Жена для звездного варвара - Ярошинская Ольга

— Она прожила лет девяносто, — подсчитал капитан.

— Верно. На неделю пережила своего мужа. Будто не захотела оставаться здесь без него. Удивительная любовь. Хотя их брак был заключен по договоренности. Она была дочерью капитана Алистера, который отличался враждебностью и имел захватнические планы, впрочем, им не суждено было сбыться. Он был многоженцем и наплодил целую свору детей, которые раздробили его земли после того, как их отец ушел в монастырь. После земли были вновь объединены под началом Магнуса Хитрого, который, как полагают, приложил руку к падению Алистера. Еще одна выдающаяся личность того времени. Путешественник, великий воин и брат Валидола Голого. Они были союзниками, и Магнус Хитрый, однажды принеся ему клятву верности, никогда ее не нарушал, хоть и отличался изворотливостью ума и не самыми высокими моральными качествами. Он мой дальний предок, — произнес Аргус слегка хвастливо. — Если захотите, я могу организовать экскурсию по его замку, отобранному у Алистера. Предположительно Магнус Хитрый мстил Алистеру за смерть своей матери, хотя так и не было доказано, отчего и когда та умерла, — просто однажды исчезла.

— Вы отдадите мне письмо Эврики? — угрюмо напомнил капитан.

— А вы полагаете, что оно адресовано вам? — лучезарно улыбнулся Аргус, обмахиваясь конвертом, но все же протянул его капитану.

Тот аккуратно вынул лист бумаги, покрытый защитным раствором, развернул.

— Всего несколько слов, а мурашки по коже, да? — прошептал Аргус, склонившись к нему, и капитан досадливо дернул плечом.

«Я выполнила миссию. Позаботьтесь о моем брате. Ева»

Руки капитана задрожали. Он смотрел на ровный почерк — без каких-либо завитушек и украшательств, на простые слова, подпись…

— Ева, — произнес Аргус. — Так называл ее муж. «Я выполнила миссию», — возможно, ома имела в виду, что сделала все, что должна была, в этой жизни. «Позаботьтесь о моем брате», — у Эврики их было несколько десятков. Похоже, один из них был ей особенно дорог, хотя история этого не сохранила. Если это письмо богине, то в целом все понятно. Но если это письмо другому капитану…

Капитан аккуратно положил лист назад в конверт и вернул письмо экскурсоводу. Аргус смотрел на него с жадным любопытством, но капитан молчал, поджав губы.

— Есть еще картины с Эврикой? — спросил он через минуту.

— Да, семейный портрет, — ответил экскурсовод. — Пойдемте.

На этой картине Эврика сидела на коротком диване вместе с мужем. Все еще красивая, стройная, с прямой спиной, словно готовая вскочить и побежать по делам. Они держались за руки — Эврика и Валидол, — их пальцы были тесно сплетены, на щеках женщины играл румянец, а глаза светились радостью.

Капитан невольно сглотнул, чувствуя, что вот-вот начнет шмыгать носом, как какая-то романтичная барышня. Возможно, не было никакой ошибки рыжего ученого и не стоит отправлять того под трибунал безвинно? Женщина выглядела счастливой, любимой и любящей, словно именно там, рядом с сильным широкоплечим мужчиной, и было ее настоящее место. Что, если Ева сама захотела остаться здесь, на истинной Колыбели, вместе с тем, кого полюбила, и даже «Игла» не смогла ей в этом помешать?

Два высоких синеглазых сына стояли по обе стороны от родителей, две маленькие дочки-погодки сидели у ног, играя со странным животным, похожим на болонку, которой приделали утиный клюв.

Ева изменила будущее целой планеты и всего человечества. И, конечно, он позаботится о ее брате. Фернанда уже предоставила полное его досье. Капитан прижал к груди кулак, глядя в карие глаза женщины и мысленно клянясь.

Аргус демонстративно вздыхал, поглядывал на часы, пытаясь намекнуть, что они слишком задержались у этой картины, и в итоге сказал:

— Давайте вернемся сюда позже, если хотите. Начинается праздник Белого гуся. Триста лет назад богиня прислала птицу, которая помогла жене Бага Солнцеподобного разрешиться от бремени и родить старших двойняшек.

— Это как? — удивился капитан, оторвавшись наконец от портрета и повернувшись к Аргусу.

— А кто его знает, — ответил экскурсовод, увлекая его за собой на улицу, откуда доносились шум, музыка и детский смех. — Некоторым загадкам истории суждено остаться неразгаданными.