Размен адмирала Бабуева - Денис Силаев

поднялись над морем. Несколько секунд, которые с «Карона» осознавали ситуацию и пытались навестись, были потрачены русскими ракетами на то, чтобы занять положение, при которым между ними и эсминцем раскорячилась туша авианосца. Близкая дистанция, и тут свои правила игры. ЗРК эсминца никак не мог повлиять на ситуацию, и авианосцу предстояло отбиваться самому.

Оператор уже приник к визиру наведения, когда воздух вдруг наполнился свистом. Потом вокруг «Карла Винсона» начали подниматься водяные столбы. Вынырнувший из-за «Кирова» дестроер открыл огонь изо всех орудий, на расплав стволов!

Это была предельная дистанция, должна была осуществляться пристрелка, но русские обошлись без нее. При суммарной скорострельности двух двухорудийных башен, достигающей 180 снарядов в минуту, при стрельбе по такой большой цели, как авианосец, это желательно, но не критично. Хотя, будь это учения, любой проверяющий, в любом флоте мира, поставил бы экипажу этого дестроера отрицательную оценку.

Отвратительная стрельба русских, например, во время сражения в Желтом море в 1904-ом году имела процент попаданий, по разным оценкам, от пяти до трех процентов. Без радиодальномеров и оптических прицелов. Но здесь русские артиллеристы, имея радиодальномеры и вычислители, выступили еще хуже. Из выпущенных, как выразился начарт этого корабля, «квадратно-гнездовым способом» восьмидесяти снарядов, на палубе авианосца разорвалось ровно два. Проценты считайте сами, Хугу было не до этого. Оглушенный близкими разрывами, накрытый фонтанами воды, расчет наведения «Си Спарроу» не смог ничего навести, и два «Гидродракона» спикировали на палубу «Карла Винсона». Туда, где ревели движки готовых ко взлету "Си Хоков…

Глава 33

У короля много

Бабуев.

Резкий шум, такой знакомый но нежданный. Что это? А-а-а! Из кормовой шахты в небо по заваливающейся к горизонту дуге уходит зенитная ракета.

— Касько, ты че блин, чудишь⁈

Из соседней загородки летит бодрый доклад о поражении цели. Неужели все-таки попытался американец? На палубе авианосца ярко полыхает, и, кажется, даже какие-то взрывы. Вряд-ли оттуда что-то могло взлететь. Но главПВО-шник подтверждает — грохнули вертушку.

— Михалыч, прикинь, яка падла, за бортом у авика все это время висел!

Мысль, что прихлопнули так докучавшее всем насекомое, приятно пришпоривает сознание. Ломим мы их, не устоят саксы. Наш прикрытый артиллерией налет увенчался успехом, ровно таким, какой и был нужен. Хрен чего в воздух с палубы поднимется, там сейчас жаровня с какой-то авиатехникой вместо углей. Хоть и не приближает авианосец к морскому дну, но красиво, даже отсюда видно.

Рядом с «Окрыленным» вспухают два фонтана воды. Потом еще и еще.

— Фомин, не спи, реагируй, падла! Танцуй давай, а то чемодан башка попадет!

За время, которое надо снаряду чтобы пролететь двадцать с лишним километров, летящий на полной скорости корабль успевает пройти метров четыреста. И отклонится метров на пятьдесят, если нет желания сильно потерять скорость. А откуда в бою взяться такому желанию? Чем ты медленнее идешь, тем на меньшее расстояние можешь отползти к следующему залпу, так что не более пятидесяти. Это близко к величине КВО — кругового вероятного отклонения, и надежно выскользнуть из эллипса рассеивания таким маневром не получится, но можно подбежать к его краю, что тоже хорошо.

«Окрыленный» пока не может отвечать, его стволы еще не остыли от длинных очередей по авианосцу, и если не возьмет передышку, то орудиям конец. Поэтому эсминец заваливается в небольшие циркуляции, выжимая из машин все что может. Надо и «Безупречного» выводить. Фомин, конечно, если ему повезет, имеет хорошие шансы перестрелять и «Адамса», и «Спрюенса», а возможно, и крейсер. Но ставить все на легкий кораблик, который никак не застрахован от удачного попадания рискованно. Поэтому второй эсминец пусть прекращает отдыхать, и с оставшейся кормовой установки лупит с дальней дистанции беспокоящим огнем.

— Скажи Павлику, что ему не повезло, и он сдохнет уставшим — дополняет адмирал короткий приказ, и «Безупречный» вываливается влево, стараясь как можно быстрее ввести в действие кормовые углы. По хорошему, можно уже и «Киров» начать выворачивать, две 100-мм установки не бог весть что, но тоже могут оказаться неплохим довеском. Пока будем подходить ближе — «маленьких» могут раскатать, и тогда вся баталия пойдет по звезде. Но ведь хочется журавлика с неба, то есть пройти еще мили две и долбать наверняка. Минутный залп его АК-100 в три раза меньше чем АК-130 на эсминцах, но тоже поддержка какая-никакая. Да и американцами придется отвлекаться на новую угрозу, и стрелять по «Кирову», а уж этот мастодонт в себя много снарядов поглотит без особого вреда.

А не доигрался ли он в Нельсона? Рядом с «Безупречным» тоже начинают подниматься столбы пристрелки. Бабуев-то рассчитывал, что не сующийся к противнику подранок будет не интересен противнику, и сможет своей уполовиненной артой стрелять с дальней дистанции в полигонных условиях. Но янки-то видимо не поняли про уполовиненную огневую мощь. Для них этот корабль не менее опасен чем «Окрыленный», и они уделяют ему такое-же внимание!

Если бы у Бабуева была связь с американским командующим, он бы не жалея великого и могучего обматерил бы его как курсанта. Сэр, Вас что, не учили принципу концентрации огня? Вы должны бить по какому-то одному кораблю, чтобы как можно быстрее отправить его на дно и остаться с тремя артиллерийскими кораблями против одного («Киров» на такой дистанции будет стрелять с колоссальным разлетом, а «Исаченков» с его 57-мм одностволкой на борт — вообще смешно, так что наши крейсера не считаем). А американцы лупят по обоим, распыляя свой и так, не рекордный вес залпа. Видимо, «Адамс» с обоих стволов бьет по «Окрыленному», а «Спрюенс» и примкнувший к ним «Тикондерога» (он на полторы мили дальше, медленно подползает) обстреливают «Безупречного». «Тикондерогу», на месте американцев, Бабуев бы тоже развернул боком, чтобы задействовать кормовую установку, потому что она все равно своим черепашьим ходом в ситуации, когда противник решает, на какой дистанции будет бой. Но крейсер продолжает пыхтеть навстречу, невозмутимо отправляя по очень крутой траектории (огромная дистанция) снаряд из носовой АУ раз в три секунды.

Хуг.

Корявенько. Вот корявенько мы тут сражаемся. Нет дерзких маневров, охватов и прорывов. Слаженных перестроений, поворотов последовательно и вдруг. Ну стыдно будет такое, независимо от результатов, рисовать в учебниках. «Винсон» сейчас левым бортом к противнику, идет задним ходом 10 узлов на север. Уже смешно, не находите? За его разбитым носом, который сейчас исполняет обязанности кормы, идут «Беркли» и «Карон», отправляя на правый борт снаряды в сторону русских. Причем «Карон» идет правее и ближе, а «Беркли» — левее и дальше.