Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

Что эти психи задумали? Что им надо от меня?!

Если что – не смей плакать. Ударят – ударь в ответ. Слабо, но ударь.

Да.

Проклятые Алина и Арин – я отомщу вам, если вы решите что-нибудь со мной сделать.

– Ты что, – выкрикнула я, вновь пытаясь освободиться, – отстань, Арин! Отпусти меня, идиот!

– Тише, Кэт, – приложил он к губам указательный палец, все также без труда одной рукой, которая перехватывала мои плечи, прижимал меня к себе. Даже он, даже он намного сильнее меня! Несмотря на то что не выглядит сильным, он сможет сделать со мной все, что придет в его голову! А сестрица поможет!

В эти минуты я пожалела, что когда-то, еще в школе, не стала ходить с Нинкой на занятия по самообороне.

– Арин, что вам надо? – чуть срывающимся голосом спросила я.

Первая капля дождя упала мне на щеку. Ну вот, начинается дождь. Теперь в это открытое место точно не сунутся прохожие!

– Просто поговорить, она хочет поговорить, – прошептал мне на ухо парень, и меня стало раздражать то, что он пытается вести себя галантно и касается меня, – тише, пожалуйста. Мы не причиним тебе вреда, поверь.

Ага, так же как на дне рождении Лизы не «хотела причинить мне вреда» сволочная Алина. И если бы не Нинка… Лескова точно испортила мне лицо если не ножом, как обещала, так ногтями.

– Что-то мне так не кажется, – отвечала я, ища глазами людей в этом уголке Зеленого парка, но никого не было, совершенно никого. – Я не хочу с вами разговаривать, я хочу уйти, отпусти меня, Арин.

Парень и девушка переглянулись, и Алина отрицательно покачала головой.

– Вы ведь брат и сестра? – закричала я, чувствуя, как вместе со страхом в меня заползает холодной тонкой змейкой и гнев.

– Да, – отвечала Алина, подходя вплотную к бас-гитаристу, и с любовью потрепала его по волосам.

Почему… он мне врал? Что я сделала Арину? А еще недавно я так хотела себе такого старшего брата, как он. Кажется, он чей-то чужой старший брат.

– Как тебе не стыдно, Арин, – как-то по-детски заявила я парню, уже не пытаясь освободиться, – ты мне врал.

Ну вот, дождь закапал сильнее. Совсем скоро моя блузка будет влажной от его многочисленных капель. А брату и сестре было все равно.

– Я тебе не врал, Кэт, – отвечал он чуть хрипло, не отпуская меня. Интересно, а много ли фанаток этого парня захотели оказаться на моем месте, прижатыми спиной к его груди? Если бы Кей или Антон были на месте подлеца Арина, я бы насладилась моментом, честное слово, но рядом с ним… я не чувствовала ничего такого, что заставило бы бабочек в животе проснуться и летать в ритме бешеного восторженного джайва.

– Я думала, ты ее, – кивнула я на ухмыляющуюся Алину, – любишь! Ты ведь сам говорил!

– Как сестру я ее очень люблю, Кэт. Ты сама напридумывала себе разных вещей. Ты неправильно все поняла, – спокойно отвечал он. – Или, может быть, я не опровергал твоих ошибочных суждений.

Его сестренка расхохоталась, опершись рукой в грудь Голубя.

– У тебя оказалось куда больше иллюзий, чем у меня, детка, – явно подражая тону Кея, сказала девушка.

– Зато они были кратковременными. Ты же со своими долго еще не распрощаешься, – нашла я подходящий, по моему мнению, ответ.

– Заткнись, – побледнела, как вампир, девушка, – закрой свой рот, девка.

– Не так грубо, Алина, – предупредил ее Арин. – Не кричи на нее и называй по имени.

Защищает меня?

– Отпустите меня, – потребовала я вновь, стараясь не показать, что напугана – мало ли какие мысли сидят в головах этих двух идиотов? А тут совсем никого нет, и этот дождь…

В сумке есть ключи, если их достать, можно будет в качестве самообороны использовать их. Нинка когда-то учила меня этому…

– Прости, Кэт, подожди немного, – отвечал Арин. – Успокойся и выслушай, что скажет тебе Алина.

– А ты, получается, тоже Лесков, так? – спросила я, свободной рукой смахивая со лба тяжелые капли.

– Он мой любимый старший братик, – все с той же улыбочкой подтвердила девушка. – Естественно, он Лесков.

– Так это у тебя была девушка, а потом она… хм… забеременела и ее от тебя увезли родители? – почти злорадно спросила я у него, пытаясь сделать парню больно. Значит, про него говорила мать Антона.

Кажется, это получилось – его рука, держащая меня, едва заметно дрогнула.

– Что, тебе неприятно? – я стыдилась и до сих пор стыжусь этого чувства, но мне нравилось причинять боль Арину – ведь и он целенаправленно делал больно мне. Хотя и не хотел этого.

