Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. - Каринэ Христофоровна Кушнарева

1990; 1991; и др.). В данном аспекте несомненный интерес вызывает сделанное на основании определенных данных предположение о местном производстве металлических предметов из самого Майкопского кургана (Кореневский С.Н., 1988, с. 93–95).

Полученные новые материалы дали возможность, кроме того, обратиться к рассмотрению вопросов древнейшей этнокультурной истории края (Крупнов Е.И., 1964; Дьяконов И.М., 1968; Федоров Я.А., 1975; Мунчаев Р.М., 1975; Марковин В.И., 1978; и др.), заняться дальнейшей разработкой проблем периодизации и хронологизации, связей майкопской культуры и др. (Дьяконов И.М., 1966; Массон В.М., 1973; Чеченов И.М., 1974; Кавтарадзе Г.Л., 1975; 1983; Андреева М.В., 1977; 1978; Бетрозов Р.Ж., 1978; 1991; Яковенко Э.В., 1980; Нехаев А.А., 1981; 1989; 1990; Ростунов В.Л., 1984; 1991; Трифонов В.А., 1985; 1987а; 1991а, б; Нечитайло А.Л., 1986; 1988б; 1989а, б; 1991а, б; Кореневский С.Н., 1988в; 1991; 1993; Пиотровский Ю.Ю., 1990; 1991; Ващук П.М., Шилов Ю.А., 1991; Кияшко А.В., 1991; Меллинк М.Д., 1991; Рассамакин Ю.Я., 1991; Мунчаев Р.М., 1991; Munchaev R.M., 1991а, б; и др.), а также создать обобщающие труды по раннебронзовому веку Северного Кавказа (Формозов А.А., 1967; Мунчаев Р.М., 1975; Бетрозов Р.Ж., 1982; Трифонов В.А., 1983; 1991б; Николаева Н.А., 1987; Резепкин А.Д., 1989; Munchaev R.M., 1991а, б; и др.).

В данной связи необходимо, прежде всего, обратить внимание на четко обозначившуюся в последнее время точку зрения о том, что на Северном Кавказе в эпоху ранней бронзы существовала не одна единая (майкопская) культура, а были две отдельные культуры: майкопская и новосвободненская. Впервые это попытался доказать еще в 60-е годы А.Д. Столяр (Столяр А.Д., 1964, с. 31, 32), которого затем поддержал М.И. Артамонов (Латынин Б.А., 1967, Предисловие, с. 3). В опубликованной в 1974 г. работе Н.А. Николаева и В.А. Сафронов не только выделили памятники новосвободненского типа в самостоятельный комплекс, но и связали его происхождение с миграцией культур шаровидных амфор из Европы (Сафронов В.А., 1974, Приложение 1, с. 174–198). Последние и в дальнейшем развивали данную точку зрения, не дав при этом развернутой научной аргументации, за что их выводы подверглись серьезной критике (Марковин В.И., 1988а; 1990а; Дергачев В.А., Манзура И.В., 1991). Можно сказать, что законченную форму их концепция нашла в одной из последних работ В.А. Сафронова, в которой с целью связать ареал культур шаровидных амфор и Северный Кавказ выделена новая, в общем надуманная, так называемая кубано-днепровская культура, вместе с которой Новосвободная объединяется в одну культурно-историческую общность (Сафронов В.А., 1989, с. 205–241). В данном контексте следует отметить и точку зрения А.Д. Резепкина. Хотя новосвободненская группа памятников, по его мнению, входит в майкопскую культуру, она неместного происхождения и связана с кругом памятников ранних этапов культур воронковидных кубков Центральной и Северной Европы (Резепкин А.Д., 1989, с. 18; 1991б, с. 189). Но это заключение, лишенное должной аргументации, также вызывает возражение и поэтому не может быть принято (Марковин В.И., 1990а, с. 108, 109). Приведенные А.Д. Резепкиным аргументы в пользу неместного происхождения новосвободненской группы памятников могут указывать лишь на связи населения Северного Кавказа с племенами Центральной и Северной Европы. Основным аргументом для него при этом служит чернолощеная керамика. Но ведь хорошо известно, что чернолощеные сосуды нехарактерны для майкопской культуры, хотя и представлены в ее отдельных комплексах. Что же касается мегалитических гробниц, то данный тип погребального сооружения также нельзя признать характерным для майкопской культуры. Как показал сам А.Д. Резепкин, их известно сейчас менее десяти (Резепкин А.Д., 1989, с. 4). Наконец, в могильнике Клады (курган 28) открыта гробница с росписью на стенах. Имеющиеся там изображения лука и колчана аналогичны, как считает А.Д. Резепкин, подобным, но гравированным рисункам, затертым краской, на стене гробницы близ г. Галле в Германии (Резепкин А.Д., 1987б, с. 26–29; 1991б, с. 189–191). Разве этот единичный случай, как и остальные, может свидетельствовать о чем-нибудь ином, кроме указания на наличие связей между Кавказом и Западной Европой в III тысячелетии до н. э.? И это при том, что прямых аналогий всему сюжету росписи стен гробницы в Кладах обнаружить нигде не удается (Резепкин А.Д., 1987б, с. 29) и сами эти гробницы хронологически между собой не соотносятся.

