Театр. Том 1 - Пьер Корнель

чтоб с нами клял судьбу

Суровый муж, всегда готовый на борьбу.

Встречай же не дрожа губительные грозы

И слез не проливай, на наши глядя слезы.

Итак, молю тебя: в жестокий этот час

Храни свой гордый дух, не осуждая нас.

Старый Гораций.

Слезам и жалобам не нахожу упрека:

Ведь я с самим собой боролся так жестоко,

Что вряд ли в этот час сумел бы устоять,

Когда бы столько же страшился потерять.

Врагами для меня твои не стали братья.

Как прежде, всех троих я рад принять в объятья,

Но с дружбой не сравнить ни страстную любовь,

Ни ту, что вызывать должна родная кровь.

Мне не дано познать тоску, что истомила

Сабину — о родных, о женихе — Камиллу.

Я видеть в них могу врагов страны моей

И всей душой стоять за милых сыновей.

Хвала тебе, судьба! Они достойны Рима;

Их право представлять страну — неоспоримо,

А жалость отметя, что выказали им,

Они вдвойне себя прославили и Рим.

Когда б они, сробев, сочувствия искали

Иль настояниям обеих ратей вняли,

То от моей руки на них бы пала месть

За рода моего поруганную честь.

Но раз, им вопреки, других избрать хотели,

Я к той же, что и вы, тогда склонялся цели,

И если б до богов донесся голос мой,

Иных бы смельчаков послала Альба в бой,

Чтоб, кровью братскою не оскверняя славу,

Стяжали торжество Горации по праву

И чтобы не в таком неправедном бою

Родимый город наш обрел судьбу свою.

Но нет! Бессмертные судили по-иному.

Мой дух покорствует решению святому,

И жертвы он готов любые принести

И в счастье родины блаженство обрести.

Мужайтесь же, как я, — не так вам будет больно.

Вы обе римлянки — и этого довольно.

Ты — стала римлянкой, ты — остаешься ей,

И нету имени почетней и славней.

Оно по всей земле от края и до края

Пройдет, как гром с небес, в народы страх вселяя,

Чтоб утвердить везде единый свой закон

И зависть возбуждать в царях чужих племен.

Энею было так обещано богами.{69}

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же и Юлия.

Старый Гораций.

Ты, Юлия, пришла с победными вестями?

Юлия.

Нет, горестен исход сраженья для страны,

И сыновья твои — увы! — побеждены.

Из трех остался жив один супруг Сабины.

Старый Гораций.

О роковой исход, о грозная судьбина!

Отныне подчинен наш город Альбе стал.

Но неужель мой сын за родину не пал?

Нет, нет, не истину узнала ты о бое:

Иль Рим не побежден, иль сражены все трое.

Я знаю кровь мою — она свой долг блюдет.

Юлия.

Глядели с наших стен и я и весь народ.

Мы восхищались им. Когда же братья пали

И против одного сражаться трое стали,

Он бросился бежать, чтобы спастись от них.

Старый Гораций.

И римляне его оставили в живых?

Предателя они прикрыли преступленье?

Юлия.

Я видеть не смогла разгрома довершенье.

Камилла.

О братья!

Старый Гораций.

Не о всех печалиться тебе:

Двух доблестных сынов завидую судьбе.

Да будет лаврами покрыта их могила!

Меня же слава их с утратой примирила.

За верность родине сынам дано моим —

Пока дышать могли — свободным видеть Рим,

Лишь римскому царю, как должно, подчиненным,

Но не чужим вождям и не чужим законам.

Оплакивай того, кто горестным стыдом,

Неискупаемым, покрыл наш гордый дом.

Оплакивай позор Горациева рода:

Нам не стереть его из памяти народа.

Юлия.

Но что же должен был он сделать?

Старый Гораций.

Умереть

Иль в дерзновении предсмертном — одолеть.

Он мог жестокое отсрочить пораженье,

Беду отечества — хоть на одно мгновенье,

И смертью доблестной со славой павший сын

Не опозорил бы родительских седин.

Та кровь, что в час нужды не отдана отчизне, —

Позорное пятно на всей грядущей жизни,

И каждый лишний миг — раз он еще живет —

Его и мой позор пред всеми выдает.

Суровое мое решенье непреклонно:

Старинным правом я воспользуюсь законно,

Чтоб увидали все, как власть и гнев отца

За трусость жалкую карает беглеца.

Сабина.

Молю тебя, отец: во гневе благородном

Несчастье общее не делай безысходным!

Старый Гораций.

Да, сердцу твоему утешиться легко.

Ведь ранено оно не слишком глубоко,

И павшего на нас избегла ты проклятья:

Судьбой пощажены и твой супруг и братья.

Мы подданные — да, но града твоего,

И муж твой предал нас, но братьям — торжество.

И, видя славы их высокое сиянье,

Стыду Горациев не даришь ты вниманья.

Но так любим тобой преступный твой супруг,

Что не избегнешь ты таких же слез и мук.

Не думай страстными спасти его слезами.

Еще до вечера — я в том клянусь богами —

Отцовская рука, свершая приговор,

И кровь его прольет и смоет наш позор.

(Уходит.)

Сабина.

Скорей за ним! Ведь он сейчас на все способен.

Неужто лик судьбы всегда жесток и злобен?

Зачем должны мы ждать лишь горя и тоски

И вечно трепетать родительской руки?

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Старый Гораций, Камилла.

Старый Гораций.

В защиту подлеца твои напрасны речи.

Пусть, от врага бежав, с отцом страшится встречи.

Хоть жизнь ему мила, но он ее не спас,