Девятый - Артем Каменистый

А горные разработки встреченные? Отвалы толком не заросли, повсюду валяются куски неразложившейся на воздухе руды, ямы на вид вполне свежие – не осыпавшиеся. Может, они не столь древние, как все остальное, оставшееся после людей? И может, люди вообще ни при чем? Не железо здесь добывали, а уран?

Эдак я сейчас до термоядерной бомбы дофантазируюсь!.. Откуда местным феодалам было знать про радиацию и прочее? Они здесь железо добывали, а урановая руда в отвал шла, за ненадобностью – вот я ее и подобрал. ДО атомной эры ее использовали лишь для получения краски и солей радия… если не ошибаюсь. Краска здесь не очень-то нужна, радий тем более – значит, брали лишь то, что для стали годилось. Если рабочие и страдали от излучения, то никто не понимал, в чем дело: один умирал – на его место другого ставили.

Болезни – ерунда: никто в те времена не догадывался об их истинных причинах… Вроде логично, но все равно сомнения гложут… Пересадив упирающегося попугая на запястье, сурово погрозил пальцем:

– Сиди смирно и не возмущайся – мне надо тебя осмотреть подробнее. Слишком ты странный для обычной птицы – что-то с тобой явно не так. И говоришь всегда к месту, и запоминаешь все мгновенно, и на камни радиоактивные шипишь разъяренной коброй. Про погань и вовсе промолчу – очень остро реагируешь. Признайся – ты ведь не просто птиц?

– Я умный и восхитительно хорош собой, – весьма охотно ответил Зеленый.

– Нарцисс летающий… А ну! Не кусаться!

С трудом заставил раскрыть клюв – неблагодарное создание шипело, клекотало и угрожало отхватить палец. Клюв как клюв – массивный только. Понятно, почему Зеленого побаиваются: цапнуть таким можно хорошо. Язык жесткий; бедолаге, небось, нелегко с таким речевым аппаратом приходится. Насчет отсутствия мозга поторопился с выводами – пух на голове тонкий, и места для серого вещества оставлено предостаточно. Крылья, розовые чешуйчатые лапки с длинными кривыми когтями, длинный хвост с грязным кончиком.

Какие выводы? Попугай как попугай – я по ним невеликий специалист, но заметных странностей не обнаружил. Нет у Зеленого припрятанных счетчиков Гейгера и детекторов погани – чует все за счет каких-то внутренних возможностей. Да и умный подозрительно – не слышал я на Земле про таких попугаев.

– Может, тебя выпотрошить для исследований?

Птиц наконец сумел вырваться, проворно забежал на плечо, презрительно чихнул мне в ухо – ему не нравилось, когда его трогали руками. И вообще лишь мне такое прощал – другие не отваживались рисковать: при одном подозрительном движении он в шипящую фурию превращался.

Этот мир уже столько загадок мне загадал, а ответов давать не спешит. Думай, Дан, думай: сам до всего добирайся. Никто здесь тебе не собирается ничего разжевывать.

Интересно, а как там поживает наш демократический удалец? Везучий четырнадцатый… Мой загадочный конкурент? Какое тело ему досталось? Сидит в младенческом, терпеливо дожидаясь половой зрелости, чтобы выковать булатную бритву и вернуться к любимому занятию? Или, как и я, во взрослое попал? Может, уже вовсю занялся сборкой резонатора? Или режет кого-нибудь в темном переулке… А может, вообще превратился в женщину? Сидит теперь в гареме местного султана, кормит детей грудью и потихоньку сходит со своих индукционных катушек от превратностей судьбы.

Удачи ему в поиске криптона восемьдесят шесть – она ему в этом деле очень пригодится… хотя и не поможет…

Оп! Какой криптон?! Если его переправили смертельно раненным, то вряд ли успели напичкать голову всем тем, что в меня вбили. Времени на это не было – попал «на деревню дедушке». И даже в лучшем случае чувствует себя как курица в супе – ноль подготовки; ноль теории; весьма вероятные сомнения в целостности рассудка (как и у меня). Бедолага четырнадцатый…

А что если запуски будут продолжаться дальше, и со временем в этом мире появятся десятки моих земляков, или даже сотни? Было бы неплохо таких встретить (если, разумеется, они не окажутся профессиональными маньяками). Хотя шанс мизерный – планета огромная, да и как определишь, что перед тобой землянин? На лбу ведь ни у кого не написано.

С другой стороны, мест, благоприятных для высадки, немного – как я понял, большая часть поверхности планеты оккупирована теми самыми фоновыми помехами. Значит, земляне будут оказываться в одном регионе или в нескольких регионах, так что шансы на встречу значительно возрастают. Что-то меня не туда понесло…

Хотя чего удивляться – просто достало уже. Хочется настоящего собеседника, перед которым не надо притворяться.

Бедные мои здешние собраться по несчастью – им ведь еще хуже приходится: у них ведь нет Зеленого. Вот кто готов слушать всегда – что угодно и в любых количествах.

* * *

И опять везение – пусть небольшое, но очень вовремя. Брат Аршубиус заявил, что вроде бы начинает узнавать местность. Нет – сюда он не добирался, но холмы, подступившие к дороге с двух сторон, видел со стороны границы и во время вылазок за нее.

В своих словах он сомневался и попросил послать дозор чуть подальше – если все подтвердится, то на верхней точке подъема должна встретиться древняя башня с остатками казарм.

Так и оказалось: воины, вернувшись, подтвердили слова иридианина. Пришлось заставить народ увеличить темп продвижения, чтобы до темноты успеть добраться до этого удобного для ночлега места. Успели.

Все как говорил Аршубиус: массивный бочонок низкой круглой башни с пристройкой; обветшалая стена из нетесаного камня, рассыпавшаяся в нескольких местах; длинные остовы двух казарменных зданий. От остальных сооружений лишь холмики и груды мусора остались.

На такую толпу места в квадрате укреплений оказалось недостаточно – пришлось повозиться, организовывая защиту лагеря. Ополченцы ругались с воинами и все вместе хаяли баб и молчаливых иридиан. Народ нервничал: до границы остался суточный переход – наша затянувшаяся эпопея подходит к концу. Мы сейчас на самой опасной в мире территории, но в то же время в одном шаге от спасения. Дождь, сырость, грязь, смерть окружает – нервы у всех на пределе.

Командиры с трудом сумели расположить телеги наиболее компактно и эффективно – при нападении тварям придется попотеть, перебираясь через них. Арисат доложил, что если на нас попрут всерьез, то все отступят за остатки стены: пусть там тесно, зато отбиться легче будет.

Наивный… Он еще не знает, что никакого боя здесь не предвидится. И вообще зря силы тратит на обустройство лагеря. Не понадобится нам больше лагерь: все, мы пришли.

Приказываю ему собрать в руинах пристройки совет – надо, мол, обсудить завтрашний переход. Последний переход. Понимающе кивает – не признать разумности моих слов нельзя.