Лунный зверь - Гарри Килворт

Лисенок лежал, дрожа от страха, а белая его шуба светилась в темноте. Он знал, что любой враг заметит его издалека. Откуда-то доносился нестройный рев. Это не ветер, догадался А-сак. Он вспомнил, что там, за солончаками, шумит океан, но не мог представить себе, как выглядит это необозримое водное пространство, такое буйное, неугомонное. Воображение рисовало ему пугающие картины, где океан представал чудовищем с пеной у пасти. Пасть эта угрожала заглотить всю землю без остатка, она всасывала сушу, с шумом втягивала грязь и камни.

С наступлением утра лисенок немного приободрился. Выяснилось, что океан и не думал выходить из берегов и поглощать землю, просто густой белый туман окутал все вокруг и пропитал шубу А-сака сыростью. Но под солнечными лучами туман быстро рассеялся, облачка его, клубившиеся в бухтах, растаяли без следа.

А-сак вновь двинулся в путь, осторожно пробираясь через трясину. Проголодавшись, он остановился и разгрыз раковину, которая попалась ему на глаза. Внутри оказался склизкий солоноватый моллюск, совершенно отвратительный на вкус, но здесь, на болотах, привередничать не приходилось.

Утолить жажду было еще труднее, чем голод. Вокруг поблескивали лужи влаги, но А-сак не смог пить противную соленую воду. Жажда лишила его сил, и он едва дотащился до одной из многочисленных старых лодок, гниющих в бухте. На дне лодки сохранилась дождевая вода, которую лисенок с жадностью выпил. Потом он наткнулся на рыбешку, которая плескалась в лужице, и проглотил ее целиком, даже не очистив от вонючего ила. Чайки носились над ним, постепенно опускаясь все ниже и ниже. Скорее всего они надеялись, что белый лис ослабеет и упадет. Но А-сак показал им зубы, и они взмыли вверх, разразившись резкими криками.

Как-то, пересекая небольшой островок среди топей, А-сак увидел побелевшие лисьи кости и понял, что это гиблое место. Мрачная тень спустилась на душу лисенка. Трепеща, он покинул священную землю, которую, без сомнения, почтил своим присутствием лисий дух. Узнав, что его соплеменник нашел свою смерть в этом пустынном болоте, молодой лис совсем приуныл. Он чувствовал себя одиноким и беззащитным.

Ближе к полудню А-сак ощутил какой-то кисловатый запах и догадался, что это метки старой лисицы. Путешественник сразу воспрянул духом. Метки были оставлены на диковинных пирамидах, сложенных из комков сухой грязи. Некоторые из этих пирамид смыл прилив, но те, что стояли на более высоких местах, остались нетронутыми.

Хотя поиски А-сака увенчались успехом, к радости его примешивалось разочарование. Выходит, пришло ему на ум, не все рассказы об О-толтол соответствуют истине. Затворница явно покидает свой курган-склеп, чтобы обновить метки. Но, решил лисенок, наверное, она делает это глубокой ночью, в кромешной тьме, и, закончив, незамедлительно возвращается в добровольное заточение. Донельзя довольный собой — несмотря на все трудности, он достиг цели, — А-сак двинулся вперед. Вскоре чутье привело его к внушительному холму, о котором он столько слышал.

Если бы не пучки травы, зеленевшие на холме, поверхность его была бы абсолютно ровной и гладкой, как яйцо. Этот странный дольмен явно создала не природа.

Прежде чем проникнуть внутрь кургана-склепа, А-сак помедлил в нерешительности. Он беспокойно озирался по сторонам, и ветер ерошил его белый мех. Топи, подернутые ряской, отделяли уединенный остров от всего мира. Уродливые пирамиды сухой грязи нагоняли тоску. Но больше всего молодого лиса потрясло отсутствие птиц. Вокруг — никаких признаков жизни. Ни звука, ни движения. До ушей А-сака доносились лишь слабые вздохи Запасая, да время от времени трясина с бульканьем извергала пузырьки зловонных газов.

Вход в курган А-сак обнаружил не сразу, но, и заметив отверстие, не торопился войти. Вдруг это вовсе не тот холм, думал он, здесь все выглядит таким заброшенным и нежилым. Вокруг лаза, который словно отталкивал молодого лиса, не видно никаких остатков пищи — ни костей, ни раковин, ни перьев. Если О-толтол действительно живет здесь, она ведет себя не по-лисьи.

Наконец лисенок решился, просунул голову внутрь и принюхался. Множество запахов ударило ему в нос. В кургане было так темно, что А-сак невольно подался назад. Конечно, он не боялся темноты и, подобно всем лисам, мог различать контуры предметов при самом слабом освещении, но в жилище О-толтол царил непроглядный мрак. Во тьме мог затаиться любой враг, будь то призрак, человек или зверь. Холм был так велик, что тут вполне хватило бы места для человека. Впрочем, в затхлом воздухе не ощущалось человечьего запаха.

Молодой лис с трудом подавил в себе острое желание повернуться и броситься прочь. Оглянувшись, он бросил тоскливый взгляд на подернутые дымкой пустоши. Доведется ли ему вновь увидеть родной дом, пронеслось у него в голове. Впервые в жизни он оценил, как хорошо быть дома, в безопасности, под боком у родителей, даже запах которых успокаивает и разгоняет страхи. Эти болота тянутся без конца и края. Вернуться домой будет так же трудно, как и добраться сюда. Эта мысль повергла лисенка в такую печаль, что ему захотелось сесть и жалобно заскулить.

Но он призвал на помощь все свое мужество.

— Это лишь малодушие, — сказал он себе. — Я пришел сюда не просто так. У меня есть дело. И я его выполню.

И, преодолев минутную слабость, А-сак вновь просунул голову в лаз.

— Эй! — крикнул он что есть мочи. — Есть здесь кто-нибудь?

Молчание.

А-сак вновь позвал. На этот раз из недр кургана донеслись какие-то неясные звуки. Но лисенок не решался углубиться в непроглядную темноту. Он уселся и стал ждать, не выйдет ли хозяйка. И действительно, запах старой бобылихи становился все отчетливее. Наконец из лаза высунулась узкая морда, на которой почти не осталось шерсти. Пара глубоко посаженных посверкивающих глаз неприветливо уставилась на А-сака. Изо рта у лисицы исходило зловоние. А-сак разглядел, что зубы у нее гнилые и поломанные.

— Что надо? — проскрипела владелица кургана.

Смущенный столь нерадушным приемом, А-сак отступил назад.

— Ты ведь О-толтол, мудрая лисица, знахарка и прорицательница? — выдавил он из себя.

— Да, меня так называют, — последовал ответ. — Хотя сама я в этом вовсе не уверена.

— В том, что ты знахарка и прорицательница?

— Нет, в том, что я лисица. Я живу давно и забыла, кто я на самом деле. А разве это важно? — Она говорила отрывисто и резко, словно хотела запугать нежданного гостя.

— Не важно, конечно. Но раз тебя зовут О-толтол… — запинаясь, пробормотал А-сак.

— Э, малый, ты, вижу, звезд с неба не хватаешь! По-твоему, если я назову себя Гогомагогом, это превратит меня в человека? Хотя кто знает… Надо будет как-нибудь попробовать.