Что происходит со мной? Где прежняя Катя Радова, скучная дурочка, живущая в своем собственном мирке?

Я меняюсь?

Сестра Арина быстро взглянула на него. Мне кажется, или в ее глазах промелькнуло что-то вроде жалости и понимания?

– Катенька, – близко ко мне подошла Алина, – мне надо поговорить с тобой. Мой брат просто позвал тебя поговорить. Не трогай его и его прошлое.

– Я помню, как ты хотела поговорить в прошлый раз, – огрызнулась я, вспоминая пощечину.

Алина недовольно топнула ногой по едва влажной траве.

– Почему ты все время споришь! Я просто хотела тебе кое-что сказать сегодня. Преступить…

– Сказать о том, как ты классно провела тогда время с Кеем? Что, затащила его в постель? Развлеклись? Ему понравилось? Спасибо, мне все равно, оставь его себе, – напустила я в голове равнодушия, проклиная и ее, и Арина, и вообще всю команду «На краю».

– Выслушай меня, – стала серьезной эта стерва.

Я только кивнула, а сердце мое истерически стучалось в ребра. Да, я трусиха, и мне совсем не хочется, чтобы брюнетка выполнила свое недавнее обещание – что-нибудь сделать с моим лицом. Они отмороженные, эти брат и сестра!

– Катя, я никогда и никого ни о чем не умоляла. Другие умоляли меня, я – нет. Забудь Антона, выбери Кея, – с этими словами Алина встала на колени передо мной, удивленно глядящей на нее сверху вниз.

– Что? – широко открыла я глаза, а Арин, наконец, отпустил меня, украдкой задев мою щеку.

– Я прошу тебя, умоляю, заклинаю: оставь в покое Антона. Забирай себе Кея, но оставь Антона мне, – прошептала она.

Что это на ее щеках – слезы или капли зачастившего косого дождя?

И неужели их все же двое?

– Встань, – слабым голосом сказала я, но не решилась сама поднять Алину, продолжавшую стоять на коленях передо мной. Ее не смущали грязь и пыль земли и то, что дождь стал сильнее и попадал прямо на ее запрокинутое кверху, к самому небу, лицо, грозя размазать тушь и умело наложенные темно-бордовые тени.

Почему она не опускает своего лица вниз? Знаю, странно, в то время, когда перед тобой на коленях стоит девушка-соперница, размышлять – почему она не опускает лица и с тайным вызовом смотрит на тебя, будто ждет, что ты поддашься ее чарам. Нет, даже не чарам – ведьмовскому колдовству. Нет, Алина не дроу, она самая настоящая ведьма!

Унизившаяся ведьма, ты хочешь сказать.

– Прошу, прошу, пожалуйста, прошу, – словно колдовской заговор, шептала она. Арин стоял спиной к нам и лишь изредка поворачивал голову, чтобы раздраженно и устало – а я успевала почувствовать это – посмотреть на нас.

– Алина, поднимись, – снова предприняла я попытку поднять на ноги девушку, но она не слушала меня. Так и продолжала стоять на коленях, грациозно, а не униженно, упершись бледными ладонями в мокрый газон. Ее белые руки с длинными бордовыми ногтями, по которым тоненькой змейкой извивался черный узор, контрастировали с сочной зеленой травой.

Человек стоит передо мной на коленях, так на что же я обращаю внимание? Почему мне жаль эту девушку с порой сумасшедшим взглядом, но почему одновременно с этим меня охватывает чувство несправедливой победы и злорадства, которое больше присуще Ниночке, чем мне?

Ошибаешься. Твое злорадство всегда с тобой – как и все другие пороки. Ты просто не показываешь их так открыто, дурочка! Эта стерва распласталась перед тобой, она сейчас беззащитна в своих чувствах – сделай ей еще больнее, пусть мучается дальше!

И что мне делать? Сказать, что нет, милая Алина, Антона я тебе не отдам, он мой парень, и он любит меня, как и я его. А ты… ты оставайся с Кеем – пусть он пьянит тебя собой сколько ему угодно!

Да, точно, будь с Кеем. Стань зависимой от него.

– Катя, войди в мое положение. Пожалуйста, уступи. Я сделаю все что угодно, – тихо произнесла Алина, не смахивая холодных капель дождя, попадающих на ее шикарные волосы и тонкое лицо с болезненными глазами.

Она и так алкоголичка! Кей – ее личный сорт виски.

Воспоминание о Кее чуть-чуть раздуло во мне слабый, но яркий огонек злости, которую так старательно взращивал этот самовлюбленный идиот!

– Алина, нет, прости, – твердо сказала я, – встань, пожалуйста, с колен. Это смущает меня.

Это раздражает!

– Пока ты не согласишься, я не встану, – так же упрямо ответила Алина.

Эй, девочка с волосами цвета дерьмовой тьмы, а где же покаяние в твоем голосе? Нинка куда лучшая актриса.