Железная роза - Мария Хомутовская

– Все будет хорошо. Я врач, – повторила она, уже больше для самой себя.

Тугой узел в желудке и не думал ослабевать.

– Врач? – простонал Дерек и открыл чудом уцелевшие глаза.

Взгляд у него был потерянный, точно он ее не видит. Возможно, так оно и было.

– Да, врач. Сейчас станет легче. Выпей!

Не обращая внимания на дрожь в руках от волнения и потрясения, она поднесла склянку с водой к его рту, но в лежачем положении поить его было неудобно. Жидкость выплескивалась мимо, оставляя на лице Дерека полоски здоровой кожи.

Розалин испугалась, что так живой воды ей не хватит. Она встала и отыскала на в ящике тумбочки ложку, затем положила голову Дерека себе на колени и принялась аккуратно вливать лекарство ему в рот.

Пока Дерек жадно пил, ожоги исчезали на глазах. Лицо его приобретало нормальные очертания и становилось похожим на Джона. Те же скулы, разрез глаз и даже горбинка на носу. Розалин не останавливалась, пока не опустошила всю склянку, а парень не стал выглядеть вполне здоровым. Тогда она с облегчением отложила ложку.

На краткий миг разлепив веки, Дерек взглянул на Розалин и тут же снова закрыл глаза.

– Подожди, не засыпай! – легонько похлопала его по приобретшей нормальный вид щеке врач. – Нужно переместить тебя на кровать. Вставай!

С ее помощью, шатаясь, как последний пьянчуга, молодой человек поднялся с пола и тут же упал на свою кровать.

Розалин укрыла его одеялом и наконец ощутила, что узел внутри ослаб. Она-то думала, что опытная медсестра и никакими увечьями ее не напугать. Нет, ей еще учиться и учиться.

Теперь остается только ждать, когда Дерек проснется. И вряд ли это случится до вечера, а то и до завтрашнего утра.

Розалин подобрала телефон и поставила его на тумбочку. А сама села на соседнюю кровать. В отличие от постели Дерека, она была аккуратно заправлена. Сразу видно, что здесь спал Джон.

Сердце вновь отчаянно сжалось. Только бы он был жив! Ее верный Джон всю жизнь посвятил тому, чтобы защищать ее, быть рядом с ней. И так несправедливо, что на него напали именно тогда, когда он решил пойти собственной дорогой! Такого печального конца он не заслужил!

Розалин поглядывала на телефон. Если Алекс найдет Джона, он позвонит. В любом случае.

Понимая, что ждать ей придется долго, Розалин сняла пальто и вынула из его кармана книгу. Торопясь в гостиницу, она схватила первую попавшуюся с пыльной полки. А теперь с недовольством обнаружила, что это романчик довольно фривольного содержания. Совсем не подходящий момент для такого чтения!

Отложив его, Розалин подошла к окну. Но за стеклом виднелась лишь кирпичная стена соседнего здания.

С минуту Розалин смотрела на нее, но вместо кирпича видела, как нож вонзается в грудь Алекса, а потом Корнштейн держит его отрезанную голову… как к ней тянется когтистая черная лапа, плечо пронзает боль… она падает на колени… ботинки Корнштейна… «Достаточно, сэр!» «Я сказал: бей!»…

Задернув пыльную штору в мелкий цветочек, Розалин вытерла глаза. Она подвинула к тумбочке стул и, усевшись на него, будто для допроса, сняла трубку телефона и набрала номер.

На том конце ответили быстро.

– Слушаю!

– Папа, это я, – выдохнула она, радуясь родному голосу.

– Роззи! Что там у вас происходит? – встревожился Филипп.

Слезы снова навернулись. Живая вода – это хорошо, но она исцеляет лишь тело.

Она рассказала отцу, что нашла и вылечила Дерека, что судьба Джона все еще неизвестна, а потом он спросил, с чего все началось. Розалин пришлось упомянуть, что они с Алексом пытались выкрасть у Корнштейна клеймо… И тогда ее будто прорвало: она говорила и говорила. О том, как Фредерик едва не убил Алекса, как она попала в плен к Корнштейну, как мистер Пайнс помог ей, как она встретилась с сэром Томасом…

Сидя на шатком стульчике в комнате второсортной гостиницы, Розалин, словно острые шипы, медленно вынимала из сердца переживания последних дней, свои сомнения и страхи. Она даже рассказала Филиппу о возможном предательстве Лиз.

Отец слушал по большей части молча, лишь иногда вставляя комментарии. И Розалин была благодарна ему за это. Если бы он начал переживать, осуждать или давать советы, она не смогла бы рассказать ему все. А именно это было сейчас для нее важно, чтобы пережить случившееся.

Когда она умолкла, Филипп долго молчал. Так долго, что Розалин даже стало не по себе.

– Папа, можешь сказать мне, – произнесла она. – Любой нормальный отец сказал бы, чтобы я немедленно ехала домой, пока еще жива.

В трубке послышался смешок.

– И ты поедешь?

– Нет. Но твой отцовский долг будет выполнен.

– Много ты знаешь об отцовском долге, – проворчал Филипп. – Будь я нормальным отцом, я бы с самого начала не допустил твоего отъезда.

Он помолчал.

– Но я знаю, что это такое, Роззи. Я ведь был на твоем месте. Ты не сможешь жить спокойно, пока не выполнишь предназначение.

– Я не верю в предназначение, – фыркнула она.

– А во что же ты веришь, если собираешься оставаться там? – удивился он.

– В себя. И в Экскалибур. Я верю, что мы можем победить, папа!

Филипп тяжело вздохнул.

– Тогда мне ничего не остается, кроме как сказать: будь осторожна, Роззи!

– Спасибо, папа! – улыбнулась она. – Спасибо, что выслушал.

– Позвони мне, когда найдете Джона.

Повесив трубку, Розалин почувствовала, что внутри стало тепло. Этот час с голосом Филиппа вернул ей силу духа.

Она встала и прошлась по комнате. Затем склонилась над Дереком, проверила его пульс и дыхание. Все было в полном порядке.

И тогда она решилась.

Под бешеный стук собственного сердца Розалин вернулась к телефону и набрала другой номер.

Несколько бесконечно длинных гудков – и комендант общежития сняла трубку.

– Я бы хотела поговорить с Элизабет Браун из пятнадцатой комнаты, – сказала Розалин.

– Минуту.

Послышалось шуршание казенных страниц.

– Мне жаль, но вы не сможете с ней поговорить. Мисс Браун уехала три дня назад.

– Уехала? – Розалин до боли впилась в трубку пальцами. – Куда? С кем?

– Она уехала домой по личному делу, – резко ответила комендант. – До свидания!

Женщина повесила трубку, а Розалин не могла заставить себя разжать пальцы.

Три дня назад – это не совпадение!

Глава 14. Энтони

Раздался паровозный гудок, и Лиз открыла глаза. Первым, что она увидела, было хмурое лицо сидящего напротив Энтони. Он взглянул на нее, но тут же отвернулся, уставившись в окно.

Воспоминания обрушились на Лиз холодным душем. Она