Во сне и наяву. Титан - Борис Вячеславович Конофальский

сапоги, которые валялись на тротуаре. У неё болели мышцы на ногах, горело лицо, ей казалось, что его и вправду обдали горячим паром. Она надела сапоги и поморщилась: на мокрые носки налипли мелкие камешки, но вытаскивать их из сапог ей не хотелось. Света подошла к углу дома, за которым прятались близнецы. Они ждали её с раскрытыми от удивления ртами.

— Пошли домой, — устало сказала девочка. У неё всё ещё горело лицо.

— Света, — робко заговорил Максим, — а что это было?

— Ничего, пошли, — она взяла его за руку.

А Колька забежал с другой стороны и сам взял её другую руку, и они пошли домой. Братья молчали, а Светлану захлестнула волна холодной злости, она сжимала маленькие ладошки близнецов, думала о том, что сейчас речь шла уже не только о её жизни, и даже не о жизни Влада, только что опасность могла угрожать этим двум маленьким людям, которых она очень любила. В бушевавшей в девочке ярости сформировалась одна абсолютно холодная мысль. Со всей отчётливостью Светлана поняла, что эти люди будут появляться из темноты, будут сторожить её у парадной, будут угрожать ей и её близким до тех пор, пока она сама не найдёт того, кто их направляет.

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 39

В её левой руке была большая и прекрасная чаша с рубиновой жидкостью. Эта жидкость никак не помешает ей при исполнении задуманного. Привратнице не было нужды спускаться в подземелье по лестнице, бежать двести шестьдесят метров вниз по неровным каменным ступеням — это слишком долго. СУЩИМ ей было даровано понимание пространства и ощущение времени. А значит, при правильном приложении энергии она могла фокусировать точку своего прибытия, то есть мгновенно переносить себя туда, где ей нужно было быть. Дело было лишь в энергии. Но сейчас она была полна сил. И поэтому сразу перенесла себя в мрачные подвалы с тяжёлыми каменными сводами. Как только Госпожа здесь появилась, сразу на стенах и низких мощных колоннах стали сами собою вспыхивать закопчённые, в потёках, черные от старости масляные лампы. Она смогла бы обойтись и без света, её новые глаза всё прекрасно разглядели бы и в темноте, но со светом ей было спокойнее. Всё-таки место было небезопасное.

Госпожа появилась внутри подземелья, не расплескав ни капли своего рубинового напитка. Появилась у самого входа, у большой двери из кованого железа в два локтя толщиной; с другой стороны, за дверью, была многочисленная, могущественная и свирепая стража. А тут она была одна. Среди… среди десятков тел, что были прикованы к стенам и колоннам. И тела эти были прекрасны. От них веяло силой, теплом и… и жизнью. Даже спустя тысячелетия, проведённые в этих подземельях, они продолжали жить. Руки, ноги, торсы были идеальных, законченных форм, а их лица прекрасны, как будто их ваяли гениальные скульпторы. На руках, ногах и шеях этих красавцев висели, почти полностью ограничивая их движение, огромные и тяжёлые стальные цепи, звенья которых были толщиной в человеческую руку. Цепи держали их, не давая несчастным опуститься на пол. Но даже это железо сдерживало не всех; особо рьяных и непокорных страже приходилось прибивать большими стальными клиньями прямо к стене. Клин вбивали строптивцам непосредственно в грудь или в живот, пришпиливая их, словно жуков в коллекционной коробке, прямо к стенам. Синяя кровь из ран несчастных веками стекала по железу, капала вниз и застывала, слёживалась на каменном полу, превращаясь в сапфиры. Бледная Госпожа пошла вдоль бесконечных узников, оглядывая их. Она искала для себя нужного. Критерии поиска? Госпожа, спроси её кто-либо об этом, и сама не смогла бы их сформулировать. Она просто шла и разглядывала, а те лишь поднимали головы и смотрели на неё безмолвно. Иногда Привратница останавливалась у одного из несчастных, смотрела на него, делала глоток своего рубинового напитка, ждала, пока узник не поднимет на неё глаза. Ей что-то не нравилось в его взгляде, или в его лице, или в плечах, что именно, она и сама не могла сказать, просто Бледная Госпожа отворачивалась и шла дальше. Наконец Привратница остановилась возле одного из прикованных, его не прибивали к стене из-за строптивости, он не был излишне силён, излишне высок, он просто поднял на неё глаза, и она увидела в них то, что искала. Бледная Госпожа несколько секунд стояла и смотрела на него оценивающе и понимала, что этот узник её устроит. Она подошла к нему поближе, правой рукой провела по его ровной и гладкой коже на плече. От него приятно веяло теплом, силой, жизнью. Да, определённо, ей подходил именно этот узник.

— Мне нужно твоё семя, — произнесла Привратница, различая в себе почти забытые ощущения влечения.

Узник ей не ответил, он просто смотрел на неё своими синими, как небо, глазами. Она же скинула с себя своё лёгкое, прозрачное одеяние и, допив до дна всё содержимое чаши, небрежно бросила её на каменный пол; и повторила, уже кладя свои руки на крепкие плечи прикованного:

— Мне нужно твоё семя.

Она прильнула к нему, обхватила руками, прижалась крепко и, с удовольствием почувствовав, что он не в силах сопротивляться её желанию, страстно поцеловала его в губы, совсем не опасаясь того, что узник может просто откусить ей язык.

⠀⠀ ⠀⠀

* * *

⠀⠀ ⠀⠀

Света обнаружила, что листья фикуса у неё в коробочке подвяли. Раньше они были упругие, плотные, ломавшиеся на сгибе и выделяющие фиолетовый жирный сок, теперь же они были мягкие и вялые. Пришлось использовать их на себя и остатки на Саске, не выбрасывать же. В принципе это ей не помешало бы, она с самого утра готовилась найти муходеда. Он после тумана таскался по развалинам, за кладбищем. Светлана тогда кормила собак, но теперь она была свободна. Ей не очень-то хотелось заниматься этим делом, но ещё меньше девочке хотелось, чтобы муходед разгуливал по участку земли, который она уже считала своим. Что ни говори, а его мухи с их парализующими укусами очень опасны.

Даже после вялых листьев фикуса она почувствовала прилив сил. Ей было легко. Даже укутавшись в куртку и подняв капюшон, Светлана не ощущала большого дискомфорта, легко взбиралась на самые крутые кучи ломаной кирпичной кладки и почти не