Живые в эпоху мёртвых. Дилогия - Александр Иванин

  Иваницкий поднялся на ноги и обычным шагом направился к туповатой нарядной парочке. Он крутанул кистью обычную милицейскую РП-73 и опустил резиновую дубинку как раз на затылок охранника. Демократизатор со шлепающим звуком упруго отскочил от бритого, покрытого толстыми валиками складок, затылка. Охранник повалился на ветви срубленного дерева. Шофер с удивлением уставился на Иваницкого. Резиновая палка описала вторую окружность и с глухим звуком опустилась на верхушку черепа водилы. Тот охнул, ноги под ним подогнулись, и он воткнулся задницей прямо в грязь, после чего боком завалился в лужу.

  Кирильцев уже успел распахнуть боковую заднюю дверь и сесть рядом с Пистоном. Из открытой двери хаммера вылетели импортный автомат, два пистолета и несколько ножей. Это Женя обшарил и разоружил Пистона. Иваницкий оставил оба тела н попечение подоспевшего Попова и направился к машине. Он так же открыл дверь машины, но с другой стороны. Широко шагнув в открывшийся проем, Володя уселся с другой стороны, вытолкнув Пистона на широкий и высокий трансмиссионный туннель, разрезающий салон на две половины. Обалдевший авторитет опущенных, оказавшись верхом на импровизированном подиуме, уперся головой в потолок.

  - Ты Пистон, - даже не спросил, а утвердительно сказал Иваницкий.

  - Я, - икнув, ответил уголовник. - А вы кто такие?

  - Мы борцы за правое дело. Землю от таких, как ты избавляем, - Иваницкий вытащил наручники.

  Пистон опять икнул. Тем временем Бочкин вместе с Поповом распахнули двери багажника и забросили туда поочередно помощников главаря, скованных по рукам и ногам. Туда же Попов с едкой улыбкой усадил тощего верхом на бугая охранника и не маленького водителя.

  - Э, борцы, а может вам с нашими старшими поговорить. Тут не все так просто, - Пистон все никак не мог очухаться от внезапного плена.

  - Ну, сначала ты сам нам все расскажешь, а потом мы и с ними разговаривать будем, - Иваницкий деловито продел наручники под скобу ручки на верху трансмиссионного туннеля и застегнул браслеты на запястьях Пистона. - Не по правилам не пристёгнутым ездить. Правила дорожного движения учил?

  Машина тронулась с места. Пистон задергался всем телом и начал орать:

  - Вы че творите, волки позорные. Ты ваще толстомордый понимаешь, на кого ты хвост пружинишь?

  Бочкин деловито развернулся с переднего пассажирского сиденья и ткнул Пистона ножом в живот. Рана была не опасной, но очень болезненной и кровавой. Пистону не проткнули брюшину, а прорезали кожу и мышцы. То понял, что в любом случае с ним церемониться не будут, а решат все кардинально и быстро. Авторитет натужно заскулил:

  - Суки, что же вы творите? Я же кони двину теперь. Предъявить сначала нужно...

  - Давай я тебе глаза выколю, - предложил Бочкин, снова повернувшись к Пистону. - Может тогда, ты заткнёшься?

  Если Бочкин просто угрожал уголовнику, то Попов сразу оживился. Он слегка снизил скорость и предложил:

  - Мужики, а давайте я ему голосовые связки подрежу. Давно хотел попробовать. После этого он только сипеть будет. А?

  - Так не довезем же, - засомневался Кирильцев. - Кровью захлебнется.

  - Не-е-е. Там крупных сосудов нет. А чтоб не захлебнулся - пусть сглатывает.

  Пистон опять нервно икнул.

  - Нет. Нам его еще допрашивать нужно, - остановил развитие темы Иваницкий. - А если в несознаннку уйдет, то писать руками точно не сможет. Или такие каракули будут, что хрен разберешь. Вы ему лучше ребра сломайте, тогда говорить больно.

  - Я молчать буду, - испуганно заверил их Пистон.

  - Эх, давайте ему все-таки сломаем чего-нибудь, - мечтательно добавил Дима.

  - Если хоть слово скажет, то ломай, - санкционировал членовредительство Иваницкий.

  - Слышь, клоун, а чего это вы все в синих штанах с генеральскими лампасами? - заинтересовался любопытный Попов.

  - Мы казаки казачьего воинства великой Московии.

  - М-м-м, - понимающе протянул Дима. - Значит, за царя и Отечество людей грабите?

  Пистон промолчал.

  Они выезжали из оврага. Хаммер в гражданской версии оказался бронированным. Машина шла вверх хоть и бойко, но все равно очень тяжело. Сторожей проскочили не останавливаясь. Те, в лучшем случае, просто бросили на них короткий взгляд, на миг, оторвавшись от игры. Дуракам закон не писан. Второй пост тоже проскочили без осложнений.

