Губкин - Яков Кумок

Право, всегда ли к добру открывать месторождение? Об этом-то и речь в приведенном отрывке. Иной клад дешевле до времени оставить в земле необнаруженным. Да еще ведь и риск какой! Вдруг никакого клада не найдешь. О риске Иван Михайлович предупреждал впрямую, обращаясь к самому высшему государственному органу; не робел отстаивать право геолога на риск.

«Здесь возможен риск, и большой риск миллионами, но на этот риск нужно идти. Наше правительство должно учитывать то обстоятельство, что нефтяные разведки связаны с большим капиталовложением, с громадным риском (риском, повторяю, миллионами).

Может быть, в десяти местах мы будем бурить впустую, пускай пробуренные купола окажутся пустыми, но зато в одиннадцатом месте: мы, может быть, найдем большое месторождение, которое не только оправдает наши расходы по разведкам, но и даст нам большие выгоды, даст нефть, которая сторицей покроет все расходы и принесет еще большую прибыль, ибо богатое месторождение дает не миллионы, а сотни миллионов тонн нефти».

Это он пишет в статье «Главная задача нефтяной промышленности», а вот что он сказал во вступительном слове на конференции северокавказских геологов в 1931 году:

«Следует отметить также, что риск в нашем деле неизбежен. Риск должен быть совершенно сознательным, не слепой риск, не игра, а риск обдуманный, взвешенный, здоровый, основанный на детальных геологических исследованиях. Ведь, в сущности, всякая эксплуатационная скважина несет в себе известный риск, а разведочная скважина тем более».

Как близки эти слова любому разведчику и в наши дни!

Уместно, я думаю, поставить рядом высказывания на сей счет Калицкого, главного губкинского оппонента. И его проблема «здорового риска» задевала, и в этом опять же сказались «исторические обстоятельства».

Слова Калицкого умны, но отдают горечью:

«Искатели нефти по природе своей должны быть оптимистами. У них должна быть вера в возможность достижения поставленной перед ними задачи. Это необходимо для преодоления тех затруднений, с которыми искатели нефти часто сталкиваются, работая в пустынных, малонаселенных и вообще трудных для поисковых работ местностях… Искатель нефти может, конечно, легко согрешить и в другую сторону, в сторону излишнего пессимизма, что, разумеется, тоже нехорошо.

Геолог, занимающийся поисками нефти, находится, таким образом, между двух огней. С одной стороны, ему приходится считаться с широкими кругами советской общественности, интересующейся только оптимистическими отзывами, рисующими широкие перспективы. С другой стороны, он должен иметь в виду, что хозяйственные и контролирующие органы заинтересованы более всего в конкретных результатах поисков, хотя тоже склонны подходить к ним с оптимистическими ожиданиями. Вот и приходится геологу балансировать на грани между сдержанным оптимизмом и допустимой степенью пессимизма, т. е. соблюдать при интерпретации собранного им фактического материала чувство меры, подсказываемое геологическим чутьем».

(Все цитаты, приводимые мной, взяты из книги Калицкого «Научные основы поисков нефти», давно ставшей библиографической редкостью. Молодые геологи знакомы с оригинальными взглядами Калицкого из третьих и десятых рук; нередко имеют о них искаженное представление. Тем интереснее им будет познакомиться с подлинными текстами забытого ученого.)

Страна только приступала тогда к массовым поискам полезных ископаемых (причем в масштабах невиданных доселе), и. проблемы целесообразности, оправданного риска, размеры капиталовложений и другие живо затрагивали научную общественность. Губкин далеко не однозначно решал вопрос об «обеспеченности разведанными фондами». Ему принадлежат глубокие раздумья о географическом размещении центров нефтедобывания. Как никто другой из ученых в то время, он понимал, что нефть — стратегическое сырье, что за обладание им могут разгореться бои не только научные, но самые что ни на есть настоящие, кровавые. «Еще много лет назад, в самые первые годы развития нефтяной промышленности после национализации, когда происходила ожесточенная борьба за нефтяные концессии в СССР и борьба вокруг нашего нефтеэкспорта, у нас было сделано наблюдение, что нефть является «самым политическим» из всех товаров… В настоящий момент мы вновь приходим к выводу — но уже в совершенно ином смысле — о том, что нефть является самым политическим продуктом. Дело в том, что нефтяной промышленности, как поставщику тракторного топлива и топлива для автомобилей, суждено сыграть совершенно исключительную, даже можно сказать, решающую роль в эпоху социалистической реконструкции народного хозяйства, следовательно, в борьбе за социалистическое хозяйство нефть приобретает особенное «политическое» значение». («Нефтяная промышленность и задачи народнохозяйственной реконструкции», 1930 г.).

Нефть сохраняет политическое значение равно и в мирное и в военное время. Конечно, будет большим преувеличением утверждать, что Губкин «провидел», как могут в будущем развернуться боевые действия, и что враг может подобраться к самому Кавказу, захватить краснодарские и грозненские месторождения, блокировать Баку… Но Губкин умел мыслить по-государственному. Нужно было одолеть инерцию, которая заключалась в том, что в России прежде «широкие поисковые работы не были необходимостью и потому они не производились (подчеркнуто Губкиным. — Я.К.). Необходимостью же они не были вследствие исключительного богатства старых бакинских площадей. Сколько ни искали люди нефть на земном шаре и как ни высоко было их техническое вооружение при этих поисках, нигде не были найдены месторождения, которые оказались бы равными месторождениям Апшеронского п-ова по мощности нефтеносных свит, или по числу последовательно залегающих один над другим нефтеносных горизонтов, или по запасам нефти на единицу поверхности… По сравнению с американскими нефтепромышленниками, не останавливавшимися буквально ни перед чем в своих поисках нефти все в новых и новых районах, российские нефтепромышленники могли быть уподоблены итальянским «лаццарони», которым достаточно протянуть руку, чтобы найти пищу, которую для них выбрасывает море».

И дальше: «Своеобразная диалектика нефтеразведочного дела заключается в том, что богатство старых районов необходимо влечет за собой бедность новыми месторождениями, поскольку оно притупляет волю и ослабляет стимулы к поискам, между тем как бедность нефтью в определенных районах влечет за собой интенсивные поиски и нахождение крупных новых ресурсов. Эта диалектика не заключает в себе ничего парадоксального».