Спасти Фейт - Дэвид Балдаччи

— Что? — искренне удивилась женщина.

— Я им займусь, — раздался чей-то голос.

Они обернулись и увидели Брук Рейнольдс. Она показала медсестре свой жетон:

— Я сама с ним поговорю, вы можете быть свободны.

Медсестра кивнула и торопливо удалилась.

— Что, черт побери, это значит? — спросил Ли.

— Идём куда-нибудь и спокойно поговорим.

— Где Фейт?

— Здесь её нет, Ли! Черт, ты, видно, хочешь все испортить! — Она потянула его за руку, но Ли упирался, и не хотел следовать за ней.

— Куда это ты меня тащишь? Зачем?

— Хочу рассказать тебе правду.

Они сели в машину Рейнольдс и выехали с больничной стоянки.

— Я знала, что ты придёшь сегодня. И хотела приехать пораньше и встретить тебя, но задержалась. Прости, что тебе пришлось выслушать все это от больничной сестры. Я не хотела этого. — Рейнольдс взглянула на корзину с цветами, которую Ли прижимал к груди, и почувствовала к нему острую жалость. В этот момент она перестала быть агентом ФБР, а превратилась в женщину, сидящую рядом с человеком, сердце которого разрывалось от боли. А то, что Рейнольдс собиралась сказать ему, должно было вызвать ещё более острую боль. — Фейт включили в программу защиты свидетелей. Бьюканана тоже.

— Что?! Бьюканана — это я понимаю. Но при чем здесь Фейт? — Облегчение, которое испытал Ли при этих словах, соединилось с яростью. Все это ни в какие ворота не лезло.

— Но ей нужна защита. Если кое-кто узнает, что Фейт жива... сам понимаешь, что с ней сделают.

— Когда этот чёртов суд?

— Никакого суда не будет.

Ли недоуменно уставился на неё:

— Только не говори мне, что этот сукин сын Торнхил умудрился заключить очередную сделку!

— Он не заключил.

— Тогда почему же не будет суда?

— Суду необходим подсудимый. — Рейнольдс постучала пальцем по рулю, надела солнечные очки и потянулась к кнопке кондиционера.

— Я жду ответа, — сказал Ли. — Или я, по-твоему, не заслуживаю внятных объяснений?

Рейнольдс вздохнула:

— Торнхил мёртв. Его нашли в машине, на какой-то заброшенной дороге, с пулей в голове. Самоубийство.

Потрясённый Ли молчал и лишь через минуту вымолвил:

— Выход, достойный труса.

— Думаю, все испытали облегчение, услышав эту новость. Особенно в ЦРУ. Сказать, что вся эта история их подкосила, — значит ничего не сказать. Хотя лично мне кажется, что стране принёс бы больше пользы длительный публичный процесс.

— Да, конечно, копание в грязном бельё и все такое, — язвительно заметил Ли. — Да здравствует наша страна, ура! — Он шутовским жестом отдал честь флагу, развевавшемуся на здании почты, мимо которой они проезжали. — Ну хорошо. Теперь, когда Торнхила нет, зачем прятать Фейт?

— Сам знаешь ответ на этот вопрос. Торнхил умер и унёс с собой в могилу имена всех вовлечённых в это дело. Но они живы и на свободе, нам это известно. Помнишь видеоплёнку, которую ты нам показал? Торнхил говорил с кем-то по телефону, и этот человек жив и на свободе. В ЦРУ проводится внутреннее расследование, они пытаются вывести его сообщников на чистую воду, но я сильно сомневаюсь, чтобы эти усилия увенчались успехом. И ты прекрасно понимаешь: эти люди ни перед чем не остановятся, чтобы убрать Фейт и Бьюканана. Хотя бы из мести. — Она коснулась его руки. — И тебя тоже, Ли.

Взглянув на Рейнольдс, он покачал головой:

— Нет. Не согласен. Я под программу защиты свидетелей не пойду. И новое имя мне ни к чему. Мне пришлось побывать в таких переделках, что и своё имя я вспоминал с трудом. И плевать я хотел на всех этих приспешников Торнхила! Даже рад буду встрече. Им мало не покажется. Хоть натешусь перед смертью!

— Это не шутки, Ли. Ты в большой опасности, и выход тут один — спрятаться. Не можем же мы охранять тебя двадцать четыре часа в сутки.

— Нет? И это после того, что я сделал для Бюро? Даже футболка с тремя буквами «ФБР» мне не светит в подарок?

— Ну почему ты так легкомысленно относишься к серьёзным вещам?

— Наверное, потому, что мне плевать, Брук. Вот ты вроде бы умная девушка, а не понимаешь.

Мили две они проехали в полном молчании.

Первой нарушила его Рейнольдс:

— Если бы все зависело от меня, я бы исполнила любое твоё желание. Хочешь жить на острове, в замке со слугами — пожалуйста. Но, к сожалению, решаю не я.

Ли пожал плечами:

— Я ко всему готов. Если они придут за мной, что ж, так тому и быть. Правда, они сразу поймут, что справиться со мной не так-то просто.

— Ну, скажи, что мне сделать, чтобы ты передумал?

