Чужой клад - Александра Девиль

— Нет, погоди, я прежде должна тебе кое-что сказать. Полина села рядом с бабушкой на диван и погладила ее руку. — Ты только не волнуйся, пожалуйста, и прими эту новость спокойно.

— Какую новость? — насторожилась Анастасия Михайловна.

— Алексей Дуганов сделает мне предложение, и я его приняла. Теперь мы с ним ждем твоего благословения.

— Предложение сделал? Томская сперва удивленно подняла брови, а потом слегка нахмурилась, — А что это он так скоропалительно? И ты тоже слишком быстро согласилась Уж не назло ли Худоярским вы хотите пожениться?

Бабушкина прямота не лучшим образом подействовала на Полину, и девушка ответила с некоторой досадой:

— Ты неправильно нас поняла. Мы хотим это сделать не ради Худоярских, а ради самих себя. Помнишь ведь условия завещания Екатерины Павловны? Так вот, женитьба на мне поможет Алексею получить состояние. Я же благодаря этому браку из обманутой уездной барышни превращусь в достойную и защищенную со всех сторон замужнюю даму. Но если ты не согласишься нас благословить, то мне останется только один выход — в монастырь. Другого я не вижу.

— Вот, значит, как… Анастасия Михайловна внимательно смотрела на внучку, словно изучая ее лицо. — Стало быть, брак по расчету. Многие бабушки, матушки были бы рады, если бы их барышни находили таких состоятельных женихов, как Алешка. Да и покойная Екатерина Павловна не прочь была вас поженить.

— А вот мне, старой ворчунье, что-то здесь не нравится. Все кажется, что вы с Алешкой не только по расчету женитесь, но и от горя, отчаяния. Ведь вы друг друга не то что полюбить, а даже узнать-то толком не успели. А если вдруг он через время опять начнет таскаться за Илларией, а у тебя снова вспыхнут чувства к Куприяну? А кстати… Дуганов знает ли, что ты и Худоярский…

— Бабушка, не надо! — прервала ее Полина. — Мы с ним все друг о друге знаем. И ты не скажешь мне ничего такого чего я сама себе уже не сказала и не обсудила с Алексеем. Я верю в его благородство, да и в себе уверена. Мы будем настоящими друзьями и не предадим друг друга.

— Супруги — это не просто друзья, — пробормотала Анастасия Михайловна и, немного помолчав, добавила: — В таком деле не надо бы спешить, родная. Брак — дело серьезное, это выбор на всю жизнь. Подожди, подумай, присмотрись к Алексею.

— Подождать? Да пойми же, бабушка, мне сила нужна именно сейчас! И чем скорей, тем лучше! Только сила поможет мне одолеть все мои невзгоды и унижения, иначе зачахну! А чем больше я буду ждать, думать, тем труднее будет сделать выбор. Ты же знаешь, что проблема выбора — самая мучительная. Лучше сразу принять решение — и не колебаться.

— Броситься как в омут головой?

— Но почему сразу «в омут»? Разве Алексей тебе не нравится?

— Важно, чтоб он нравился тебе, а ты — ему, — вздохнула Анастасия Михайловна. — Но если вы с ним уже все обдумали и решили, то я препятствовать не буду.

— Спасибо, бабушка. Пойдем, благословишь нас. Алексей ждет в гостиной.

Дуганов встал навстречу Анастасии Михайловне и, поприветствовав ее, с почтительным поклоном объявил:

— Я имею честь просить руки вашей внучки.

Пожилая дама строго взглянула на гостя и после некоторого молчания ответила:

— Если вы между собой объяснились и все друг о друге знаете, то я вас, так и быть, благословлю. Но только ты, Алеша, не обижай мою внучку. Если обидишь сироту — я тебя прокляну, а Бог накажет.

Полина, смутившись, воскликнула:

— Бабушка, да полно тебе выставлять меня этакой несчастной сироткой!

— Гордая ты, Полинка, — заметила бабушка и перевела взгляд с внучки на Алексея. — Ну, ладно, жених и невеста, значит, такова ваша судьба, а с судьбой не поспоришь.

Глава десятая

События и чувства

Через месяц после свадьбы молодые супруги возвращались из Москвы в имение Дугановых Погожино. Гораздо раньше из Москвы в Лучистое уехали Анастасия Михайловна и ее сыновья с женами, бывшие на свадьбе племянницы. Полина понимала, что родственники нарочно оставили новобрачных одних, дабы не навязывать им своего общества на время медового месяца. Ей становилось неловко, когда ее и Алексея называли молодоженами, — ведь на самом деле за истекший месяц новоиспеченные супруги даже ни разу не ночевали в одной спальне, — благо, расположение комнат в московском доме Дугановых позволяло скрыться от вкрадчивого любопытства слуг. Впрочем, Полина чувствовала, что бабушка догадывается об истинных отношениях внучки и Алексея; другие же родственники вряд ли это понимали.

