Поэзия Латинской Америки - Антология

ПАБЛО ДЕ РОКА[282]

Перевод В. Резниченко

Автопортрет в отрочестве

Лев, укрощенный под домашним кровом,

среди травы, змеящейся, зеленой,

я — как пчелиный звон в смешенье с ревом

морской волны, седой, испепеленной.

В плену химер, приученный к оковам,

я — сгнивший идол, царь, венца лишенный,

я — замок с именем твоим, со словом,

начертанным зубцами башни звонной.

Кровь, яростного солнца цвет и запах,

раскаты грома в орудийных залпах,

лязг дрогнувших мечей на поле боя

звучат во мне, в обугленных руинах

моей души, а там, в ее глубинах, —

большой поэт, кончающий с собою.

Обвинительная речь против мрака

(Фрагмент)

Нет, не женщины, небеса и вино,не солнца скала высоченная,не город громадный, горящий,как грудь обнаженной красавицы-истины,неприкаянной в хаосе башен стандартных,не скорбь, не любовь и не сладкий ужасискусства, карабкающегосяпо космическим высям, нет, никогда,но прежде всего, но выше, крашеи ярче всего — пролетарская революцияобщество равных людей, сияющее лучезарно.

Оно рождается из глубин,диалектикой вспоротых,словно младенец из материнского чрева,как семя, кровоточащего в давильне граната —когда кожура разрывается с треском,сок вытекает и слетаются пчелы.Оно — всеобъемлюще и грандиозно:неисчислимы легионы борцов,большевиков, восставших рабочих;Власть Советов — как плодоносное дерево,на ветках которого спеют миры и планеты,звенящее, полное радости дерево,взращенное волей природы самой,корнями своими сцепившее все потрясеньяистории (каштан, померанец и яблоня, —они расцвели в Октябре).

Плечом к плечу — рабочие и интеллигенты,все, кто угнетен, унижен и иссечен плетьми,голодные батраки, отважные люди —поднимайтесь на бой с буржуа-палачамиза ЗЕМЛЮ, за ХЛЕБ, за СВОБОДУ,за коммунизм, марксизм-ленинизм и Советы,рвитесь вперед, подобно красным быкам,направляя движенье времен.

Океаны и армии диалектически слиты,сердце и разум, сплавленные воедино,вздымают окрашенный кровью флаг,наша судьба, наша жизнь повседневная — подвиг;правда в каждом из нас полыхает огнемнеукротимым и светлыми в дыму баррикад пробуждаетдостоинство человека;и над этой землей человеческой встаетв ослепительном блеске —словно меч из чистого золота,разящий фашизм и войну, —высшая из вершин: СССР, КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ,ПАРТИЯ, ИНТЕРНАЦИОНАЛ;товарищ Ленин приветствует нас,наперекор молчанию смерти и мрака.

Вы, изможденные возрастом,горестями и заботами,все, кто обременен семьей и хозяйством,обманут химерами,кто, согнувшись от страха, тащит ярмоунылого жалкого бога, —становитесь в ряды солдатдиктатуры пролетариата,будьте свободными, стойкими и сплоченными,вперед на борьбу с последними клочьями тьмы,стройтесь в боевые порядки!

ПАБЛО НЕРУДА[283]

Осенняя бабочка

Перевод А. Гелескула

Кружится бабочка на солнце,вся загораясь временами.

Листа коснется, застывая,частица пламени живая —и лист колышет это пламя.

Мне говорили: — Ты не болен.Все это бред. Тебе приснилось.

Я тоже что-то говорил им.И лето жатвою сменилось.

Печальных рук сухие кистина горизонт роняет Осень.И сердце сбрасывает листья.

Мне говорили: — Ты не болен.Все это бред. Тебе приснилось.

И время хлеба миновало.И снова небопрояснилось.

Все на земле, друзья, проходит.Все покидает и минует.

И та рука, что нас водила,нас покидает и минует.

И те цветы, что мы срываем.И губы той, что нас целует.

Вода, и тень, и звон стакана.Все покидает и минует.

И время хлеба миновало.И снова небопрояснилось.

А солнце лижет мои рукии говорит: — Тебе приснилось.

И ты не болен. Это бредни.Взлетает бабочка и чертиткруг огнецветныйи последний.

