Длинная тень - Синтия Хэррод-Иглз

Аннунсиата пристально взглянула на Хьюго и Дадли и спросила:

– Вы получили предложение? Оба?

– Как мы могли отказаться? – ухмыльнулся Хьюго. – Во имя всего святого, я мечтаю о схватке, я надеюсь на драчку. В один прекрасный день становится невыносимо скучно так бездарно проводить время за выпивкой, игрой в карты, в погоне за женщинами и сплетнями.

Дадли, хоть и выразил это более спокойно, был полностью с ним согласен.

– Я считаю Монмаута своим личным врагом, – сказал он. – Насколько я знаю, он в большом фаворе при голландском дворе.

– И к тому же он протестант, – тихо добавила Аннунсиата.

Дадли кивнул и продолжил:

– Но король Джеймс – кузен моего отца и его лучший друг. Я буду воевать против любого подлеца, который посмеет поднять на него руку.

– Для Морлэндов все гораздо проще, – сказал Мартин. – Король Джеймс – законный король, все остальное не имеет значения.

– Итак, мама, теперь у нас очень много дел, – сказал Хьюго. – Мы должны быстро собраться и покинуть этот дом, чтобы присоединиться к остальным. Я уже послал Джона Вуда проверить мой багаж, а Даниеля – разобраться с лошадьми. Говорят, что восставшим где-то удалось украсть пятьдесят лошадей, но как они ухитрятся оседлать их – вот вопрос. Теперь, Дадли...

– Во-первых, – сказала Аннунсиата твердо, – сейчас мы все преклоним колени и помолимся за короля и за успех его экспедиции. Да, да, Дадли, и ты тоже. Все мы молимся одному Господу, даже если форма разная.

Спустя несколько минут Хьюго и Дадли вышли из комнаты, чтобы поторопить слуг, а Руперт, слушавший все это молча, подошел к Аннунсиате, задумчиво смотревшей на дверь, и нерешительно сказал:

– Мама, – обычно он называл ее «мадам» и эта более теплая форма обращения насторожила ее. Она внимательно посмотрела на сына, прочитав в его глазах просьбу понять его.

– Что такое? – вскинулась она. – Руперт, только не ты!

– Мама, лорд Фивершем назначен главнокомандующим.

Лорд Фивершем был поручителем Руперта при получении им титула и верительной грамоты из рук короля Чарльза.

Руперт продолжал:

– Они набирают резерв в кавалерийские войска, чтобы присоединиться к подразделениям лорда Черчиля.

– Руперт, тебе только пятнадцать, – сказала Аннунсиата, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно. – У тебя нет никакого военного опыта.

– Лорд Фивершем предложил мне место в подразделении Оксфордской кавалерии, мама, – продолжал Руперт. – Я хороший наездник, и, конечно, вокруг меня будут опытные воины. Они помогут мне, и я быстро всему научусь. – Он пристально посмотрел ей в глаза. Глядя на прекрасное лицо сына, такое свежее и румяное, она вспомнила о заточенном клинке. Да, это было у него в крови, наряду с лояльностью, нельзя остудить его пыл своими предчувствиями.

– Ты будешь отличным офицером, я уверена. Это большая честь, что лорд Фивершем обратился к тебе.

– Да нет. Я сам попросил его, – смущенно произнес он.

Аннунсиата заставила себя улыбнуться.

– Наверное, тебе следует пойти и собрать вещи. Я надеюсь, Майкл поедет с тобой? Если тебе что-нибудь понадобится, скажи Тому. Ты хочешь уехать сегодня вечером?

Руперт кивнул, подбежал к матери и крепко обнял ее. Аннунсиата закрыла глаза и прижалась губами к его шее. Когда-то она могла поцеловать его красивые волосы, но теперь он стал слишком высоким. Ее выросший сын, ее принц!

– Бог да благословит тебя, мой принц! – сказала она, и Руперт вышел из комнаты, на ходу зовя Майкла.

Теперь кроме Мартина с ней никого не осталось; Кловис все еще был в старом дворце. Мартин наблюдал за ней с молчаливым одобрением.

– Ему только пятнадцать, – сказала она надломленным голосом. – Его, конечно, убьют.

Мартин молча пересек комнату, подошел к Аннунсиате и обнял ее. Она прижалась к нему, положив голову ему на плечо, не сводя глаз с двери, как будто боялась двинуться с места до тех пор, пока дверь не откроется снова, чтобы впустить се детей, живых и невредимых.

Двадцатого июня, в Тонтоне, Монмаут объявил себя королем. Он послал письма двум старым собутыльникам, приглашая их в Тонтон, чтобы присоединиться к его армии. Одним из них был герцог Албемарль, командующий Девонским ополчением, а другим – Джон Черчиль, накануне прибывший со своей кавалерией в Шард, расположенный в нескольких милях от Тонтона. Албемарль ответил на приглашение возмущенным отказом, предлагая Монмауту оставить восставших и не ввергать страну в столь тяжкие испытания. Черчиль в ответ выслал разведчиков на оборонительные рубежи Тонтона, которые, встретившись с патрулем мятежников, вступили с ними в ожесточенную схватку. Она была непродолжительной, и победа досталась регулярным войскам. Это была первая кровь, пролитая здесь.

На следующий день танжерские ветераны тяжелым маршем достигли Шарда, тогда как королевская артиллерия прибыла в Дорчестер, а дополнительные силы были на подходе. Лорд Фивершем прибыл в Бристоль и обследовал оборонительные сооружения, поскольку Бристоль был ключевым городом ко всей западной части страны, кишащим сектантами и квакерами. Королевские войска, хотя и были по численности меньше, чем войска восставших, превосходили их вооружением и опытом ведения военных действий. Не оставалось никаких сомнений в том, что они победят, и, казалось, Монмаут прекрасно отдает себе в этом отчет, поскольку на рассвете двадцать первого июня отвел свои войска из Тонтона, держа путь на Бристоль.

Прекрасная погода испортилась, и бесконечный моросящий дождь промочил до нитки всю армию Монмаута, направляющуюся к Бристолю, а по пятам за ним, как охотничий пес, шла армия под командованием Джона Черчиля. Дождь играл на руку Монмауту, поскольку королевская армия, преследующая его, вынуждена была месить грязь на разбитых дорогах, по которым еще недавно проходила свора Монмаута. Лорд Фивершем, закончив обследование оборонительных сооружений, двадцать третьего отбыл в Бат, чтобы присоединиться к войскам лорда Оксфорда и двум подразделениям драгунов. Там же он ожидал донесений от офицеров разведки. Двадцать четвертого мятежники Монмаута достигли Кейншема в нескольких милях от Бристоля и ночью по мосту пересекли Эйвон. Перед ними стоял Бристоль, полный сектантов и охраняемый лишь ополченцами, полагаться на которых было нельзя: они скорее разбежались бы, как крысы с тонущего корабля, чем встали на защиту своего города, рискуя жизнью.

В полночь двадцать пятого лорд Фивершем, все еще получавший донесения от своих разведчиков, отослал королю сообщение, уверяя его в том, что повстанцы не имеют ни единого шанса, поскольку со всех сторон окружены ветеранами и хорошо вооруженными силами, которые постоянно прибывают. Тонтон и Лайм отбили, а в Лайме были захвачены вражеские корабли со всеми припасами. К этому времени поступило донесение, что Монмаут собирается с силами, чтобы атаковать Бристоль.