Поворот - Квинтус Номен

— Если, как вы говорите, мужиков не трогать, то не особо и много. В Батумской области, думаю, хорошо если три сотни строителей наберем, а если все Кавказские губернии почистить, то где-то под тысячу.

— Ну, уже неплохо, сейчас у Эдуарда Брониславовича на Воркутинской дороге тысяч десять людей работает, так получается, что образованность мы сразу на десять процентов повысим.

— С вашего позволения, я бы не стал столь резко там образованность повышать.

— И отчего так?

— Господин Кригер-Войновский давеча мне говорил, что в планах у него постройка иных, возможно более важных дорог, для которых строителей у него остро не хватает. И важнейшей он считает дорогу от Урги на юг, но местный народец на стройку не очень охотно вербуется. То же и с дорогой от Актюбинска на восток…

— Мне ваши предложения нравятся, все же южных людей на севера наши на работу назначать скорее всего не совсем верно. Разве что самых активных — но не случится ли так, что работники такие захотят место работы сменить без спросу?

— В МПС такое невозможно, мы с ними уже вместе поработать успели и результаты, я бы сказал, удовлетворительные. Опять же, супруга ваша в работе этой сильно помогает: работникам на стройках таких не заблудиться случайно очень хорошо помогают бурятские казаки. А от них, скажу я вам, и хороший армейский кавалерист не… не заблудится. — Дмитрий Николаевич хмыкнул и тут же решил уточнить:

— Работники будущие нам поименно известны, пред очи закона мы их можем буквально за неделю представить, и доказательства почти по всем, для верного решения судей, мы имеем. Когда прикажете начинать?

— Да чем раньше, тем лучше. Стране нужно, чтобы в следующем году в тех краях никакой бузы уже не было. Насколько я видел представленные господином Берией планы, до весны он планирует уже до десяти тысяч гектаров земель под сады подготовить — а сады разбивать, сами понимаете, лучше всего без нервотрепки…

Лишней нервотрепки ни хотел никто, но периодически жизнь все же подкидывала задачки, изрядно тонус поднимающие. Перед католическим Рождеством к Андрею снова примчался Николай Александрович:

— Андрей Владимирович, тут в банк международных расчетов поступила просьба интересная… от Австрии. Они просят и их в систему расчетов наших принять…

— Система открытая, условия вхождения в нее всем известны…

— Они просят принять Австрию как бы частично. То есть они желают не свой шиллинг к золоту приравнять, и учредить у себя в Австрии как бы отдельную валюту, а именно «золотой шиллинг», и вот с этой валютой они вступить и желают. Запас золотой они предлагают в качестве депозита небольшой, на двадцать миллионов шиллингов…

— Я думаю, что их предложения стоит принять, — рассмеялась присутствующая при разговоре Юмсун. — При условии, что этот их «золотой шиллинг» и во внутренних расчетах в Австрии не будет запрещен.

— Ну да, они так и хотят сделать, уже через свои банки по курсу всем желающим обмен производить… всем желающим что-то закупать или продавать в страны-участники системы. Но какой смысл нам от этих примерно пяти тонн золота?

— Смысл… смысла много. Я не знаю, какие идиоты собрались у австрийцев в минфине, но предлагаемая система очень быстро, думаю, что за год, не больше, просто обрушит нынешний их шиллинг. А мы этим воспользуемся, просто скупив за гроши всю их промышленность.

— Откровенно говоря, я не думаю…

— Тут нужно просто посчитать, думать вообще не требуется. Господин Второв, вы не уделите мне полдня времени, чтобы мы в спокойной обстановке могли распланировать, куда мы все австрийские богатства девать будем и как из них извлекать пользу для России?

— Но вы же не считаете, что нам на самом деле нужно этим заниматься?

— Считаю. Австрийцы такое предложение сделали, искренне считая, что они своей торговлей за жалких пять тонн золота вытянут из России уже пятьсот, а то и тысячу тонн. То есть они заранее приготовились нас обманывать — а за это нужно наказывать. Сильно наказывать — и давайте обсудим, как мы это проделаем.

— Но зачем⁈

— Чтобы другим неповадно было. Чтобы все поняли, что на этом поле нужно или играть честно — и тогда все останутся довольными, или вообще не играть. А вот когда это поймут другие потенциальные игроки…

Глава 6

Эдуард Брониславович счел самым важным достижением двадцать третьего года пуск почти трех десятков небольших металлургических заводов. По нынешним временам так вообще крошечных (это если сравнивать с заводами американскими, германскими или даже британскими), но эти заводы теперь могли дать стране даже более миллиона тонн стали — и половину этой стали они выдавали в виде рельсов. Еще около семидесяти тысяч тонн железнодорожного крепежа с заводов выходило — это в дополнение к прежним производствам, так что теперь железные дороги можно было строить везде, где это считалось необходимым. И прежние дороги содержать в исправности и даже переводить их на новые, более прочные и надежные рельсы — а, следовательно, больше по ним грузов перевозить. А грузов этих с каждым днем становилось все больше, причем иные грузы он сам считал не особо важными (так как просто не понимал, зачем, скажем, из Владивостока аж в Экибастуз возят глину импортную), но дороги — справлялись. В том числе и потому, что и паровозов на дорогах стало заметно больше, причем паровозов современных, и вагонов товарных.

Особенно хорошо стало с вагонами, потому что в России заработали, причем сразу практически на полную мощность заработали, сразу три новых вагоностроительных завода. Впрочем, так быстро они заработали, поскольку рабочих туда перевели опытных с прежних заводов, теперь уже закрытых — однако новые заводы вагонов строили куда как больше прежних. Например, прекратили выпуск вагонов на Путиловсклм заводе, а в Твери, куда перевели с него рабочих, старый завод вообще полностью перестроили и теперь каждый божий день делалось по пять новых вагонов, причем больших, на три с половиной тысячи пудов каждый.

Вообще-то такие вагоны первыми начали строить на новом Воронежском заводе, куда вагонное производство перевели из Луганска, но в Воронеже вообще вагоны делались непростые, специально приспособленные для перевозки зерна, цемента и угольной пыли. И для перевозки соли — но последние были вообще такими, каких никто в мире не делал. Еще один завод был выстроен в Тюмени, и там производились цистерны железнодорожные — тоже на двухосных тележках,