Варяжский круг - Сергей М. Зайцев

Алексей Комнин размещал прибывающие отряды латинян в предместьях полиса. И, видя распущенный нрав крестоносцев, император предлагал их военачальникам скорую переправу. Он опасался того, что все латинские войска в какой-то день соберутся у ворот города. Но военачальники под разными измышленными предлогами откладывали переправу и поджидали к себе подмогу, и с вожделением поглядывали на расположенный невдалеке богатейший город мира. Тогда император запретил поставку продовольствия крестоносцам. И это вызвало у латинян такую злобу, что они тут же пошли на приступ Константинополя. В тот день был церковный праздник, и византийцы не хотели во время оного допустить братоубийства. Но когда поняли, что злобу крестоносцев не удастся усмирить никакими увещеваниями и не остановить никакими стенами, тогда константинопольцы сами раскрыли ворота, вышли из города и силою своего оружия обратили латинян в бегство и многих из них истребили. Так крестоносцы поняли, что они очень заблуждались, думая об упадке Византии, и попросили у императора пощады, и дали ему клятву верности. Кроме этого, они обещали, воюя с турками, возвращать Империи земли, ранее принадлежавшие ей. На этом расстались. Первые латинские рыцари были переправлены через пролив и высажены на мысе под названием Дамалис. Таким же образом Алексей Комнин поступал и с остальными отрядами крестоносцев: словом или мечом он вынуждал их дать клятву верности и переправлял на малоазийский берег. Вместо напутствия император напоминал латинянам о необычайном коварстве турок и советовал в сражениях с неверными соблюдать определенный строй и ни в коем случае не увлекаться погонями по той причине, что турки – большие мастера засад. На сей раз крестоносцы слушали слова Алексея внимательно.

И первый город, который был отвоеван у турок совместными усилиями латинян и греков, согласно данной крестоносцами клятве, отошел во владения Византии. Это был известный на весь мир огромный город Никея. На этом и закончилось действие клятвы. Все остальные крупные города, захваченные рыцарями, оставались под их управлением и их собственностью. А на возникшие притязания императора Алексея латиняне поспешили привести тысячу доводов, направленных на то, чтобы убедить его, Алексея, в непогрешимости крестоносцев. И представляли дело так, что клятвопреступником оказался сам император, не обеспечивший рыцарям обещанную поддержку.

Через три года от начала похода крестоносцы подошли к Иерусалиму и осадили его. И осада эта продолжалась больше месяца. И когда в конце концов Иерусалим пал, крестоносцы устроили в нем такую резню, какую вряд ли еще где-нибудь видело небо. Жители города, арабы и евреи, подверглись поголовному истреблению. Улицы были завалены горами трупов, а крови в некоторых местах скопилось столько, что уровень ее доходил лошадям до колен. Латиняне, сами как бы обезумевшие от содеянного, бессмысленно бродили по улицам, иногда, остановившись, возносили молитвы Господу. Приходя на поклонение святым местам, латиняне, потрясенные собственной жестокостью, кричали в небо мольбы и просьбы об отпущении грехов и рвали на себе волосы. Другие же латиняне тем временем продолжали ужасное кровопролитие. Они, подобно слугам Ирода, не щадили даже самых малых детей и убивали их, ударяя головой о камень.

Да, трудные годы правления выпали на долю Алексея Комнина. Император не успевал развязать один узел, как где-нибудь уже завязывался другой, а то и сразу несколько, и каждый из них грозил затянуться накрепко и перейти в болезнь, и пошатнуть устои того сооружения, которое усилиями многих лет окрепло и заработало. Время от времени то в одном, то в другом уголке Империи вспыхивали мятежи, в Константинополе зрели заговоры, новые войска крестоносцев шли через царственный город, павликиане и богомилы своим дерзким учением продолжали смущать веру христиан, и многих из них, и даже из лучших известнейших фамилий, они сумели совратить на неправедный путь. По той причине, что император был долгое время занят расширением границ страны и не успевал оглянуться себе за спину, еретики почувствовали в городах Византии некоторую вольность. И движение их начало быстро разрастаться, пока наконец не стало опасным для покоя Империи. И тогда Алексей обратил на еретиков внимание и, опытный правитель, без особого труда сумел изловить наставника и пастыря богомилов, ересиарха Василия, со многими учениками.

Император Алексей умел быть жестоким, но и умел быть милостивым. Выслушав учение богомилов из уст самого ересиарха, Алексей Комнин, искусный богослов и знающий теолог, бессчетное количество раз пытался убедить Василия в неправоте и уговорить его отречься от ереси. А ведь ничто не мешало императору сразу же после поимки возвести еретика на костер! Василий же, человек дерзкий и упрямый, вступал с императором в спор и, в свою очередь, сам пытался убедить Алексея в его неправоте и склонить его к сочувствию учению богомилов. Видно, Василий сам свято верил в то, о чем говорил, а если и не верил, то мысли о пастве укрепляли его, ибо – куда пастырь, туда и паства… И так продолжалось довольно долго, пока терпение августейшего не иссякло и пока не пришло время действовать – ведь многие подданные уже давно ждали от Алексея действия и поражались тому, что он столько времени теряет с каким-то еретиком. Император приказал развести на ипподроме костер, а в некотором отдалении от него установить крест, чтобы у Василия была возможность выбора. Все было исполнено в точности. Костер же, вероятно, для устрашения, был разожжен такой величины, что на нем можно было сжечь тысячу еретиков, а не одного ересиарха. Император в последний раз сказал Василию: «Отрекись!» Но еретик упорствовал: «Всё вокруг – творение дьявола! И ваши храмы – храмы бесов!» Тогда Алексей Комнин сделал воинам знак расступиться и предложил еретику: «Иди, выбирай». И Василий пошел к костру, ни разу не взглянув на святой крест. Но от костра исходил такой жар, что даже этот упрямец остановился, не доходя до него. И стоял так: не шел ни вперед, ни назад и всем видом своим выказывал растерянность. Василий надеялся, что ангелы, зная неколебимость его веры, спасут его из огня, но ангелы не появлялись и чудо не свершилось. И еретик долго стоял бы так – видно, с приближением ужасной смерти разум его помутился. Поняв это, палачи помогли ему. Они подняли Василия на руки и кинули его в самое пекло. И никто с целого ипподрома не видел в подробностях, как сгорел еретик, потому что могучее пламя, будто стеной, сокрыло его мучения. Люди, стоявшие вокруг, кричали и требовали, чтобы и остальные еретики были сожжены тут же. Однако император распорядился заключить их в тюрьму, где те и пробыли до конца жизни, печалясь о своих заблудших душах. Крепкие стены, отделявшие богомилов от мира, были для них настоящим творением дьявола.