословно выполнял все приказы господина… и в тот же вечер даже выпил настойку, от которой больше не проснется…

– О Хори, я не могу поверить, что Яхмос был способен на такое! Нофрет… да, я это понимаю. Но остальные убийства?

– Это трудно объяснить, Ренисенб, но как только сердце впускает в себя зло… оно расцветает в нем, как маки на хлебном поле. Наверное, Яхмос всю жизнь был склонен к насилию, но не решался на него. Он презирал свою роль робкого и покорного человека. Думаю, убийство Нофрет подарило ему ощущение власти. И первой это продемонстрировала Сатипи. Жена, вечно бранившая и оскорблявшая его, теперь стала послушной и испуганной. Обиды, до сей поры глубоко запрятанные, подняли головы – как змеи, одну из которых мы видели здесь на тропе. Себек и Ипи… один красивее, другой умнее – поэтому они должны уйти. Он, Яхмос, станет хозяином дома, единственной надеждой и опорой отца! Смерть Сатипи усилила удовольствие, которое он получал от убийства. Яхмос почувствовал себя еще более могущественным. После этого разум его помрачился… и зло полностью завладело им.

Ты, Ренисенб, не была ему соперницей. И он тебя любил – насколько это было еще возможно. Но мысль о том, что твой муж унаследует часть поместья, Яхмос перенести не мог. Думаю, Иса согласилась выдать тебя замуж за Камени по двум причинам. Во‑первых, если Яхмос нанесет очередной удар, его жертвой станет скорее Камени, чем ты… В любом случае она попросила меня проследить, чтобы с тобою ничего не случилось. Во‑вторых, Иса – она была храброй женщиной – хотела спровоцировать Яхмоса. Я следил за ним – поскольку он меня не опасался, – чтобы поймать с поличным.