Метаморфозы вампиров-2 - Колин Уилсон

— Ну что, пора приступать.

Все сразу же образовали круг и склонили головы, Карлсен поспешно примкнул. Крайски, кстати, остался под прикрытием мегалита, ежась от ветра.

С первых же секунд врубада все сомнения у Карлсена канули, сменившись дружеской сплоченностью и доверием. Быть не может, чтобы кто-нибудь из этих парней с угловатыми толанскими лицами и орлиным взором способен был предать или хотя бы заслуживал малейшее недоверие. Причастность к совокупному уму ощущалась как нечто глубоко удовлетворяющее, можно сказать, заразительное. Безопасность и единение были такие, какие бы— товали, пожалуй, лишь среди снаму. В этот миг примирения обаятельным казался даже Люко — ведь, в конце концов, он здесь лидер, командир.

Сомкнувшись с остальными, Карлсен понял, что их цель сейчас — исследовать потенциал объединенного волевого усилия. Он у них уже был, проблема в том, что до изъявления наружу его характер толком не известен. Для осознания собственных возможностей им надлежало проявить себя в действии. Это пробудит озарение, которое и послужит одолением восьмой степени.

Первым делом надо было разогнать дождь и туман. Для этого общее усилие спроецировалось на конкретную точку в тучах, намеченную Кребом, и тогда прозвучал мысленный приказ рассеяться. Поскольку семикурсники упражняли в свое время волю на клубах дыма, процедура давалась сейчас до нелепого легко. В данном случае надо было лишь сфокусировать цель: увидеть чистое небо. Луч совокупного усилия пронзил тучи, закрутившиеся грузной воронкой. Через несколько секунд в ней расширилась колеблющаяся прогалина, через которую виднелась зелень неба. Тучи всасывались в горловину воронки, крутясь, как сливающаяся в ванне вода. Прошло несколько минут, прежде чем наметился какой-либо дальнейший прогресс. Свинцовая туча постепенно истощилась до молочной белизны, через которую пятнами просвечивало небо. Стало ощутимо теплее, так как на вершину начал прорываться пока еще неровный свет. Наконец светило заполыхало во всю мощь и остатки тумана истаяли без следа. Над долиной в направлении Горша серебристым занавесом выстелился дождь.

С окончанием врубада Карлсен повернулся лицом к западу и впервые смог целиком оглядеть Буруджи-Рота. Вид с «Кресла бога» — и тот не подготовил к восприятию зрелища, сколь либо подобного по величию. На Земле даже с высочайших пиков горизонт отстоит максимум на сотню миль. Здесь на Дреде это могла быть тысяча миль — панорама простиралась без конца. Такого вида Карлсену не открывалось даже при снижении над Горами Аннигиляции — все равно, что озирать континент откуда-нибудь с орбиты. Изумленность, оцепенение, даже священный ужас — все это одинаково не годилось для передачи ощущений, поскольку само величие зрелища предполагало полное презрение всяких человеческих эмоций. Все купалось в золотисто-огненном свете, характерном для угасающего дня, с той разницей, что солнце сияло сейчас непосредственно над головой.

— Видел хоть раз что-нибудь подобное? — с улыбкой поинтересовался Креб.

— Чтобы такого — никогда. Горы Аннигиляции видел…

— А-а, у нас в свое время происходил там парикшим.

— Парикшим??

— Что-то вроде… — Креб развел руками, тщетно подыскивая жест, — что можно делать руками.

На помощь пришел Крайски:

— Он имеет в виду скульптуру. Ты догадался, что те горы искусственного происхождения?

Смысл этих слов дошел не сразу. Лишь спустя секунду-другую воссоздалась в памяти панорама Гор Аннигиляции: гротескные сюрреалистические очертания с «ведьмиными шляпами», кручеными «мостами дьявола» и уродливыми, искаженными лицами и силуэтами.

— Да, мы сами создавали те формы, — перехватил Креб вопросительную мысль Карлсена. — Наш гребис, — он кивнул в сторону Люко, — был одним из парикши. Хотя первым парикши был Мардрук. Именно он…

Креб осекся на полуслове: сзади поднял руку Люко. Даром, что стоя спиной, юноша почувствовал команду старшего.

Люко стоял у парапета, глядя через Буруджи-Рота на запад. Карлсен приблизился к тому месту и снова ощутил безотчетный страх раствориться в некоем небытии перед лицом этой бездны. Зияющая пропасть была такой глубокой, что в полпути над долиной висели облака. Карлсену нередко доводилось летать на такой высоте в аэроплане, но при этом ощущение пустоты внизу сводилось на нет. Здесь же твердь под ногами и стены склонов, уходящие вниз миля за милей, подчеркивали реальность дали. Да еще и парапет, не доходящий даже до пояса, усугублял дискомфорт.

По ту сторону долины усеянный бурыми камнями склон всходил к изломанному заснеженному пику, еще более высокому, чем Броог. Он был одним из трех, сходящих к югу, из них последний обрывался отвесно (он был виден с Ибарра-Бруига). Его верхушка приходилась вровень с вершиной Броога, примерно в пяти милях над долиной. Меж двумя вершинами пониже ползла широкая река, шум которой отчетливо слышался даже на таком расстоянии. Из дальних гор большинство было одето лесом. В средней отдаленности над местностью господствовали остатки горы, некогда вулкана. Циклопической силы взрыв когда-то оторвал ему верхнюю часть, оставив похожий на кротовую кучу кратер, однако даже оставшийся обрубок был выше Броога. Более низкая цепь на севере (до нелепого низкая в сравнении с пиками Буруджи), странно схожая с хребтом ящера, заканчивалась синим округлым озером. За ним вздымалась одна из самых броских гор в цепи — ис— полинский шпиль высотой с Броог, всходящий чередой неровных террас и выступов. Похоже на какой-нибудь замок великана из детской книжки. Причем уже отсюда видно: происхождение явно не природное.

Когда собрались все, Люко указал на Креба:

— Первый выбор за тобой.

Креб неторопливо, вдумчиво оглядел пейзаж. Подняв через несколько минут руку, он указал на реку, текущую меж двух противостоящих вершин. Люко кивнул. При этом непонятно, что имелось в виду: гора как гора, и менять в ней что-либо не было смысла. Когда же Креб, склонив голову, послал телепатический сигнал, серьезность и целенаправленное упорство ощутились ярко, как никогда. Особенно в момент его, Карлсена, вхождения во врубад.

В этот миг процедура неожиданно изменилась. Люко, вместо того чтобы смотреть со стороны, приобщился сам. Что именно произошло вначале, Карлсен не уловил — почувствовал лишь дополнительную силу, стальным обручем стянувшую их сильнее прежнего. Только достигнув определенной точки сжатия, он почувствовал, что сила нагнетается Люко и что он уже не просто один из общего числа, а часть каждого, в чем-то дополняющая и укрепляющая.

И тут без удивления понял нечто, остальным уже известное и мелькнувшее смутной догадкой, когда Креб назвал Люко «гребисом». Ими начальствовал не Люко, а Клубин.