Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин

Откровенно игнорировал товарищ Васюк безмолвное возмущение ротного. Иногда приходится наглеть, поскольку действующая армия к уговорам и объяснениям не очень склонна, грубоватый организм.

Спускались скорым шагом – под горку само несло. Боец обреченно сопел за спиной.

— Не пыхти. Танку поможем и вернемся.

— А, танку… Понял. Товарищ старший лейтенант, а по танку-то наверняка стрелять будут. Он же того… первая мишень.

— Не, первая цель – это ты. Поскольку сильно умный, прямо как штаб дивизии. Немцы такие вещи сразу чуют, уже наверняка корпусную артиллерию спешно перенацеливают. Тебя как звать?

Красноармейца звали подходяще – Петров. Был он, конечно, неглупый, поскольку осознавал, что торчать у речушки рядом с танком – не самая хорошая позиция.

Впрочем, издали танк – грязновато-темный, неопределенный, с торчащим шилом 45-миллиметровой пушечки – особо важной целью не казался. Может и обойдется.

— Эй, бронетанковые силы, не замерз?

— Пришли все же…

Поднавалились. Мерзнуть не хотелось, да и обстрел вроде нарастал. Снаряды ложились ближе к высоте, но все равно на голом месте было неуютно. Танкист командовал, тянули-наволакивали тяжелую гусеницу на катки-колеса. Петров отвлекся от неприятных мыслей об обстреле, наваливался – действительно крепкий мужик. Рукавицы имелись и у старшего лейтенанта – с резинкой, выпрошенной в санбате, протянутой через рукава во избежание утери важного предмета обмундирования. Некоторые в штабе считали, что выглядят смешно, перчатки-то куда приличнее, но Серега насмешки игнорировал. В Москву поедем, или на награждение построимся, там и шинель будет, и перчатки найдутся, а здесь теплые и целые руки важнее щеголеватости.

Порядком измазались в холодной грязюке, но уже звенела кувалда, заклепывала сращенную гусеницу. Танкист швырнул инструмент в люк, полез сам:

— Сейчас, разом…

Петров с сомнением смотрел на танк:

— Не, смерз он. Там же горючее, его прогревать нужно. Не заведется.

— Не каркай! – Серега сунул красноармейцу обломок ветки, которым соскребал грязь с галифе и сапог.

Танк рявкнул двигателем, выбросил клуб дыма – едкого и густого, что та химзавеса. В глубинах машины застучало ровно и мощно, высунулся механик, умоляюще закричал:

— Товарстаршийлейтенант, а вот…

Серега махнул на него рукавицей:

— Возьмем, чего уж… Давай, Петров…

Взялись за окоченевшее тело, с некоторым трудом подняли на броню.

— Командир, значит, – вздыхал Петров, пытаясь поудобнее пристроить мертвого на не очень-то просторной броне, ворочая за ворот заскорузлого от крови бушлата. – Старший лейтенант, прямо как вы.

— Типун тебе на язык! – возмутился Серега. – Вот ты, Петров, и умный, и силой не обижен. Так держи язык на привязи, не всякое ляпать в голос надо.

Застучал прикладом о броню:

— Давай! Полный ход, курс на культовое сооружение!

Дернуло так, что чуть не свалились все втроем. Серега невольно оперся о мертвого, разглядел под бушлатом на шее в черной крови петлицы с танчиками – не полевыми, красивыми, довоенными. Наверное, еще в училище получал знаки танкист.

Катил на подъем Т-70, швырялся грязью из под гусениц, неловко торчало в полу-бок дуло пушки. М-да, никакого боевого вида. Интересно, стрелять-то механик из орудия умеет?

Петров показывал вперед, щетинисто усмехался:

— Да, обстрел как раз кончился, – согласился Серега, размышляя над предполагаемой позицией танка.

Танк поставили за развалинами непонятного строения – наверное, поповский дом когда-то имелся, но частично разобрали. Пехота протестовала – грозила кулаками из хода сообщения.

— Ты что ли рыл?! Сапер-бобер какой он тут, – заорал в ответ Серега. – Немцы копали, вот пусть и возмущаются. Танк укрыть положено. Вот же тоже, курад вас… никакой сознательности!

Подошел ротный:

— Завелся, значит?

— Ну, теперь есть бронированный резерв. Связь-то что?

— Нет связи. Из полка сообщили, что поддержат, и опять обрыв. А немцы для атаки скапливаются.

— Чего им не кучковаться, вечер зябкий. Накрыть бы их сейчас артиллерией…

Немцы атаковали, но как-то вяло, видимо, не успели сил скопить. Трофейный миномет живо выплюнул дюжину мин в сторону смутной цепи, наступающей к высоте, вступили пулеметы. Немцы струхнули и отошли…

Серега сидел в тесноте танка, грыз с танкистом сухари, запивал чуть теплым, добытым у пехоты чаем. Обсуждали премудрости стрельбы из танковых орудий. Как стрелять механик знал, ничего особо хитрого: «сорокапятка» – оружие проверенное и доступное, из него каждый пальнуть может. Вот попасть во что-то дельное – это иное дело, тут да, сложнее.

Механик ненадолго включал лампочку освещения, примерились к боеукладке, к остроголовым патронам-снарядам.

…— Настоящего бы наводчика… – вздыхал танкист. – И окопать бы машину. Может, из батальона кого пришлют.

Серега понимал – стоящая в траншее на другом скате высоты сгоревшая машина, лежащий рядом с танком убитый командир уверенности танкисту не прибавляют. Да и у кого она есть, та особая уверенность? Подкрепление не идет, со связью паршиво…

— Пошли осмотримся, пока обстрела нет.

Обошли высоту, переговорили с ротным и единственным взводным младшим лейтенантом. Было понятно, что немцы не уймутся – чувствовалось шевеление у противника. Решили выдвинуть один пулемет и стрелковое отделение на край кладбища – ротный дельные намеки вполне понимал.

— Ты тоже из ротных, что ли?

— Под Ржевом роту принял, успел вдоволь покомандовать, – пояснил Серега, открывая портсигар. – Сами-то в полк позже пришли?

Сидели на дне траншее, курили, прислушивались. Молча дымил танкист – среди командиров ему было неловко, но лучше пусть послушает, понимание общих действий будет побольше.

Засвистело… громыхнул с недолетом первый снаряд.

— Подтянули еще батарею, – вздохнул ротный. – Начинают…

Обстрел был короток, но плотен. Покарябали колокольню и угол церкви, обвалили часть траншеи, началась атака.

— Да как тут воевать? – нервно сказал танкист. – Ни зги не видно. Своих подавлю, если что.

— Не боись. Свои расступятся, пехота танки уважает.

Немцы атаковали с трех стороны, шли густо, не менее батальона. Трофейные мины давно кончились, гвардия отбивалась лично-стрелковым и пулеметами.

…Сверкала и пульсировала холодная тьма, бились о стены церкви трассеры, звенели по броне. Старший лейтенант Васюк занимался совершенно несвойственным делом – выводил танк на огневую. Матом и знаками, ударами по броне указывал, куда вывернуть – Т-70, рыкая во тьме, осторожно выползал из-за церкви, замирал – мехвод перебирался за орудие. Три-четыре выстрела – Серега пытался разглядеть, куда ложатся снаряды; но тут что с биноклем, что без бинокля – редкий разрыв разглядишь. Яростно колотил по броне:

— За стену! Ну!

После томительной паузы танк дергался, сдавал назад. Ответ прилетал тут же – били