Гулы - Сергей Кириенко

— Ты ничего не можешь мне сделать! — повторил гул, — А когда я выпутаюсь из этих веревок, ты умрешь!

— Я покажу тебе одну вещь, — продолжал Аз Гохар, словно не слыша слов гула, — это развяжет тебе язык.

Он вытащил из-за пояса нож и, разогнувшись над существом, несколько секунд смотрел на него, примериваясь. Потом резко взмахнул ножом. Правая рука гула треснула, словно сухая, прогнившая ветка, и отвалилась от тела…

Глава тринадцатая

Католическому священнику Винченцо Бокаччи было неполных пятьдесят три года. У него была крепкая фигура боксера и решительное лицо. Бен Аз Гохар, разговаривавший со священником сегодня днем, сделал правильный вывод: отец Винченцо способен постоять за себя и других. Последнюю четверть века он служил в церкви Сайта Мария Аквилония. Его знала половина прихожан Террено и священнослужители других церквей. Жизнь его проходила на глазах жителей города, и по мнению многих, нельзя было найти человека, более истово соблюдающего заповеди Господни. И все же была в его жизни страница, о которой ни один человек в Террено не знал. О ней отец Винченцо пытался забыть на протяжении последних тридцати лет, но до конца этого сделать не мог.

В молодости Винченцо Бокаччи не помышлял о том, чтобы стать священником. Он родился на юге Италии, в небольшом приморском городке близ Неаполя. Отец его был сапожником, мать — торговкой на рыбном базаре. С ранних лет юного Ченцо манило море. Он любил приходить в порт и смотреть на огромные теплоходы с черными трубами и роскошные яхты с белыми парусами, скользящие по морской глади и уплывающие за горизонт, — они казались ему самым прекрасным, что есть на свете. Отец Винченцо хотел, чтобы сын его стал сапожником. Но юный Ченцо вовсе не желал провести свою жизнь в пыльной каморке, забивая гвозди в подошвы старых сапог.

Рано узнав вкус вина и женщин и наслушавшись рассказов старых моряков, он понял, что его удел — путешествия. Далекие страны, словно сверкающие жемчужины, манили его. Единственной проблемой для юноши стало: как, не имея денег, начать путешествовать?

В восемнадцать лет он попал в армию. Отслужив полтора года в Италии, Винченцо Бокаччи решил стать наемником. Для этого он уехал во Францию и вступил в Иностранный легион. Стать солдатом и ездить с военными миссиями по странам — в этом он увидел возможность посмотреть мир. После шести месяцев в подготовительном лагере на юге Франции, он попал в один из батальонов, расквартированных на севере Заира. В части, где оказался Винченцо, были собраны наемники со всех стран Европы — датчане и немцы, испанцы и шведы. Их служба была проста: днем — непременные тренировки, вечером — увольнительные в город. Вечерами они отрывались на полную катушку: взяв пару местных девчонок, выезжали за город и там, раздев своих пассий и раздевшись сами, гонялись за ними по пустыне, подогретые алкоголем и марихуаной, а догнав, валили на горячий песок и вносили свою лепту в приумножение численности населения Африки…

Через три месяца такой необременительной службы батальон Винченцо бросили на юг страны — один из местных князьков захотел установить там свои порядки, для чего набрал около сотни человек из окрестных деревень, вооружил их и начал грабить проходящие правительственные обозы. Командование батальона решило, что достаточно будет одного вида вооруженных солдат, чтобы остудить пыл грабителей, но оно просчиталось.

Когда наемники вошли в район джунглей, контролируемый мятежниками, они попали в засаду. Половина батальона погибла в считанные минуты. Сам Винченцо Бокаччи чудом остался в живых. Когда остатки наемников вышли из-под обстрела, они были ошеломлены, но, придя в себя, решили отомстить за погибших. Проведя разведку, наемники установили район джунглей, в котором располагалось одно из поселений мятежников. Через двое суток, под покровом ночи, они вошли в эту деревню и сделали такое, о чем Винченцо Бокаччи не хотел вспоминать даже через тридцать лет…

Сорок вооруженных до зубов солдат, подогретых марихуаной и желанием крови, ворвались в деревню и, подпалив пару домов на окраине, принялись выгонять жителей из остальных. До сих пор он помнил ту ночь, когда на площади посреди деревни собралось около двухсот человек. Три четверти из них были женщинами и детьми. Среди мужчин большинство оказалось стариками. Но были среди них и молодые мужчины, которые по виду могли быть теми, кто два дня назад участвовал в бойне в джунглях. Таких набралось около двадцати. Нескольких из них наемники расстреляли сразу же — на глазах у собравшихся. Остальных поставили на колени и принялись выпытывать у них, где их вождь. Но упрямцы молчали. Каждый раз, задавая вопрос и не получая на него ответ, наемники брали одного и мужчин и отрезали ему член. Затем, дав несчастном помучаться пару минут, расстреливали. Но таким образом они ничего не узнали. Тогда наемники перешли к женщинам. На глазах у оставшихся в живых мужчин их женам и дочерям начали отрезать груди и бросать их бегающим по площади собакам. Мужчины молчали. Наконец, озверевшие от марихуаны, вида крови и упорства туземцев, наемники приказали женщинам снять с себя всю одежду и, согнав их на центр площади, начали вспарывать штыками, словно свиней, — от низа живота до груди. Над освещенной кровавым пламенем площадью висел тошнотворный запах смерти. В воздухе носились крики умирающих женщин и детей. Через полчаса две трети деревни было вырезано, но мужчины ничего не сказали. В конце концов, наемники расстреляли оставшихся в живых, а деревню сожгли…

Через три дня они нашли мятежного вождя. С севера страны пришло подкрепление, и солдаты разгромили отряд князька, а самого его повесили на платане, предварительно вырезав яйца и заставив его их съесть. После этого они вернулись на север Заира.

Прежняя служба возобновилась.

Но через короткое время Винченцо Бокаччи начали преследовать кошмары. Во сне он видел полыхающие дома, отрезанные женские груди, рассеченные влагалища, истекающие кровью, продырявленные черепа мужчин… Так повторялось из ночи в ночь. Вскоре он начал искать спасение в алкоголе. Он не ложился спать, не выпив полбутылки вина. Поначалу это помогало. Но затем кошмары принялись преследовать его с новой силой. Винченцо понял, что если в ближайшее время это не прекратится, он просто сойдет с ума. Он написал рапорт об увольнении и через две недели уехал в Италию.

Первым местом, куда он пришел, сойдя с корабля в Неаполе, был католический собор Святого Франческо. Впервые в жизни он исповедался священнику, и, как ни странно, ему полегчало. На следующий же день он пришел сюда снова. И через день… Неожиданно Винченцо Бокаччи понял, что церковь — то место, где душа его может найти успокоение. Переговорив с настоятелем собора, он решил посвятить остаток своей жизни служению Господу. В этом он увидел возможность искупить тот грех, что не давал ему покоя ни днем, ни ночью.