Происхождение христианства из гностицизма - Артур Древс

уничтожается всякое различие между «апостолами» и «братьями господними», на которые, имея в виду 1 Кор. 9, 5, обычно ссылаются теологи, чтобы доказать, что выражение «братья господни» следует понимать в физическом смысле.

Различие между апостолами и братьями господними не столь велико, чтобы особое упоминание о последних, наряду с апо­столами, в указанных местах библии могло обосновать особые преимущества братьев и было бы объяснимо только кровным родством их с Иисусом. Ведь именуются же иногда в еван­гелиях апостолы «братьями» Иисуса по преимуществу (Матф. 28, 10; Иоан. 20, 17), а апостолы — «апостолами господа»[43].

Против изложенного отнюдь не говорит то обстоятель­ство, что в своих «Древностях иудейских» Иосиф Флавий называет Иакова «братом Иисуса, так наз. Христа». Ибо это место несомненно является, как на это указал еще Креднер (Credner), позднейшей вставкой, относящейся к тому времени, когда первоначально чисто духовное братство Иакова понималось в физическом смысле, когда евангель­ский образ исторического человека Иисуса уже прочно утвер­дился и существовало стремление подчеркнуть человеческую природу Иисуса. С полным основанием Гофман (Hofmann) сильно сомневается в том, чтобы Иосиф, обходящий молча­нием всё касающееся общины Иисуса, упоминал о совер­шенно безразличном для него Иакове. Ш ю р е р (Schürer) считает вполне возможным, что это место представляет со­бой христианскую вставку, а Низе (Niese), издатель и прекрасный знаток рукописей Иосифа, признает, правда, это место подлинным, но все же отмечает, что упоминание о Иакове как о брате Иисуса, рассматривается многими как интерполяция. Вставкой считает это место и Йог. Вейс. Даже такой консервативный теолог, как Цан (Zahn), объ­являет упомянутое место, безусловно подложным, а в но­вейшее время к тому же мнению, по-видимому, склоняется в своем труде «Происхождение и зачатки христианства» ис­торик Эдуард Мейер (Meyer).

Ориген, тщательно подобравший все рассуждения Иосифа об Иисусе, которые могли бы послужить опорой для христианской церкви, этого места не указывает; зато он при­водит другое место, где Иосиф говорит о разрушении Иеру­салима Титом, как о наказании, которому, якобы, подверга­лись иудеи за убиение Иакова. Так как, однако, это место безусловно является христианской интерполяцией Иосифа, и притом времен Оригена, то нет никаких причин отстаи­вать подлинность первого из вышеупомянутых мест. С тем меньшим основанием может считаться подлинным вто­рое место[44], где Иосиф говорит об Иисусе; оно признается в настоящее время подложным не только ортодоксально-­протестантскими, но и католическими теологами. Только при том условии, что Иисус был уже где-либо раньше упо­мянут и более подробно охарактеризован Иосифом, мог по­следний, не рискуя быть непонятным, назвать Иакова просто «братом Иисуса, так наз. христа». Итак, оба места — «Древ­ностей» 18, 3, 3 и 20, 9, 1 — неразрывно связаны друг с другом ц совместно же отпадают. Возможно, что оба они — результат подлога одного и того лица, которое стремилось подкрепить как мессианство Иисуса, так и его человеческую природу свидетельством Иосифа.

Полнейшее умолчание Иосифа об Иисусе, представляю­щееся в высшей степени странным, если Иисус действительно существовал, принято приписывать тому, что иудейский историк считался с настроением своих читателей-римлян. Иосиф не хотел, мол, распространяться перед римлянами о мессианских надеждах своего народа, чтобы не пока­заться им подозрительным. Однако, «Иосиф неоднократно сообщает о восстаниях, которые поднимали против римлян религиозные фанатики. В пользу же того, что он действи­тельно ничего не знал об Иисусе, как нельзя убедительнее говорит рассказ об Иисусе сыне Анана, который он при­водит в своей «Истории иудеев», VI, 5, 3. Придя на праздник кущей в Иерусалим, этот человек стал громко оплакивать столицу Иудеи, подобно тому, как «оплакивал Иерусалим еван­гельский Иисус. Схваченный и подвергнутый столь же­стокому бичеванию, что у него обнажились кости, он, как и евангельский Иисус, не просил о пощаде и не проклинал тех, кто его истязал. В конце концов наместник страны, убе­дившись в том, что он имеет дело с сумасшедшим, отпустил его на вое четыре стороны. Вскоре после этого случая ду­шевнобольной Иисус был, по словам Флавия, убит ударом камня во время осады Иерусалима римлянами. И вот, трудно себе представить, чтобы тот самый историк, который со­общает это об Иисусе, сыне Анана, знал что-либо о другом Иисусе, сыне Иосифа. Ибо тогда ему, несомненно, пришла бы в голову мысль о поразительном совпадении судеб обоих Иисусов, и он не смог бы умолчать о сыне Иосифа. Или, возможно ли, чтобы одна и та же история случалась дважды, и при том в столь краткий промежуток времени, да еще в одном и том же месте, и чтобы оба раза в ней фигури­ровал Иисус? Не исключают ли, вернее, обе. эти истории друг друга? Но если это так, то мыслимо лишь одно из двух: либо Иосиф позаимствовал эту историю у евангелий, либо евангелия позаимствовали сообщение о страданиях и смерти Иисуса у Иосифа. И так как совершенно непонятно, каким образом Иосифу Флавию могло прийти на ум извлечь это для всего остального содержания его «исторического труда совершенно безразличное событие из евангелий, которыми он никогда не интересовался, то невольно возникает мысль, что в лице Иисуса мы имеем не столько отрицательного, сколько положительного свидетеля против историчности евангельского повествования.

Итак, мы приходим к выводу, что выражение «братья» применялось уже с очень давних пор в духовном смысле. И если все же указывают на то, что в Марк. 3, 31 и сл.; 6, 3; Матф. 12, 46 и сл.; Лук. 8, 19 и сл. и Иоан. 7, 5 идет речь о фи­зических братьях Иисуса, то как раз эти места заставляют с уверенностью предполагать, что они имеют чисто Символи­ческое значение и были придуманы только для того, чтобы подчеркнуть противоположность между физическим и духов­ным. родством Иисуса; они наглядно показывают, что прина­длежность к Иисусу основывается не на внешнем превосход­стве происхождения, как это полагали иудеи в отношении мессии, а исключительно на вере (ср. Иоан. 7, 5 в связи с 6, 63 и сл.: «дух животворит; плоть не пользует ни мало!»).

Согласно Матф. 27, 56, среди женщин, следовавших за Иисусом из Галилеи, находилась Мария, мать Иакова и Иосифа, а в Марк. 15, 40 идет речь о Марии, «дочери Иакова меньшого и матери Иосии». Следовательно, здесь Мария не фигурирует в качестве матери Иисуса — тем более, что у иудеев не было принято давать сыну (Иосиф или Иосия) имя отца — и, таким образом, Иаков не является его братом, между тем как Марк. 6, 3 называет его, наряду с Иосией, Иудой и Симоном, братом Иисуса. По-видимому, мы имеем тут дело с двумя совершенно независимыми друг от друга преданиями: согласно одному