Горе от богатства - Маргарет Пембертон

После успехов союзных сил в битвах при Геттисберге и Виксберге все были уверены, что в ходе войны наступил перелом и к Рождеству она закончится победой северян.

Однако вместо дальнейших побед наступило затишье, обе армии заняли оборону и окапывались, ничего не предпринимая. Затишье продлилось до сентября, когда конфедераты столкнулись с силами союза в Теннесси.

Сообщения о боевых действиях поступали очень подробные. Сражение состоялось в двенадцати милях к югу от Чаттануги у ручья под названием Чикамога. Когда стали поступать сообщения о сражении, Генри сказал Мауре:

– Даже название ручья должно было остановить генералов, ведь на языке индейцев-чероки оно означает «Река крови».

Генри уже давно понял, что Маура прекрасно разбирается в причинах и следствиях войны. Он проводил с Маурой куда больше времени, чем с Александром или своими ровесниками; он находил ее несравненно более интересной собеседницей.

– «Геральд» пишет, что сражение состоялось в густом лесу, к тому же заросшем кустарником, – сказала Маура, раскладывая карту Теннесси на низком столике перед собой. – Между солдатами и офицерами практически не было связи. Как можно в густом лесу проводить передислокацию большого числа войск и координировать их действия?

Генри наклонился вперед, указывая скрюченным пальцем на Чаттанугу.

– Конечно, это невозможно, – согласился он, разговор доставлял ему явное наслаждение. – Хотя совершенно ясно, почему северяне оказались именно там. – Генри обвел пальцем большую площадь на карте. – Если бы им удалось расколоть силы южан между Виргинией и Миссисипи, тогда стало бы возможно повторное наступление.

Маура получала от этих встреч не меньшее удовольствие, чем Генри. Они напоминали ей давнишние беседы в Баллачармише, когда они с Изабел и лордом Клэнмаром сидели среди роз, обсуждая все на свете, начиная с эволюционной теории Дарвина и кончая причинами поражения русских в сражении под Бородином.

19 ноября президент Линкольн торжественно открыл военное кладбище в Геттисберге. Когда Маура прочитала отчет о его выступлении на церемонии открытия, ей стало очень грустно, что рядом нет лорда Клэнмара – он бы по достоинству оценил эту речь. Призывая северян отдать все силы на завершение борьбы, которая уже унесла столько жизней. Линкольн просил собравшихся сделать все возможное, чтобы правительство народа и для народа не исчезло с лица земли.

– Это же самое настоящее определение демократии, – с восхищением сказала Маура, обращаясь к Генри.

Но к Рождеству, вместо того чтобы закончиться, война вступила в новую фазу. Северяне занялись превращением укрепленного пункта у Чаттануги в крупную армейскую базу, откуда можно было бы начать наступление на Атланту. Южане, и свою очередь, вновь заняли оборону.

– Мы проведем Рождество в Тарне, – сообщил Александр Мауре за обедом в столовой, напоминающей мрачную пещеру.

Только присутствие лакея за высокой спинкой мягкого стола помешало Мауре вскочить и броситься через всю комнату к противоположному концу длинного обеденного стола, где сидел Александр, и обнять его.

В Тарне тоже были огромные и роскошно отделанные комнаты, но там Маура чувствовала себя намного уютнее. Слуги относились к ней почтительно, без холодной враждебности, не так, как в городском особняке Каролисов на Пятой авеню. В Тарне она сможет вволю гулять, любоваться лошадьми. В Тарне они с Александром были счастливы.

У Александра сжалось сердце, когда он увидел, какая радость охватила Мауру. Ему так хотелось, чтобы она всегда была счастлива. Ну зачем ей эти бедняки, почему она так волнуется за них?

– Может быть, пригласить Чарли и Генри провести с нами Рождество? – спросил Александр, положив салфетку рядом с тарелкой и поднимаясь из-за стола.

Лакей, стоявший позади Александра, проворно отодвинул стул, два других уже были готовы распахнуть двойные двери, ведущие в смежную гостиную.

– Это будет замечательно! Можно поставить рождественскую елку, украсить комнаты бумажными гирляндами, остролистом и плющом…

– Знаешь, дорогая, я могу представить что угодно, только не Чарли и Генри за изготовлением бумажных гирлянд – рассмеялся Александр.

Он подошел к Мауре, подал ей руку и помог подняться со стула. Их пальцы переплелись, глаза встретились, и Александр прочел радостное ожидание в глазах жены.

Александр был нежен и осторожен с Маурой, боясь навредить ребенку. Они лежали на огромной кровати, приходя в себя. Они опять слились в одно целое, ничто не разделяло их сейчас. Александр с любовью провел рукой по уже заметно округлившемуся животу Мауры.

– Я говорил тебе, что попросил Генри бьггь крестным отцом? – спросил он. У него было удивительно спокойно на душе.

Маура положила свою руку на руку Александра, плотнее прижала ее к животу и довольно улыбнулась, чувствуя через его руку, как шевелится ребенок.

– А Чарли ты тоже пригласил? – спросила она, поворачиваясь к нему.

На шее у Александра блестели мелкие капельки пота, и Маура поцеловала его, слизывая их языком.

Он опять почувствовал желание и подвинулся, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть на Мауру сверху.

– Да, – ответил он с улыбкой, – хотя не могу представить Чарли в роли крестного отца. Крестные ведь должны следить за воспитанием своих крестников, наставлять их на праведный путь. Боюсь, что крестники Чарли начнут посещать бега раньше, чем научатся ходить, в этом я совершенно уверен.

Маура нежно провела рукой по груди и животу Александра.

– Думаю, к крестникам Генри это тоже относится, – тихо отозвалась она, читая желание в глазах мужа.

Он склонился над Маурой, целуя ее виски и уголки глаз.

– Тогда нам надо осторожно обрадовать его этой ответственностью, – мягко проговорил Александр, целуя ее в губы прежде, чем Маура успела ответить.

Александр ошибался, сказав, что Чарли и Генри вряд ли увлекутся изготовлением бумажных гирлянд. В первый же вечер они занялись этим с таким рвением, что даже он сам снизошел и помог им.

– Бирюзовые и серебряные цепочки мы развесим в передней и в столовой, а лимонные и зеленые – в гостиной, – сказала Маура. Она разрезала цветную бумагу на полоски и раздавала их добровольным помощникам.

– Мне нравится запах клея, – с обезоруживающей улыбкой заявил Чарли, – он пахнет гвоздикой.

– Значит, мы все будем пахнуть так же, если ты не перестанешь махать кисточкой для клея, – с напускной досадой сказал Генри. Он поднял полоску бирюзовой бумаги и приложил ее к лимонно-желтой полоске, внимательно посмотрел на них – так пристально он обычно рассматривал только скаковых лошадей. – Маура, а почему бы не сделать и такое сочетание? По-моему, очень красиво. Может, мне стоит переменить цвета моих скаковых лошадей на бирюзовый и лимонный?