  Доехав до укромного лесочка, в котором оставили автомобили, Бочкин и Кирильцев пересели в две другие машины. Бочкин еще прихватил с собой тощего. Теперь Пистон смог расположиться на освободившемся кресле. Попов вытащил из багажника очухавшегося водилу Пистона и провел с ним воспитательную работу с помощью демократизатора, посоветовав тому вести себя смирно. Дима орудовал дубинкой умело, демонстрируя вполне приличный опыт обращения с черной резиновой палкой. Дубинка аж прилипла к телу, когда Дима бил по оголенным частям тела воспитуемого. Тот пытался кричать, но Попов ловко ударил его под дых. Охранник Пистона же лежал неподвижно.

  До накопителя доехали без приключений. Три автомобиля припарковались возле укрепленной комендатуры. Прием прибывших беженцев вели уже в соседнем ангаре. Из накопителя выехали сразу пять автобусов в сопровождении грузовика с бойцами и пулеметом.

  Следственная бригада стала выгружать пленных. Дима вытащил из багажника испуганного водителя. Попов уложил того на крыльцо комендатуры, а сам полез за охранником.

  - Старшой, похоже, ты с бугаем эти перестарался, - Дима вывалил тело из багажника на землю. - Мертвый он совсем.

  Иваницкий не ответил, он вел под руку авторитетного Пистона в комендатуру. От самой дальней машины шел Бочкин, толкая перед собой тощего. На крыльце стояли вооруженные СОБРовцы. Если перед Иваницким и его подопечным они уважительно расступились и молча пропустили, то Бочкина встретили подколкой:

  - Бочкин, а ты никак 'долговцем' заделался.

  Он остановился, посмотрел на улыбающиеся во все оставшиеся зубы бойцов и хмуро ответил:

  - Чего скалитесь, гоблины? Вот чего вы сейчас тут делаете? Чем занимаетесь?

  Бойцы переглянулись:

  - Вход охраняем. Службу несем. Служим, значит.

  - А кому вы служите? Кому конкретно?

  По виду бойцов было видно, что вопросы Бочкина поставили их в тупик. Государства как такового уже не было. Власти разбежались. Вокруг творилось вообще не понять что.

  - Я служу людям, всему человечеству. Мы мир избавляем от мрази всякой. Людей спасаем от опасности. Долг у нас такой. Я может всю свою никчемную жизнь прожил, а действительно чем-то стоящим только сейчас занимаюсь. И до того как подохну, хочу побольше вот таких, как он на тот свет отправить, - Бочкин встряхнул тощего за шиворот. - Чтобы людям жилось спокойнее. Чтобы не мучили, не грабили и не издевались над ними. Кто сейчас защитит тех, кто пытается жизнь новую строить, кто трудится в поте лица своего, кто защити стариков, детей и тех, кто не может за себя постоять? Сколько сейчас паразитов расплодиться, и сколько людей они уничтожат. Ведь так и все люди вокруг вымереть могут, пока эти ублюдки жировать на горе чужом будут. Не проще ли уничтожить всю эту погань, что бы остальные спокойно жили. Я теперь живу по совести, сужу по совести и убиваю по совести. Пусть руки у нас по локоть в крови, зато совесть чистая. Кому то нужно эту работу делать. Время сейчас такое.

  - Бочкин, да мы же не против людей защищать. Нас всю жизнь этому учили.

  - Ребята, вам надо с нашим старшим поговорить. Пойдемте прямо сейчас.

  - Так на посту мы.

  - Тогда заходите, когда свободны будете.

  Бочкин прошел мимо СОБРовцев и затащил безвольного тощего за собой в дверь.

  Время неспешной рысцой бежало вперед, подталкивая или таща за собой всех, кто находился в накопителе. Подходил час визита новой власти.

  О своем прибытии новоиспеченный царь всея Подмоковныя земли сообщил своей новой челяди за полчаса то сего знаменательного времени, но все равно по-начальственному опоздал на сорок минут.

  Нечаев, Морохин, Солодов и Седельников с Крючковым к этому моменту были в значительной степени навеселе. Сказалось напряжение последних суток. Творческие идеи так и фонтанировали. Среди складских запасов нашли целый рулон бордового ковролина. Рулон раскатали от дороги до самого входа в комендатуру. Вдоль красной дорожки построили бойцов Солодова, их просто было больше. Из беженцев набрали пятерых девочек посимпатичнее, переодели их в неизвестно как оказавшиеся в накопителе театральные костюмы - русские сарафаны и поставили около дверей комендатуры.

  Пока ждали его новое величество, девчонки успели замерзнуть, и барышень увели в комендатуру отпаивать чаем со сладостями.

  Намечающуюся профанацию породила полное разочарование властями страны, которые ожидаемо бросили свой народ в действительно страшной ситуации, а также ненависть к неким представителям той самой власти которые решили под шумок, пользуясь страхом и неразберихой, подмять под себя кусок пожирнее.