(Не) Желанная герцогиня - Настя Любимка

они едва сводят концы с концами из-за этого, впору будет побиться головой о стену и задаться логичным вопросом: а может, это мы видим не то, что есть на самом деле?

Может это на нас оказано сильнейшее ментальное влияние? Которое впору сравнить с галлюциногенами?

Не знаю, может, споры грибов каких-нибудь подкинули, и мы все разом надышались. Всей своей немалой колонной…

— Богатые, — подтвердил Тирхан и посмотрел на меня, явно ища поддержки.

Полагаю, со стороны мы оба казались ошеломленными и наверняка диковатыми, с округлившимися глазами и тысячью вопросов, что вот-вот готовы были сорваться с языка.

— Священная Пара! — просипел Севрим, и я нахмурилась.

Только не говорите, что нас сейчас за местных богов приняли.

— Вы видите? — снова спросил староста. — Все видите?

— Мы же не слепые, — осторожно произнесла я.

Но больше ничего сказать не успела. Севрим бухнулся на колени и воскликнул:

— Хозяйка! Вы — Хозяйка!

По его щеке покатилась слеза.

И вот тут на Тирхана уже я посмотрела. С немым вопросом: не спятила ли я? А заодно и он. Так сказать, за компанию. Массовый психоз на почве смены жительства.

Мы словно в сумасшедший дом попали.

— Хозяйка, — согласилась со стариком. — Герцогиня этих земель, но это я и сама знаю.

— О! Вы не понимаете!

Вот уж с чем спорить совершенно не хотелось. Я не понимала ни эту реакцию, ни происходящее вокруг. Пока не понимала, но рассчитывала разобраться.

— Вы — Хозяйка! — благоговейно повторил он.

— Поднимитесь, — потребовала я от старосты, сообразив, что от него сейчас внятных речей не дождаться. — Поднимитесь, выпейте воды. Аррияш, помогите ему, пожалуйста.

Я мрачно наблюдала за тем, как мужчину усаживают на лавку.

Все же шестьдесят лет немалый возраст, а что, если его удар хватит? Не хотелось бы.

Пока старосту приводили в чувство, я рассматривала убранство дома. Отметила крепкую, пусть и нехитрую мебель (лавки, стол), явно изготовленную не так уж и давно, может, год-два назад. Вышитые кем-то шторки, застиранная скатерть, деревянная посуда (сначала в глаза бросилась кружка, сделанная каким-то умельцем, хорошо сделанная, а потом и ложки), кривоватый глиняный кувшин и рядом с ним отличный печной горшок (наверняка купленный где-то, а не изготовленный здесь).

Что нравилось — в доме было чисто. Не так, чтобы вылизано-прилизано, но чисто. И даже в какой-то мере уютно.

По всему выходило, что в деревне был столяр, что не могло не радовать (откровенно говоря, металлические лумы получились громоздкими, поэтому сделать еще деревянные будет нелишним, да и без лум найдется, что мастерить). Явно имелась глина, раз пусть и криво, но из нее тут делали посуду (однако, видимо, не было хорошего гончара), а также были свои рукодельницы, которые искусно вышивали. И узоры были тонкие, витиеватые, не особо сложные, но красивые. Кто-то явно душу вложил.

— Простите меня, Ваша светлость!

Обращение старосты вывело меня из задумчивости.

— Простите, обрадовался я, не сдержался…

И взгляд у него такой ошалелый, счастливый, влажный…

— Это ж теперь все вернутся!

— Кто вернется?

— Люди, Ваша светлость. Все, кто когда-то ушел и забыл об этих землях… Они получат еще один шанс…

Я переглянулась с Тирханом и по его нахмуренному и задумчивому взгляду поняла, что он что-то предполагает, но пока выдвинуть свою гипотезу не решается.

Отчего так решила? Да потому, что за столько времени рядом с ним успела изучить некоторые привычки учителя. И вот этот взгляд мне был очень знаком. Он появлялся на лице Тирхана в моменты его душевного расстройства: когда логика боролась с фактами.

Иными словами, меня опять ждало очередное сказочное объяснение. Точнее, очередная сказка, которая вдруг стала явью.

Я уже говорила, что сказки здесь страшные? Судя по всему, они чудовищные…

— Давайте по порядку, Севрим. Кто должен вернуться, и почему они получат еще один шанс? И почему Вы называете меня хозяйкой? Точнее, какой смысл вкладываете в это слово? Это ведь не мой герцогский статус, верно?

Мужчина активно закивал на последний вопрос.

Но отвечать не спешил, протянул руки к кружке, доверху наполненной водой (раз в третий, наверное), и, осушив ее махом, утерся рукавом.

— Стало быть, оно как, Ваша светлость… История долгая. Я мал еще был, да за мамкину юбку держался, а уж она сказывала, что однажды земля вернет свое, как ряд условий выполнен будет. Должно народиться одаренное дитя, — и посмотрел на меня многозначительно. — «Одаренное да одарит еще одно». А уж что сие значит — мне неведомо, но коль Вас так земля встречает, истинный лик показывая, Вы это условие выполнили.

«Родив Илюшу», — мельком подумалось мне. При условии, что староста помнил верно.

Надо сказать, мне уже сказанное не нравилось.

— Покроется земля пестрыми красками, да народит она благо, — выставив указательный палец, важно сказал Севрим. — Мать моя так говорила. И я верил ей. Верил, да заветы ее исполнял. Да токмо оно ж не все согласны были…

— Подождите, — хмуро попросила я. — Давайте для начала разберемся: Вы же истинный лик земли видите? Пышные леса, поля, да обилие зверей кругом?

— Как не видеть? Вижу, — закивал староста и широко улыбнулся. — Но в этом ходу земля цветет так, как никогда прежде. А я, старый дурак, и не понял, что хозяйка едет!

Я снова посмотрела на Тирхана. Тот сидел с поджатыми губами и закрытыми глазами. Последняя стадия принятия невозможного (по его мнению)…

По всему выходило, что герцогство Моррисон действительно было аномальной магической зоной, которая влияла на умы ее жителей и легко ими управляла. Ну что ж, будем считать, что я к этому аномальному готова.

— Священная земля… — прошептал учитель. — Ваша светлость, боюсь, дети были правы… Вы — Хозяйка.

Глава двадцать вторая

Голова откровенно пухла от обилия информации. Я смотрела в окно кареты и тихо вздыхала. Мы отъезжали от последней из моих деревень. Предстояло примерно сорок минут езды до дома, который принадлежал прежнему хозяину этих земель.

Вообще, правильнее будет сказать — прежним хозяевам. Они менялись как перчатки, пока король не бросил попытки заселить территорию своими людьми.

По словам Севрима это происходило постоянно. Земля гнала неугодных. Его слова подтверждали и старосты остальных деревень, с которыми я общалась по приезду в них.

К слову, на каждую из двух оставшихся деревень я потратила по два часа в противовес Адузовцам, в которых пробыла не меньше шести. Отчего, считай, и въезжала сейчас, уже в ночи, на территорию поместья.

Нет, изначально я думала о том, чтобы переночевать в одной из деревень. Все же я хорошо представляла, что творится в