Мечты - Наталья Машкова

играть отказались. Оборотни напряжённо молчали и смотрели на гоблина с болью: верность друзьям и родичам для них была основой жизни. А Фин снова уселся на пол, словно ни ноги, ни спина не держали: кучка скорбящей слабой плоти, а не весёлое, жизнелюбивое, разумное существо, каким он был ещё с утра.

Он даже голову поднял с трудом, когда Гран вошёл в кабинет. Лекарь вперился в него, потом взгляд метнулся к полкам с лекарствами:

— Что с ним? Он трогал что-нибудь?

— Нет! — в один голос ответили оборотни.

Гран подошёл и хотел помочь Фину встать, но тот отшатнулся от него так резко, что упал на колени. Неловко поднялся.

— Ты можешь закрыть Азарку глаза, — спокойно сказал лекарь. Видеть презрение гоблина было почему-то больно.

— Спасибо, — коротко ответил тот.

Дождался, пока ему откроют дверь и пропустят вперёд. Он уже вёл себя как преступник под стражей и не нарушал правила.

Вошёл в лабораторию и глухо зарыдал. Звук этот потряс, находившихся там. Мужчины не плачут! Маленькому гоблину было плевать, кто там плачет или нет. И кто видит то, как он прощается с другом.

Он неловко, словно ноги не держали, поволокся к столу. Замер, а потом с такой невыразимой нежностью прикоснулся к телу, что Гран уверился: мальчик не убивал. Да, он знал то, чего не должен знать, и наговорил столько, что обеспечил себе плаху. Но он не убивал. А они относились к нему весь день так, будто не знали его раньше: его доброту и большое сердце. Обвинили и вынесли приговор. Будто он и не был многим из них другом. Вот он ярчайший пример: они не умеют доверять. Тот единственный из них, кто взял на себя эту смелость, тоже здесь: лежит на столе эксперта. Что с ними со всеми? Разучились они быть "нормальными" или никогда ими не были? Какая теперь разница? Потому, что этот мальчик их не простит. И будет прав.

А Фин прощался. Беззвучно плакал, нежно гладил волосы, лицо. Губы его чуть шевелились, словно он говорил с другом. А потом он заглянул покойному в глаза. Застыл. Прикоснулся руками к векам, закрыл глаза Азарка навеки.

А затем изменился сам: выпрямился, встал ровно и гордо, и заговорил. У Грана натурально отвисла челюсть. Парень знал древний драконий. Высокий стиль! Произношение, понимание жесты!

Он несуетно с достоинством проводил ритуал, принятый с древних времён, что исполнялся при прощании с ближайшим родственником. Он так и называл Азарка сейчас: "брат моего сердца". Кроме формальной части, которую можно было бы заучить, он говорил и от себя, неформально. Так же чётко, свободно и богато, как говорил с ними на современном языке. Обещал Азарку "желанного попутчика", что могло означать только одно — обещание мести. Туда же вписывалась и надежда на скорую встречу.

Вступление на путь воздаяния маленького гоблина выглядело бы смешно, если бы он не говорил и не двигался так изящно и с таким достоинством. Наплевав на то, что это добавляет ему самому вопросов и рисков. Закончил, поклонился покойному. Поднял на лекаря глаза, спокойные, холодные. И Гран не задал ему вопросы, что вертелись на языке.

— Я могу пройти в архив и завершить дела, чтобы тот, кто будет после меня, смог пользоваться новой системой каталогов?

— Думаю, да, — так же спокойно и с достоинством ответил Гран.

— Благодарю, — ответил Фин и медленно на своих непослушных ногах отправился на "чердак". Оборотни шли следом. Он их игнорировал. Он вообще всех игнорировал.

— Законно, — подумал Гран уже в который раз. — Мы все его обвинили и приговорили. Значит, он мёртв для нас. А мы — для него. Таково было правило древнего кодекса драконов в отношении предавших доверие.

Фин сидел в архиве до самого обеда. Его хорошо стерегли и одновременно наблюдали за его действиями. А совещание по этому делу решили проводить у ищеек.

Гран подал отчёты и кратко отчитался. На теле и рядом действительно не было обнаружено ровным счётом ничего.

— Убийца драконов? — спросил Дарос.

— Не уверен, но мне кажется нет. Тело не уложено, и Фин оказался прав: на нём нет запахов. Значит убийца не прикасался ни к одежде, ни к коже.

При упоминании имени Фина, Дарос чуть дёрнул плечом. Да, друг, нам всем нелегко даётся это дело.

Ищейки отчитались о вчерашнем вечере. Они, оказывается, проводили до дома не только Азарка, но и Фина. Оба вели себя как обычно, разве что Азарк был чуть более задумчив.

Отделы выдали результаты работы. Аналитика была на диво слабой. Да вы что? У нас тут два лучших аналитика в деле: один убит, другой убийца! Шутки на эту тему аналитики вынесли с угрюмым стоицизмом. Что есть, то есть.

Пока небольшая перепалка продолжалась Гран придвинулся к Даросу ближе:

— Хочу, чтобы ты увидел, как Фингард прощался с Азарком.

Сжал и передал воспоминания. Дарос прикрыл глаза, чтобы восприятие было более полным. Открыл глаза и резанул Грана взглядом:

— Почему сразу не показал?!

Гран опешил от резкости:

— Он под охраной!

— Сейчас где?

— В архиве.

Дарос, ни слова ни говоря, побежал. Остальные двинулись следом, недоумевая, что ещё могло произойти.

У кабинета и в самом кабинете было пусто и тихо. Архив закрыт.

— Ломайте дверь! — рявкнул Дарос.

— А выжечь? — спросил кто-то.

Дар молча полоснул по нему взглядом, а Раст степенно пояснил:

— Оборотни мои там, судя по всему.

Дверь, надо отдать должное, вскрыли мигом. Умелец, пока возился с ней, бубнил, что повезло. Если бы главную дверь переклинило, то долго бы возились.

Дарос и Гран обменялись взглядами. Они означали: значит Фин уверен в себе и в том, что успеет. Куда?.. Хотя лекарь искренне не понимал. Как может существо, которое на ногах с трудом стояло и не притворялось…

Дверь открыли. Дарос осторожно вошёл туда. Огляделся. Так и есть. Чистота и порядок. На столе каталоги и пояснительная записка к ним. А на полу два аккуратно связанных бессознательных оборотня.

Чтобы не впускать в архив лишних