Малахит - Наталья Лебедева

— Пришли братья Алмаз и Рубин к скале. Смотрят и видят: сидит на скале птица Гроу. Хорошо, что старик предупредил их, когда подойти надо. Спит птица. Залезли братья на скалу. И старший — Алмаз — схватил птицу за клюв, чтобы не могла она убить их своим криком. А младший — Рубин — разрезал ей брюхо и вытащил камень такой большой и прекрасный, какого никто никогда не видел. И сказал тогда Алмаз: «Вот бы, братец, и камень себе оставить, и принцессу у старого короля забрать…»

Дверь открылась, и в зал впихнули еще четверых испуганных мальчишек, старшему из которых было лет двенадцать, и одну маленькую девочку лет восьми.

По одежде Нефрит понял, что это дети крестьян. За детьми вошел Веселов — принц знал, что он здесь главный. Нефрит вскочил на ноги и подошел к Веселову:

— Зачем вам эти дети? Зачем? — зашептал он, от волнения размахивая своими длинными руками. — Они же ничего не умеют. Отпустите их, мы постараемся сделать для вас ещё больше камней… Мы ведь никогда не отказывались. Смотрите: дети камней даже сейчас работают…

— Сядь! — взревел Веселов и толкнул Нефрита в грудь, так что тот едва не упал на детей. — Не твоего ума дело! Кого посадим, с теми и будешь нянчиться!

Нефрит послушно уселся на место. Он готов был не жалеть себя, но боялся, что гнев Веселова обратится на детей.

В зал начали входить солдаты. Нефрит испугался — солдат было слишком много, и у каждого поперёк груди висело это странное, чёрное оружие, которого так боялись дети. Солдаты встали у стен. Потом в зал внесли зеленые ящики. Детей оттеснили в угол, они сгрудились там возле Нефрита, и каждый старался пробраться поближе к нему, обнять или хотя бы дотронуться рукой. И только старшие молча стояли с краю, потому что хотели защитить малышей, и потому что стеснялись просить Нефрита о жалости и утешении.

В центре зала двое солдат напряженно перебирали какие-то странные предметы: блестящие нити, цилиндры и коробки из тусклого металла.

Маленькая темноглазая девочка подняла на Нефрита свои блестящие глаза.

— Что это, дядя Нефрит? — шёпотом спросила она.

— Не знаю, милая. Ничего страшного, я думаю. Смотри, — принц показал на солдат, — они же не боятся…

— Иди-ка сюда, — Веселов подозвал Нефрита небрежным движением руки. Он отвел принца в угол, пригнул вниз его голову и зашептал в самое ухо:

— Видишь это? Это взрывчатка. Знаешь, что такое?

— Нет.

— Считай, что здесь спрятан огонь. Будете плохо себя вести, будет шум, гам, слёзы, будете бегать, прыгать, бросаться на солдат — сгорите к чёртовой бабушке. Это ты понял?

— Да… Понял, да… А как же дети?..

Но Веселов не ответил.

Глава 7 Заложники

Над лесом покореженной патефонной пластинкой кружила воронья стая. Под хрип и скрежет серого граммофона Веселов сочинял послание дворянам Камнелота.

Один за другим летели в угол смятые листки, вырванные из блокнота.

«Мы, освободительная и миротворческая армия, не признаем установленного в государстве порядка и предъявляем Малахиту, незаконному правителю, следующие требования:

— освободить из заключения принца Алмазника и признать за ним право на законном основании занять престол королевства Камни;

— обеспечить меня и моих людей амулетами, необходимыми для прохода к Столбу Живой жизни через деревню Малышневка;

— обеспечить меня и моих людей лошадьми и телегами (или иным транспортом) для проезда к деревне.

После того, как эти требования будут выполнены, мы проследуем к Малышневке и покинем территорию вашего государства. Гарантией соблюдения договоренностей станут граждане Камней, которые проследуют по всему маршруту вместе с нами.

В случае нарушения договорённостей граждане могут серьёзно пострадать».

Так выглядело послание, которое наконец удовлетворило майора. Этот листок декабрьским утром и получил Павел Малахит.

Он читал его в своем огромном кабинете в полном одиночестве. Сначала сидел в кресле, потом вскочил, подошёл к окну: показалось, что буквы сливаются в сплошные черные линии. Прочел и замер. Листок выпал из его руки, но Павел не заметил. Он смотрел на стол и ему казалось, что темная, длинная, блестящая поверхность надвигается на него, грозя раздавить, расплющить, сровнять с землёй. Потом сознание зацепилось за слово «граждане». «Граждане… граждане… О чем это — граждане?…» — думал Павел, глядя в окно, едва различая предметы среди молочно-серого пейзажа. «Ах, да — граждане!» Павел вспомнил и разозлился. «Совести не хватило написать: дети. Или — заложники. Ну что ж, теперь хотя бы понятно, в чём дело.

Так, что теперь? Во-первых, послать дворян к Торговцам — пусть следят за обстановкой и никого туда не подпускают. Не хватало ещё, чтобы крестьяне пошли на них с вилами. Там оружие, взрывчатка.

Потом. Можем ли мы выполнить их требования? Алмазник. Это не проблема. Алмазника можно и отдать.

Амазонит. Запас камней в королевской казне должен быть. Но ювелиров-амазонитов мало. Всего двое, и те очень слабые. Одни они не справятся. Ничего, можно привлечь остальных, будем работать руками. Но уйдёт на это несколько дней.

Но, чёрт, как же хочется их просто растоптать!»

Широкие зарешеченные окна пропускали в комнату много света. В комнате был камин, сложенный из белого камня, два кресла со светлой обивкой, столик из светлого мрамора, тёмная, тяжёлая дубовая дверь. Комната казалась чистой, но любому зашедшему сюда с улицы человеку ударил бы в нос тяжёлый запах болезни — сладковатый и навязчивый. Запах исходил от человека, сидящего на кровати. Он был плохо выбрит и одет в мятый, давно не стиранный халат. Он плакал, держа в руках выпавший зуб. Щёки его ввалились, и было ясно, что этот зуб был одним из последних. На вид этому человеку можно было дать лет восемьдесят и даже родной брат не сразу признал бы в нём блистательного Алмазника.

— Мы убиваем его, — сказал Павел Авантюрину.

— Ну и что? — возразил тот. — Сколько ему лет на самом деле? Больше ста, это точно. Столько не живут, ему и без нас пора скончаться.

— Ну хорошо, может быть, ты и прав, — нехотя согласился Павел.

Этот разговор состоялся давно, после того, как стало ясно, что Алмазник начал стремительно стареть — Авантюрин снял с него все амулеты, в том числе и тот, что был сделан из пластинок амазонита.

Теперь у Павла было два амазонитовых амулета, и они с Вадимом могли вернуться домой. Через несколько дней после коронации Павел пришёл к другу и протянул бело-зелёные камни:

— Вот, держи.

— Что это? — Вадим смотрел на амулет с раздражением и возмущением.