Грешные музы (новеллы) - Елена Арсеньева

Впрочем, цитировать Элюара ему было незачем: Дали сам писал стихи о Гала Градиве: например, вот это, называемое «Книжечка без переплета»:

Книжечка, если к ней приглядеться,обернется самой обыкновенной чашкойродом из Португалии,где имеется плохонький посудный заводик.Ибо помянутая чашка – такой уж ее слепили! –если на что и похожа, так толькона переплетенья арабской вязи,что радуют взор в южном пригороде столицы(так радуют сердце глаза той Прекрасной Дамы,самой прекрасной дамы, что я называю Гала).Да, это он, запах шершавой ткани –так пахнут руки, руки моей любимой,и фонари, и сальные шутки.Да, это именно так – я могу присягнуть, если будет угодно.

«Гала, – уверял Дали, – обладает даром оставаться тайной в моей тайне. Часто думают, что мой секрет раскрыт – ошибка, это был не мой, а ее секрет».

Итак, она стояла в основе всех его вдохновений, поддерживала, поощряла их и направляла… Он больше не сомневался в себе, выражая свою уверенность в себе со свойственной ему затейливостью: «Дали нужен для победы. И я не ношу штатского… Обычно я одет в мундир Сальвадора Дали!»

В середине 30-х годов Сальвадор пережил период очень сильного увлечения Гитлером. Это оттолкнуло от него многих бывших друзей, Элюар называл его «предателем наших идей». Дали отговаривался, что сюрреализм всегда находился в оппозиции ко всему на свете, а истинное предательство – это вступление Элюара и Арагона в компартию.

Расстрел бывшего друга, Федерико Гарсиа Лорки, фашистами мало что поправил в увлечениях Дали. Уехать из Испании во Францию его заставили только финансовые проблемы.

Когда началась война, супруги уже жили в Америке. В Нью-Йорке на выставки Дали ломился народ, творчество его пользовалось огромным спросом. Не обходилось и без конфузов. Однажды американские друзья организовали в честь «звездной пары» сюрреалистический бал. Все должны были явиться в невероятных нарядах. Светские дамы щеголяли нагими, но в шапочках самых причудливых фасончиков. Некоторые изрисовали себя жуткими ранами и язвами, воткнули в кожу булавки. Мазохизм был чем-то родствен сюрреализму, а значит, чрезвычайно в моде. Газеты описывали потом какого-то мужчину в окровавленной ночной сорочке: на голове этот изобретательный джентльмен зачем-то носил тумбочку, в которой была заключена стая птиц. Наверное, он думал, что «пересальвадорил» самого Сальвадора!

Ну что ж, очень может быть. Однако «перегалить» Гала у него фантазии не хватило, ибо жена художника была одета «очаровательным трупом»: на голове у нее сидела кукла, изображавшая ребенка, живот которого был разъеден муравьями, а череп дитятки раздирал фосфоресцирующий омар…

Скандал, который спровоцировал этот бал, сделал потрясающую рекламу выставке и картинам Дали.

Кстати, не следует думать, будто такие выходки были чем-то единичным: ну вот разоделись на бал невесть как, а в остальное время ходят в скромненьком платьице в горошек и в двубортном костюмчике. Любимой шляпкой Гала была туфля – в смысле, шляпка, сделанная по эскизу супруга, была в виде туфли!

Итак, Америка…

Бывший друг Андре Бретон, который тоже уехал из воюющей Европы, называл Сальвадора avido dollars, что означает жадный на доллары. Одновременно в этих словах зашифрована анаграмма имени художника. Конечно, Андре, который подрабатывал теперь диктором на радио «Голос Америки», завидовал, потому и ехидничал, однако в каждой шутке есть доля… шутки.

Чем хороша была Америка, так это тем, что там никто не проповедовал высоких идеалов. Самым возвышенным идеалом всех времен и народов там был доллар. А потом и Дали вскоре начал смело и откровенно провозглашать:

– У меня две великие любви на свете – Гала и доллары.

Гала оставалась единственной и непревзойденной, а зеленые бумажки он «рисовал» пачками, потому что картины Сальвадора шли влет.

Работал он так: в поместье богатой меценатки Каресс Кросби, где жили Дали и Гала, обнаружилась корова. Дали (вернее, Гала) сочли, что ее присутствие окажет на великого мастера освежающее и вдохновляющее действие. Отныне корова присутствовала, когда Дали становился за мольберт. Гала сидела тут же и читала вслух то Достоевского, то Пушкина. Учитывая, что Сальвадор ни слова не знал по-русски…

Впрочем, он уверял, что это пришпоривает его фантазию.

Фантазия Дали распространялась не только на новые и новые полотна: он также иллюстрировал книги, делал эскизы костюмов и декораций к балетам, выдумывал новые модели платьев и украшений, брался за оформление фильмов, писал статьи…

Конечно, он был жутко популярен, и досужие американки липли к нему (все-таки он был красивый мужчина, хоть и переизбыточно субтилен и невелик ростом), как мухи к меду. Поэт Ален Боске даже спросил его однажды, с какой знаменитой женщиной он хотел бы провести ночь.

– Ни с какой, – ответил Сальвадор. – Я на сто процентов верен Гала.

Словно подтверждая эту верность, Дали сочетался со своей супругой браком пятьдесят раз – в каждой стране, куда они приезжали. Его восхищало разнообразие брачного обряда, он был счастлив подтвердить и удостоверить свою любовь к женщине, которая создала и подарила миру гениального Дали. «Мое сокровище, мой золотой талисман…»

А между тем Гала вовсе не была верна мужу столь же глобально. У нее всегда появлялись какие-то другие мужчины. Развлекаться она, как правило, ездила в Париж. Причем не скрывала, что понимает: ухаживают за ней не ради какой-то там неземной красоты или внезапно вспыхнувшего вожделения, а лишь потому, что она – жена знаменитого Дали. Чтобы отшивать тех, кто не нравился, Гала излишне педалировала эту тему и говорила:

– Хорошо, вы будете иметь меня, но не бесплатно, друг мой, не бесплатно…

Но все чаще именно ей приходилось платить мужчинам, чтобы заманить их в свою постель. Разумеется, это не афишировалось, и Гала каждым своим поступком словно бы подчеркивала, что она – подарок небес не только ее гениальному, ее же руками созданному мужу, но и человечеству.

Красота моя легка и в этом счастьеЯ скольжу по крыше ветровЯ скольжу по крыше морейЯ стала сентиментальнойИ не надо мне поводырейНе шевелюсь больше чем шелк на льдуЯ заболела цветами и камнямиЛюблю самых китайских среди голыхСамого голого с размахом птицыЯ стара но там я красиваСумерки падают в глубокие окнаБеречь каждый вечер черное сердце моих глаз.

Она была благодарна судьбе за то, что некогда встретила Элюара, создавшего в ее честь эти чудесные стихи!