По следу скорпиона - Юлия Федотова

– Эдуардик, милый, ты живой?! Тебе получше? – заглядывая в глаза, спросила Ильза.

– П…получше, – прохрипел принц, благородно греша против истины. – А…что? Что это случилось?

– Эта зараза! Она тебя утопила! Хельги еле отбил, совсем захлебнувшегося вынули, – бестолково объясняла Ильза.

– Кто она? – простонал «утопленник», силясь извлечь хоть немного полезной информации из сумбурного потока слов.

– Да вот она, красавица наша! Познакомься!.. А вы вообще-то собираетесь его переодевать или пусть мокрый замерзает?!

Принц обернулся на голос и вздрогнул. Энка за белые нечесаные космы волокла…

Это была одна из самых отвратительных тварей, что ему доводилось встречать. По уродству она могла соперничать разве что с курганниками. Даже орки выглядели симпатичнее. Костлявая, голая, желтокожая, морщинистая от природы, а не от старости, белесое брюхо рахитично вздуто, чуть не до пупа свисают сплющенные груди, между когтистыми пальцами перепонки, морда плоская как блин, губ почти нет, зубы редкие и острые. Суставы узловатые, как у сехальского зверя верблюда, того самого, о котором Хельги говорил в стихе. В довершение картины ступни жуткого создания были немыслимым образом обращены назад!

– Это кто?

– Албасты, кто же еще? Не узнал? Помнишь, когда из Чернолесья вышли, их головы на кольях торчали.

Не узнал. Без туловища эти твари выглядели менее отвратительно. Вдруг молнией сверкнула страшная мысль. Дева! Прекрасная дева из сна, что стало с ней?! Неужели погублена водяной гадиной?

– Дева? – На него смотрели удивленно.

– Дева! Прекрасная, как богиня. Она вышла из реки… Где она? Ее надо спасать!

Аолен и Энка переглянулись.

– Теперь все ясно. Орвуда она просто усыпила, а его заманила, прикинувшись девой. Эдуард, послушай, не надо никого спасать.

– Но дева…

– Не было никакой девы. Чары, иллюзия. Тебя заманила албасты в облике девы.

– ???!!! – Эдуард долго думал. Мысль, что дева из сна и тварь из Менглен – одно и то же существо, никак не желала укладываться в голове. – А ведь я ее поцеловать хотел! – сказал он, смиряясь с грустной действительностью. – Вот ужас!

– Никогда не целуйся с незнакомками! – назидательно изрекла сильфида, грозя пальцем.

– Будем в Кансалоне, непременно своди Эдуарда к магам, – поучал Орвуд Хельги.

– Надо наконец выяснить, почему ему так не везет с водой. Ты был его наставником и несешь моральную ответственность за его благополучие…

– Лучше в Трегерате, – вклинилась Энка. – В Кансалоне маги не выдающиеся, а деньги дерут, будто все до одного великие. И на шарлатана легко нарваться.

Хельги утомленно кивал. Сейчас он был готов согласиться на что угодно, лишь бы отстали. Албасты попалась свирепая, голодная и необыкновенно сильная. Счастье, что на берегу нашлись подходящие камни – величиной с кулак, – иначе не справился бы.

– Потому что надо не камни раскладывать, как старуха пасьянс, – видя его состояние, привела любимое сравнение Энка, – а демонические способности использовать. Пора наконец забыть свои спригганские замашки, тем более они тебе так вредят.

– Отстань от него! – Меридит ринулась на защиту любимого брата по оружию. – Станешь демоном, тогда и будешь других поучать. Как умеет, так и поступает, тебе какая разница?

Девицы привычно бранились, а Хельги лежал у костра рядом со спасенным Эдуардом и лениво думал о том, что было бы, если бы он догадался треснуть албасты черным клубочком ОК’Кана? И снова откуда-то из глубин сознания пришел ответ: все последствия трудно предсказать, но реки Менглен в Аттаханской степи больше бы не существовало.

Убить албасты не удалось, оружие не брало. Здесь, в своей стихии, тварь, хоть и побежденная, все-таки оставалась еще очень сильна.

– А я вам говорил, не надо было драконье серебро сдавать, – каркал Орвуд. – Припрятали бы на черный день, глядишь, и пригодилось бы. Как сейчас, например.

– Драконье серебро запрещено законом. Мы ведь не разбойники, а честные воины, – втолковывал рыцарь.

– Подумаешь! У нас особая ситуация!

Они еще долго спорили о законности, нравственности и целях, оправдывающих средства. Хельги не стал их слушать. Хотел снова разложить камни, извести речную хищницу – девицы и Аолен помешали. Хочешь ее уничтожить – поступай как демон, а гробиться незачем. Так и отпустили. Хлюпая приплюснутым носом, жалкая и покорная; она на четвереньках уползла в воду.

А Эдуарду в сонном полузабытьи опять мерещилось дикое. Речная тварь, еще более гадкая и сморщенная, смотрела на него и шептала беззубым ртом: «Спасибо, пожалели, отпустили девку мою… Одна она у меня… Не забуду?..»

На подходе к Кансалону удрученная водным происшествием компания развеселилась – вспомнился вынужденный маскарад. Теперь в город они шли не таясь. Правда, Орвуд разворчался, обнаружив, что входная плата успела вырасти почти втрое. Удивительный народ гномы: сам таскает килограммы золота и при этом горюет из-за потери нескольких монет! Но премудрый представитель этого племени легко объяснил свою жизненную позицию: «Монетка слиток бережет».

Как отличается лесная тропинка от проезжего тракта, так отличался Кансалон позапрошлогодний от Кансалона нынешнего. Это было настоящее всемирное столпотворение. На улицах и площадях не протолкнешься. Гомон многотысячной толпы разноязыкие выкрики зазывал, скрип повозок, рев скотины сливались в гул, похожий на вой дракона. И снова живой поток подхватил путников, и не было возможности вырваться из него. Кого только не встретишь в нем, каких только лиц, рож и рыл не мелькало! Чего только не предлагалось почтенным покупателям! Товары со всего света стекались сюда, громоздились пестрыми грудами, достигающими иной раз высоты целого дома. Но как и в прошлый раз, было много, очень много военного снаряжения. Запах свежих кож, колесной мази, конского навоза, снадобий для врачевания ран и зелий вроде «соплей покойника» висел над Кансалоном – запах близкой войны. На рубежах неспокойно. Аль-Оркан поднялся, стягивает войска. Быть большой беде…

– Раз уж мы сюда забрели, вам надо пройти квалификационные поединки, – сказала Меридит Ильзе и Эдуарду. – Правила Гильдии, никуда не денешься.

Как всегда в подобных случаях, желающих поглазеть на бои собралось великое множество. Толпа ревела, гоготала, выкрикивала глупости, очень смущая неопытных испытуемых.

В противники Ильзе был назначен некто Монжи, молодой человек лет девятнадцати-двадцати на вид, немного излишне упитанный, надменный и крайне оскорбленный тем, что его заставили сражаться с девушкой. Видите ли, это ниже его достоинства. Он задирал нос и тихо, чтоб не услышали старшие, делал грязные намеки.