Серые братья - Том Шервуд

Тень шевелилась, росла, она жила уже сама по себе, отдельно от раскинувшей руки ведьмы, и Иероним, с перекошенным ртом, с готовыми лопнуть от напряжения глазами, увидел, что тень – это чёрный контур лица. Вполне схожее с человеческим, лицо имело особенность: из лба у него, в стороны, параллельно полу, торчали два длинных рога. Да, это был не крест. Это были рога.

Лицо, покачиваясь и уплотняясь, встало во фронт, и тёмная шея, словно круглый массивный рукав, уходила вполне явственно вниз сквозь камни. Отчётливо обрисовались черты – надглазные дуги, острый клин челюсти, бугры скул. И вдруг Тень открыла глаза. Иероним помертвел. На чёрном лице – ещё более, до невозможности чёрные зеницы, и мгла плеснула оттуда. И вдруг – ещё двинулись щёки, клин челюсти пошёл вниз, и огромная, от пола до потолка, Тень приоткрыла на небольшую щель рот.

– Что ты делаешь, Иероним? – гулко и внятно произнесла Тень. – Что ты делаешь?

И в голосе этом было многое: и интонация былого знакомства, и покровительство старшего, и оттенок приветливости, и укор. Странно, но как только раздался голос, с Иеронима пал страх, истаял, словно пелена инея на промёрзшей земле, если плеснуть на неё дымящимся кипятком. Он почувствовал необъяснимое облегчение. Вдруг порыв неслыханной дерзости всколыхнулся в груди. Закрыв рот и утерев залитый слюной подбородок, Иероним вслух поинтересовался:

– И что же я делаю?

– Зачем ты помогаешь Вадару? – спросила Тень, явно воспринимая их беседу как нечто вполне естественное.

– Чтобы стать главой трибунала, – тоном отчёта сказал, почему-то виновато мигнув, инквизитор.

– Вадар считает тебя самым опасным врагом, – произнесло чёрное неведомое лицо. – Он уже нанял в Риме убийц и послал их в Массар, чтобы отравили тебя. Нанял на твои деньги!

– Вот как?! – только и смог вымолвить ошеломлённый Иероним.

Он каким-то естественным образом принял за нелепость интересоваться – кто его собеседник и что вообще происходит. Покровительством и знанием потрясающих тайн веяло от пришельца из мрачного мира, и для юного Люпуса этого было достаточно.

– Что… мне… делать? – спросил он, чуть подавшись вперёд.

– Ты сделал главное, – в голосе тени прозвучало довольство и умиротворение: – ты сделал выбор.

– Какой?

– Выбор – кому служить: Богу – или Властителю преисподней.

– Сатане?! – расширил глаза Иероним.

– О, нет, – тёмный лик, казалось, пробует улыбнуться. – Не замахивайся на масштабы вселенной. Мы с тобой служим всего лишь Подземному Демону. А из обыденного ты должен сделать вот ещё что: (тут старуха покачнулась, одна рука её слегка обвисла, – и рог тени в ту же секунду поник, и тень, увидев это, заговорила поспешно и чётко, давая понять, что времени у них мало) немедленно найми людей, которые отравят Вадара. Пошли ему деньги в Рим с этими людьми. Скоро приедет аббат Солейль, официально назначенный Ватиканом на должность заместителя главы трибунала. Прими это с лёгкостью и почтением: посланцы Вадара едут убить именно заместителя, Вадар в таких случаях не называет имён. Если у них не получится – сам убей аббата Солейля. Убей обязательно! Это важно! И срочно убей Глема, прорицателя-старика! Сожги все протоколы его допросов…

– Я слышал, – быстро вставил слово Иероним, – венец мученика…

– Это – меньшая неудача! Недопустимой неудачей будет их встреча, старика и Солейля. Убей обоих. Скоро станешь главой трибунала, – не сомневайся, я изо всех сил воздействую на умы некоторых священников в Ватикане. Сделай своим искренним другом епископа. Пока ты будешь поставлять ему красивых ведьм для допросов – он в твоей полной власти. А теперь главное. – (Иероним ещё больше подался вперёд.) – Нам нужен гав-вах.