В последнее время, исходя из возможной генетической неоднородности майкопской культуры, стали говорить о ее многокомпонентности и выделять предмайкопскую стадию ее развития, появились понятия «майкопская культурно-историческая общность» (Нечитайло А.Л., 1989а) и «майкопско-новосвободненская общность» (Кореневский С.Н., 1989; 1991; Пиотровский Ю.Ю., 1990; Резепкин А.Д., 1991а; Козаев П.К., 1992). Коснусь в данной связи доклада А.Д. Резепкина на прошедшем весной 1991 г. симпозиуме «Майкопский феномен в древней истории Кавказа и Восточной Европы». Говоря о майкопской культуре как многокомпонентном образовании, он выделил южную и северную группы компонентов этой культуры. В северную он объединил ранненовосвободненские комплексы и памятники среднестоговско-хвалынской общности (Резепкин А.Д., 1991а, с. 20). Целиком разделяя точку зрения на майкопскую культуру как культуру, сложившуюся под непосредственным влиянием части переднеазиатского населения, проникшего на Северный Кавказ, А.Д. Резепкин считает вместе с тем, что вклад степных энеолитических племен в ее формирование был не менее значительным. Майкопская культура, по его мнению, является продуктом всестороннего взаимодействия степных и передневосточных элементов (Резепкин А.Д., 1991б, с. 189).

Население Северного Кавказа, безусловно, поддерживало связи со степными племенами. Но значение этих связей на формирование майкопской культуры едва ли было столь существенным, как это представляется А.Д. Резепкину. Он, на наш взгляд, преувеличивает значение степного компонента и тем самым недооценивает в должной мере переднеазиатский вклад в развитие Майкопа. В данном вопросе, мне думается, более прав А.А. Нехаев, считающий, что формирование майкопской культуры «происходило на основе местных позднеэнеолитических племен с участием мощного восточного компонента, особенно северомесопотамского» (Нехаев А.А., 1990, с. 20). С этими позднеэнеолитическими племенами Северного Кавказа А.А. Нехаев связывает такие памятники, как поселения Свободное, Мешоко (нижний слой) и др.

Другой круг вопросов касается проблемы хронологизации майкопской культуры. Здесь следует подчеркнуть, что предложенное М.В. Андреевой на основании сравнительного анализа северокавказских и ряда ближневосточных древностей удревнение раннего Майкопа (конец IV тысячелетия до н. э.) оказалось правомерным (Андреева М.В., 1977). Так, в одной из последних обобщающих работ по ранней бронзе Северного Кавказа майкопская культура датирована временем от последней трети IV тысячелетия до н. э. до XXV в. до н. э. (Резепкин А.Д., 1989, с. 17). Правда, с этой датировкой резко контрастирует хронология, предложенная для Майкопа и Новосвободной В.А. Сафроновым — от XXV до XXIII в. до н. э. (Сафронов В.А., 1989, с. 235). Поразительна по своей неубедительности система обоснования отмеченных дат. Использовав археологические данные (материалы поселения Телль Хуэйра в Сирии), с одной стороны, и библейские сюжеты и персонажи — с другой, В.А. Сафронов