Рота, подъем! - Александр Ханин

– Держи, – протянул мне Виталик две пятерки.

Тут же я отправился в городок.

– Дайте мне, пожалуйста, "Амфибию" посмотреть, – попросил я продавщицу.

– На витрине смотри. Выписывать?

– Ага.

Я пробил сорок семь рублей за часы и еще трешку за ремешок и довольный вернулся к столу продавщицы. Женщина убрала чек, пихнула руку куда-то вниз и вытащила коробочку.

– На.

– Спасибо.

Я взял самую дорогую за мою армейскую жизнь покупку и бережно открыл ее. В коробке лежали часы с надписью "Amfibia". Что надпись сделана английскими буквами, я даже не обратил внимания. Часы тикали, показывали время и дату. Довольный я вернулся в казарму.

– Покажи, покажи, что купил? – с порога начали приставать сослуживцы.

Я достал часы и начал надевать браслет. Кто-то достал из коробки инструкцию.

– Мужики, инструкция на английском. Ни слова по-русски. Made in

USSR написано. Опять еврею повезло, экспортный вариант достался.

Круто. Наверное, один на всю дивизию, и тот ему.

Чем экспортный вариант отличался от не экспортного, кроме надписи на английском, я не знал, но в СССР всегда считалось, что на экспорт делали лучше, и это было вдвойне приятно.

– Рота, смирно! Дежурный по роте, на выход! – закричал дневальный.

Мы встали и замерли по стойке смирно, повернувшись лицом к входу.

В дверях стоял старший лейтенант с короткими усиками и значком депутата местного совета.

– Вольно! Сер'жантский состав, в канцеляр'ию, – прокартавил старлей.

– Новый ротный, – шепнул мне Сашка. – Говорят, что он своих подставил, сдал, когда они лес воровали, и на этом поднялся до ротного. Пошли, потом расскажу.

И мы, тихо переговариваясь, отправились в канцелярию роты.

Очевидное-невероятное

– Товарищи сержанты, – сразу с места в карьер начал Дрянькин, как только за нами закрылась дверь канцелярии. – Учебный процесс отменяется. Рота срочно укомплектовывается, и ближайшие три недели мы проводим в учениях к показательным выступлениям.

– На какой сцене выступать будем, товарищ старший лейтенант?

– Умникам я потом объясню. А для остальных: будет показ для высшего командования сухопутных войск. Показ будут записывать на пленку и, может быть, вас покажут в передаче "Очевидное-невероятное".

– Где? – обалдел Самсонов.

– В "Мире животных", Самсон, – пихнул его в бок Сашка Денискин.

– Да иди ты, – обиделся Самсонов. – Чего тут невероятного?

– Так называют воскресное "Служу Советскому Союзу". Видел, как танки летают и чмошники с парашютом прыгают? Вот оттуда.

– Отставить разговоры, – прервал наши пояснения ротный. – Завтра утром рота выходит на гору для первого "отстрела". Личный состав подготовить. Сейчас все свободны.

"Отстрелом" называлось мероприятие, которое каждый солдат обязан был пройти перед принятием присяги. Подразумевало оно трехкратное нажатие на спусковой крючок автомата Калашникова, установленного на режим "одиночная стрельба". За нажатием предполагалось, что из ствола автомата вылетают три пули по направлению к несменяющимся мишеням, что и являлось "отстрелом". Проделавший это несложное упражнение сразу считался годным к защите Родины и мог смело принимать присягу, чтобы иметь полное право закрывать грудью дзоты и доты на просторах страны, даже если он относился к строительным войскам, и его руки первый и последний раз держали автомат.

– Рота, подъем! Строиться. Сегодня у вас ответственный день.

Сегодня вы первый раз за свою службу в армии получите возможность пострелять.

– Я умею стрелять, товарищ сержант.

– Сигареты у товарищей? Вот и продемонстрируешь свое умение на стрельбище, где, предупреждаю, курить строго запрещено…

Никакой демонстрации солдатского умения, конечно, не было и быть не могло. Рота пришла на гору, вернее, на маленький холм, который по исторически сложившейся традиции называли "горой". Несколько человек развернули принесенные с собой плащ-палатки, на которые аккуратно уложили пять автоматов. У стоящего поодаль стола Самсон и такой же младший сержант Шилов заполняли магазины по три патрона. Офицеры проводили инструктаж по технике безопасности. Все было тихо и спокойно.

– Первая смена, получить боеприпасы. Ложись. Заряжай.

Приготовиться. Пли!

– Разряжай. Оттянуть затворную раму. Показать ствол. Спуск.

Оружие положить. Встать. Кругом. Встать в строй. Следующий.

Смены сменяли одна другую. Сержанты стояли около своих взводов и скучно наблюдали за процедурой становления солдатами призывников.

Я стоял чуть сзади стреляющих и наблюдал, чтобы все было в порядке на огневом рубеже. Солдаты лежали на плащ-палатках и целились. Куда они могли целиться, мне было все равно, лишь бы пули летели в направлении сложенных бревен, к торцам которых и были прикреплены мишени.

– Товарищ сержант, товарищ сержант, – среднеазиат с узкими глазами начал поднимать автомат, – у меня не стреляет, – продолжал он, поворачивая оружие в мою сторону и приподнимаясь на колено, нажимать на спусковой крючок.

– Ствол положи, урюк, – я ударил по автомату, который выпал у солдата из рук и выстрелил в сторону мишеней.

– Встать! – взводный, стоящий на передовой и мгновенно подскочивший к нам был вне себя. – Встать, солдат!

Короткий удар в челюсть был хорошо поставлен. Солдат упал.

– Встать, урод!! Ты решил своих товарищей положить, чудила? Тебя мама стоя рожала, и ты головой о бетонный пол ударился? Встать!!

Солдат поднялся и получил второй удар в живот.

– Пшел в строй, дебил. Два наряда вне очереди. Не слышу.

– За что?

– За то, что ты чуть сержанта не убил, баран безрогий. В строй!!

Ротный и взводные еще долго отчитывали солдата, который так и не понял, почему же у него заклинил автомат и за что его ругают.

Других приключений в этот день у нас не было.

Вечером мы получили новую партию новобранцев. Большинство призывников были славянами. Мы выбили возможность набрать их, а не положенных нам среднеазиатов, которых в неограниченных объемах присылали в московский округ военкоматы, исключительно благодаря намечающимся учениям. Вместе с другими ко мне во взвод попал грузин из Тбилиси. Гия Сандашвили выглядел старше и, главное, солидней всех призывников. Он как бы случайно забрел из другого мира к нам в пехоту.

– Солдат, встань ровно, – попросил я его. – Подними подбородок.

– А почэму я должэн говорить Вам "Вы", а Вы мнэ нэ должны?

– Ты хочешь на Вы? Будет на Вы. Без проблем. Заступаете в наряд по роте. С первого же дня.

Мыть туалет Гия отказался. По новому указанию Дрянькина (новая метла, как известно, по-новому метет) никто его заставлять не стал, а был Сандашвили отправлен на беседу к ротному.