Аромат полей Лонкоче[284]

Перевод Л. Мартынова

Злой дух здесь овладел землею омраченной,сгреб нивы нежные, кривые горы сдвинул;когтями он изрыл поверхность защищеннойпрямолинейными аллеями равнины.

И насыпь поднялась, стряхнув свою усталость;ладонью скорбною раскрылся холм; и, точнохмельные всадники, галопом тучи мчалисьв отрыве от небес, от бога и от почвы.

И землю взрыл поток; земля от наводненьябежала с мокрым лбом, утробу раскрывая.В проклятых сумерках в различных направленьяхкатились поезда, как тигры, завывая.

Я — слово этого пейзажа неживого,я — сердце этого пустого небосвода;когда иду в полях с душой, открытой ветру,в моих артериях шумят речные воды.

А ты куда идешь? Как глина голубая,пространство под рукой ваятельницы-ночи.И не зажгут звезду. Глаза мне застилая,медовый аромат плывет с полей Лонкоче.

Это утро набухло бурей…

Перевод М. Ваксмахера

Это утро набухло бурей,рвущейся из жаркого сердца лета.

Колышутся, словно прощальные платочки,белые тучи в руках бродячего ветра.

О наше влюбленное молчанье бьетсяогромное сердце тревожного ветра.

Чудесным оркестром гудит в деревьяхколокол ветра, полный бурь и песен.

Ветер крадет опавшие листья,швыряет птиц, как живые стрелы.

Листва взлетает, как желтое пламя,как металл невесомый, как волна без пены.

И тонет в буре корабль поцелуев,сраженный неистовым ветром весенним.

Я люблю тебя…

Перевод М. Ваксмахера

Я люблю тебя здесь,Где в темных соснах запутался ветер,Где мерцает луна над волной бродячейИ тянутся дни, похожие друг на друга.

Танцуют в тумане неясные тени.Чайка горит серебром на фоне заката.И парус порой. И высокие-высокие звезды.

Черный крест корабля.Одинокий,Прихожу на заре и даже в душе своей чувствую влажность.

Шумит и снова шумит далекое море.Это гавань.Здесь я люблю тебя.

Здесь я люблю тебя, и напрасно тебя горизонт скрывает.Я люблю тебя даже среди этого холода.Порою плывут поцелуи мои на тяжелых больших кораблях.Корабли эти рвутся туда, куда им вовек не доплыть.Мне кажется, я так же забыт, как этот проржавленный якорь.Как печалей причал. К нему пришвартован лишь вечер.

Как устала моя бесполезно голодная жизнь!Нет у меня того, что люблю я. Ты так далеко.С горечью вижу, как лениво спускаются сумерки.Но тут надвигается ночь и петь для меня начинает.Луна заставляет кружиться и сны и мечты.

На меня твоими глазами смотрят огромные звезды.Я люблю тебя — и поэтому темные сосныПоют на ветру твое имя бубенцами иголок.

Я могу написать этой ночью стихи…

Перевод О. Савича

Я могу написать этой ночью стихи бесконечной печали.

Написать, например: «Этой звездною ночьюлихорадит далекие синие звезды».

Ветер ночи кружит в небесах и поет.

Я могу написать этой ночью стихи бесконечной печали.Я любил ее: по временам и она меня тоже любила.

Вот такою же ночью, как эта, ее обнимал я.Сколько раз я ее целовал под открытым для вечности небом.

Любила она меня; по временам я любил ее тоже.Да и как не любить было эти большие прямые глаза?

Я могу написать этой ночью стихи бесконечной печали.Подумать — она не со мной. Ощутить, что ее потерял я.

Слышать эту огромную ночь — без нее она стала огромней,И росою на пастбище падает на душу стих.

Ну и что ж, что любовью не мог я ее удержать?Этой звездною ночью она не со мною.

Это все. Чей-то голос поет вдалеке. Вдалеке.Но душа не смиряется с тем, что ее потерял я.

Я ищу ее взглядом, как будто хочу подойти к ней.Сердце ищет ее, а она не со мною.

Такая же ночь, и белеют под нею все те же деревья.Мы тоже ведь были тогда, но уже мы — не те.

Не люблю ее, нет, но, быть может, люблю.Так любовь коротка, так огромно забвенье.

Потому что в такую же ночь я ее обнимал,душа не смиряется с тем, что ее потерял я.

Хоть это последнее горе, которое мне причиняет она,и это последние строчки, которые я ей пишу.

Walking around[285]