Он приподнял цветы:

— Сказать, где Фейт.

— Нет, не могу. Сам прекрасно понимаешь, что не могу.

— Да ладно, прекрати. Ещё как можешь. Всего одно слово...

— Ли, прошу тебя!..

Он с такой силой грохнул кулаком по приборной доске, что она треснула.

— Черт бы тебя побрал, Брук! Неужели не ясно? Я должен видеть Фейт! Должен!

— Ошибаешься, Ли. Я все понимаю. Поэтому мне сейчас так трудно. Но если я скажу и ты пойдёшь к ней, она будет в опасности. И ты тоже. Сам знаешь. Это против правил. И я не стану этого делать. Прости. Ты, наверное, не замечаешь, как мне тяжело.

Ли откинулся на спинку сиденья, и они довольно долго молчали.

— Как она? — тихо спросил Ли.

— Не стану тебе лгать. Ранение было очень серьёзное. Она поправляется, но медленно. Пару раз за это время её едва не потеряли.

Ли закрыл лицо руками, удручённо покачал головой:

— В утешение скажу одно: Фейт, как и ты, очень угнетена всеми этими обстоятельствами.

— Бог ты мой! — насмешливо воскликнул Ли. — Тогда все чудесно, просто замечательно! Я должен чувствовать себя на седьмом небе, не иначе!

— Я совсем не то имела в виду.

— Так ты поможешь мне встретиться с ней или нет?

— Нет.

— Тогда высади меня вон там, на углу.

— Но твоя машина осталась у больницы.

Не успела Рейнольдс притормозить, как Ли распахнул дверцу.

— Ничего. Прогуляюсь.

— Но мы проехали много миль, — упавшим голосом промолвила Рейнольдс. — И на улице так холодно. Позволь подвезти тебя, Ли. Давай зайдём куда-нибудь, выпьем кофе. Поговорим.

— Хочу на свежий воздух. И о чем нам с тобой разговаривать? — Он вышел из машины, потом наклонился к окну. — И все-таки попрошу сделать для меня одну вещь.

— Что?

Ли протянул ей цветы.

— Нельзя ли устроить так, чтобы Фейт получила их? Был бы страшно признателен. — С этими словами Ли отошёл от машины.

Рейнольдс взяла цветы и посмотрела вслед Ли. Он удалялся, понурив голову, засунув руки в карманы. И вдруг она заметила, что плечи у него вздрагивают. Рейнольдс Брук бессильно откинулась на спинку сиденья, и по щекам её поползли слезы.

Глава 59

Девять месяцев спустя Ли сидел в засаде возле загородного дома, снятого мужчиной, которого вскоре ждал скандальный бракоразводный процесс, затеянный его многократно обманутой женой. Подозрительная супруга наняла Ли для сбора компромата на своего муженька, и у частного сыщика ушло на это не так много времени. Возле дома он видел парад молоденьких и хорошеньких курочек, спешивших удовлетворить желания похотливого самца. Жена рассчитывала получить после развода весьма внушительную сумму, и у неё были на то все основания, поскольку «самец» владел ценными бумагами на сумму примерно в полмиллиарда долларов в частной интернетовской компании, которую сам же и основал. Это задание Ли исполнял не без удовольствия. Неверный супруг напомнил ему Эдди Стриповича, миллиардера и нынешнего мужа его бывшей жены. Собирая улики на этого парня, Ли тем самым словно кидал камешки в огород напыщенного и ненавистного ему Эдди.

Ли достал камеру и сделал несколько снимков высокой молодой блондинки в мини-юбке, которая уверенной поступью направлялась к дому. В дверях её уже ждал обнажённый до пояса любитель плотских утех с банкой пива в руке и глуповато похотливой улыбочкой на губах. Да, этот снимок определённо произведёт впечатление на адвокатов супруги. Станет на суде экспонатом номер один. Никакие законы не могли всерьёз помешать частному сыщику собрать «грязь» на того или другого клиента, и, когда дело доходило до бракоразводного процесса, эта «грязь», поданная должным образом, могла оказать решающее значение на решение суда. При этом, сколь это ни странно, даже самые откровенные и неприличные снимки никого не смущали. Особенно если от исхода процесса зависели интересы детей, как было в данном случае.

Длинноногой блондинке было на вид не больше двадцати, ровесница его дочери Рене, а муженьку — под пятьдесят. Ценные бумаги, Бог ты мой! Неужели это её привлекло? А может, лысина этого типа или мягкий круглый животик? Шут их разберёт, этих женщин! Нет, наверняка все из-за бабок, подумал Ли и убрал камеру.

Стоял август, а это означало, что Вашингтон почти опустел. Неверные мужья, их жены и куколки, а также частные сыщики переместились за город. Жара стояла влажная, удушающая. Стекла окон в машине Ли были опущены до отказа, но никакого движения воздуха он не ощущал. Ли жевал чипсы и запивал водой из бутылки. Самое неприятное в этих долгих часах слежки — невозможность выйти отлить. Именно поэтому он предпочитал воду в пластиковых бутылках. Опустев, они могли сослужить ещё одну добрую службу.