– Что это? – торопливо, с готовностью спросил инквизитор.

– Боль и страдания. Ты – единственный из всех нас, обитателей подземного мира, живёшь в мире Солнца и имеешь власть над людьми. Боль и страдания в солнечном мире – там, у вас – здесь – наша еда. Присылай нам больше еды. Мы голодаем.

– Когда я допрашиваю заключённых, я делаю гав-вах? – быстро поинтересовался Иероним.

– Да. И знай, что гав-вах – это не только страдания тел. Если ты на глазах у связанной матери будешь мучить её ребёнка – из неё выйдет очень жирный гав-вах.

Вторая рука старухи поникла, и второй рог у тени принял заметный наклон.

– Если мы больше не сможем увидеться наяву, – заторопилась тень, – помни: войдя в полную силу, ты должен проникнуть в те страны, где нет инквизиции, и где мы получаем мало гав-ваха.

– Россия и Англия! – быстро ответил Иероним.

– В России тебе ничего не удастся, там пра-вославие. Иностранный священник там и шагу не ступит. Продолжи своё дело в Англии. И, чтобы прибыть туда открыто, добейся сначала англиканской должности в одной из колоний, в Америке…

Ведьма, пискнув жалобно, покачнулась, руки её упали, и в тот же миг опрокинулась навзничь, на камни пола смятая Тень. Иероним вдруг почувствовал, что колдовство ведьмы проходит, и способность двигаться снова вернулась к ногам. Он вскочил, но тысячи невидимых игл вонзились в полыхнувшие болью ноги, – как будто он до омертвения их отсидел, – вскочил и упал лицом вниз. Упала и старуха, отчаянно всплеснув напоследок руками, и это движение отозвалось в стремительно падающей вниз Тени – у неё этот жест выразился в широком взмахе распростёршихся вдруг чёрных перепончатых крыл. Иероним лежал по-прежнему лицом вниз, и вдруг с жутким, пронзительным ликованием ощутил, что он видит сквозь камни пола, и сквозь бутовый старинный фундамент, и ещё, ещё глубже. Он – не такой, как все! Он – могучее существо!

– Я оставлю тебе часть своей силы! – прокричал снизу плывущий удаляющимися кругами ангел мрака. – Жизнь твоя будет долгой! Делай гав-вах, и получишь вечную власть и бессмертие! – И снова из далёких глаз его полыхнула беспросветная мгла.

Иероним долго лежал не шевелясь. Мёртвая ведьма, подвернув руку, лежала рядом. Тихо тлели догоревшие факела. Иероним, в темноте и в тиши, улыбался. Но тишина не была полной: кровь, падающая с изнанки пыточного подвала, приветливо говорила ему: «пок… пок…»

Он встал. Потянулся, словно сладко поспал. Не удивляясь тому, что хорошо видит в темноте, прошёл к выходу. Поднявшись наверх, он встретил тревожно вышагивающего возле тайной двери Гуфия.

– Кричали, – торопливо метнулся к нему Гуфий, – а не разобрать, это там, у вас, – или в помещении для допросов… Я не решился спуститься, – но вижу, что правильно, у вас всё в порядке.

Было очевидно, – он знал, что раздирающий крик шёл снизу, но не спустился из страха. Иероним поднял лицо и взглянул на него. Гуфий, приняв его взгляд, вдруг отшатнулся, как от удара, лицо его побледнело, и он упал на колени, как будто ноги его подсекли сзади мечом. Не обращая на него внимания, Иероним прошёл в комнату для допросов. Он чувствовал в себе такую распирающую его мощь, что боялся произнести слово, – казалось – от этого рухнут стены.