Весь месяц, называвшийся «медовым», Алексей был занят хлопотами по получению наследства. Он заранее нанял стряпчего и нотариуса, которые взялись оформить все бумаги в кратчайший срок.

Днем Полина почти всегда была предоставлена сама себе и заполняла время чтением и посещением модных магазинов, на которые Дуганов выделил ей изрядную сумму, пояснив при этом: «Моя жена должна быть одета богато и по моде». Полину немного смущало и вместе с тем смешило, когда применительно к ней и Алексею употреблялись слова «муж» и «жена». Их брак был поистине союзом двух друзей-соратников, друзей по несчастью, — но не более. Она чувствовала благодарность к Алексею за то, что на протяжении всего месяца в Москве он ни разу не попытался опошлить и приземлить эти духовно-дружеские отношения.

По вечерам молодые супруги ездили в театры, иногда на рауты к своим немногочисленным московским знакомым, но чаше всего просто прогуливались по бульвару или беседовали дома возле книжной полки и за фортепиано.

Полина давно уже убедилась, что Алексея никак нельзя было назвать «тупым солдафоном», коим его пытался выставить Киприан. Теперь же, общаясь с Дугановым каждый день, она обнаружила, что он не только образованный, но и весьма интересный, оригинально мыслящий человек. Иногда, незаметно изучая его лицо, она сравнивала Алексея с Киприаном и отмечала, насколько они разные в своей привлекательности. Обаяние Киприана, имевшее налет некой хищности, заставляло настораживаться и ощущать невольный трепет — словно в ожидании коварного выпада или насмешки. Возможно, он сознательно придавал своему облику и манерам оттенок «демоничности» — как будто следуя моде, установившейся среди экзальтированных барышень и дам после чтения готических романов. Рядом с Киприаном Полина никогда не чувствовала себя легко и уверенно, и это изнуряло ей душу. Но поняла она это только сейчас, узнав ближе Алексея, ощутив ту надежность и добрую силу, которые угадывались в его мужественном лице и низком, спокойном голосе. Минутами Полине казалось, что они с Алексеем знакомы давно, много лет, и похожи друг на друга той природной простотой души, которая не защищена от таких апологетов утонченного порока, как Иллария и Киприан. «Потому-то Алексей и полюбил Илларию. что мужчин его склада привлекают противоположные им женщины, а не те, которые понятны и не кажутся опасными», — однажды решила Полина. При этом о причине своей любви к Киприану она уже перестала задумываться.

Дорога из Москвы в Погожино проходила мимо Лучистого, и Полина, разумеется, не могла не воспользоваться этим и не заехать к бабушке. Алексей не возражал, и скоро карета супругов Дугановых въехала во двор имения Анастасии Михайловны.

Стоял один из тех ясных, солнечных, но уже слегка прохладных дней, какие случаются между летом и осенью. Трава кое-где пожухла, да и в зеленых кронах деревьев замелькали желтые листочки. Зато поздние цветы перед домом, заботливо опекаемые бабушкой, казались особенно яркими и нарядными в преддверии осеннего увядания.

Анастасия Михайловна встретила гостей одна; ее сыновья с женами уже уехали из Лучистого. После приветствий, объятий и поцелуев она повела молодых супругов в гостиную, по дороге отдав распоряжение слугам нести угощение. Полине казалось, что, даже отвлекаясь на разговоры, бабушка зорко наблюдает за внучкой, словно пытается проникнуть в состояние ее мыслей и души. Проницательность Анастасии Михайловны и раньше немного смущала девушку, теперь же, когда рядом был Алексей, Полина и вовсе чувствовала себя в растерянности, боясь как все- понимающего молчания бабушки, так и ее прямых вопросов.

После нескольких дежурно-вежливых фраз о здоровье, погоде, дороге и делах в Москве Алексей вдруг поднялся с места и сказал:

— Анастасия Михайловна, вам, вероятно, хочется поговорить с внучкой наедине, а я пока пройдусь по саду и что-нибудь почитаю.

Взяв со столика в углу первую попавшуюся газету, Дуганов слегка поклонился и вышел.

Полина тихонько вздохнула: решив, видимо, проявить деликатность, Алексей только усилил ее растерянность перед бабушкой.

Анастасия Михайловна взглянула на внучку проницательным взглядом своих по-молодому ясных черных глаз и с чуть заметной улыбкой спросила: