Страхослов (сборник) - Коллектив авторов

– Чепуха это все. Очередной шарлатан, строящий из себя умника. Почему вы вообще заинтересовались этой чушью? – Райас вернул папку этому толстому, обрюзгшему очкарику, которому явно переплачивали за то, чтобы он сидел тут и близоруко щурился.

Больше всего его сейчас волновал вопрос, успеет ли он выбраться из «Гермес-Х» и сделать заказ в ближайшем баре, где по четвергам с шести до семи все напитки стоили дешевле обычного. Бар назывался «Эрльский герцог»[184] – не в подражание британским пабам, а из-за одноименной песни 60-х. В этом пабе Карлосу нравилась не столько звучавшая там музыка, сколько не поддававшаяся на его ухаживания двадцатилетняя официанточка по имени Дэйзи – крашеная блондинка и притом холодная стерва.

Райас постарался выбросить мысли о Дэйзи из головы и вернулся к разговору. Все посты о «научном прорыве», которые размещали на посвященных новым технологиям интернет-форумах, неизменно оказывались пустышками, и печатали их всякие неудачники, жаждавшие легкой славы. От них за версту несло обманом – фантасты, выдававшие себя за специалистов по созданию искусственного интеллекта. Никаких фактических данных, никаких результатов исследований, только бурное воображение и попытки привлечь к себе внимание. Боты, запрограммированные притворяться людьми. Как наркотический бред, который выдают за просветление. Как сингулярность[185], «до которой рукой подать». Как точка Омега[186]. Или как там это называют в наши дни. Напичканная терминами квантовой физики и эзотерики белиберда.

– Этот умник – не такой, как другие. – Боуэн поудобнее устроился в кожаном кресле, и оно жалобно заскрипело, протестуя против такой ноши.

– В чем же отличие?

– Отличие в том, что мы уже предлагали ему кучу денег за возможность взглянуть на результаты его исследования, а он отказывается. Поэтому вам предстоит выяснить о нем все, Райас, все до последнего.

На Карлоса эти слова не произвели особого впечатления. Руководство «Гермес-Х» было одержимо навязчивой идеей искусственного интеллекта, и понять это было несложно. В чем-то их подход напоминал эсесовцев Генриха Гиммлера с их поисками Священного Грааля – или они искали Копье Лонгина? Как бы то ни было, все сводилось к идее о том, что мирового господства можно достичь исключительно благодаря корпоративной воле к власти. И деньгам. Поэтому Райас уже понимал, что будет дальше. Начальство пошлет его разбираться с ситуацией. «Гермес-Х» мог позволить себе транжирить миллионы долларов, и потому руководство корпорации цеплялось за любую возможность обрести искомое, сколь бы призрачной она ни была. Будь «Гермес-Х» страной, его бюджет был бы больше, чем у Испании, хоть и меньше, чем у Японии. В каждой стране мира были спецслужбы, так почему бы им не быть у мультикорпорации? Единственное различие состоит в том, что в случае со странами верность спецагентов и оперативников обусловлена в первую очередь патриотизмом, а не банковским счетом и выплатами на рабочие расходы.

– В следующем году освободится должность вице-президента компании. Строго между нами, но вы же знаете, Карлсон собирается отойти от дел, хотя на пенсию ему еще рановато. Стресс, сами понимаете, еще и проблемы с сердцем.

– Ладно, все понятно. И где этот тип… эм… Пэрри?

– Последний его адрес – улица Клинтона, 169. Это в районе Бруклин-Хайтс в Нью-Йорке. Мы сняли квартиру прямо под ним на имя Алана Колби. Этим именем вы и будете пользоваться.

– Ага. Отлично. Наведаюсь туда.

– Вам предоставляется отпуск на восемь недель – неофициально, разумеется.

– Меня это устраивает. Это все?

– В целом, да, Райас. Удачи. Держите меня в курсе. И передавайте привет Дэйзи.

Его кресло измученно скрипнуло, и Райас покинул эти скромные пенаты.

Тем вечером в баре «Герцог» Райас впервые увидел, как кто-то играет в «Мандалу»[187] на смартфоне. «Герцог» был типичнейшей дешевой забегаловкой, и яркая неоновая вывеска над входом только подчеркивала его убожество. Там было всего несколько столиков, за которыми никто никогда не сидел, только мошкара над ними вилась. Еще в глубине зала стоял бильярдный стол, но там было так темно, что когда кому-то вздумывалось погонять там шары, казалось, что в баре поселилось что-то потустороннее. Карлос устроился у барной стойки, теребя стакан с виски, и предпринял очередную попытку – на этот раз он решил казаться отстраненным и незаинтересованным. Дэйзи не клюнула ни на одну из его предыдущих тактик привлечения внимания: в частности, он пробовал набить кошелек банкнотами и расплатиться, демонстрируя его содержимое; высказать все начистоту («Едва увидев тебя, я сразу понял, что рано или поздно мы перепихнемся»); подкупить ее щедрыми чаевыми. И все это только усиливало ее неприязнь к нему. Собственно, Карлос не мог понять, почему так происходит. У него было все – хорошая фигура, классическая красота, волосы цвета воронова крыла, квадратный подбородок, костюм стоимостью в шестимесячную зарплату обычных придурков, которые приходили в этот бар. Мечты здешних неудачников ограничивались перерывом на обед. Райас же неуклонно и весьма успешно воплощал в жизнь рассчитанный на десять лет план, который позволит ему спокойно отойти от дел в возрасте сорока пяти лет и наслаждаться праздностью в компании других пышущих здоровьем и еще не старых богачей на вершине этого мира. Конечно, у него были кое-какие проблемы с выпивкой – и кокаином – но до завершения плана оставалось еще пять лет, и чтобы достичь своей мечты, он в ближайшем будущем откажется от вредных привычек.

Дэйзи протирала стаканы рваной тряпкой, и Райас не без злорадства подумал, что она будет заниматься этим до конца своей жизни. Изменится только одно – она станет мамашей, растолстеет, сиськи обвиснут до пупа, вокруг глаз пролягут морщины, и в конце концов она обозлится на всех и вся еще сильнее, чем теперь. И тогда она вспомнит о Райасе, вспомнит, как дала ему от ворот поворот, – и пожалеет. Эти воспоминания будут преследовать ее всю жизнь. По крайней мере, Карлос надеялся, что именно так и будет. При мысли об этом на душе у него становилось теплее. Да, точно, в итоге она очутится в какой-нибудь захолустной дыре с одним из этих нищебродов-работяг с какого-то завода, выскочит замуж за механика, который станет голосовать за демократов, слушать низкопробный рок и по выходным поколачивать свою женушку, порядком набравшись со своими друзьями-придурками.

Над лампой на стене висел телевизор, по нему крутили какие-то старые розовые сопли с Пеппардом и Хепберн[188]. Райасу хотелось, чтобы они выключили эту дрянь. Такое дерьмо, как этот фильм, промывало людям мозги не хуже церковников с их верой. В глубине души Карлос знал, что едва он переспит с Дэйзи, как утратит всякий интерес к ней. Он так зациклился на ней только потому, что она отказывалась проявлять к нему интерес, и это подрывало его уверенность в себе, заставляло задуматься, а вдруг он действительно не так уж интересен. Но если эта мысль и всплыла на поверхность его пропитанного алкоголем сознания, то ему вскоре удалось выбросить ее из головы.

Это все проклятые биологические инстинкты, ничего более. А ведь он практически опустился на уровень всех этих неудачников в «Герцоге», пытавшихся затащить Дэйзи в постель – впрочем, им это тоже не удалось. Именно так она его и воспринимала. Еще один жалкий алкаш, каждую ночь просиживающий в баре. Хорошо обеспеченный алкаш бухает со стилем, это верно, но больше ничем не отличается от обычного забулдыги.

Рядом с Райасом сидел какой-то здоровяк с косматой рыжей бородой и очками с толстыми стеклами. Периодически он удовлетворенно хмыкал, хотя фильм не смотрел. Джинсы и бейсболка у него были чем-то заляпаны, а личная гигиена стремилась к полному нулю.