Дворянство Том 1 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

- Я даю вам свое позволение, - мягко кивнула Биэль.

Повисла драматическая пауза. Теперь следовало или как-то возобновить трапезу, или понемногу сворачивать прием. Курцио жаждал первого, но понимал, что сообразно моменту правильнее переходить ко второму. К сожалению… И в то мгновение, когда он готов был что-то сказать, Биэль заговорила первой.

- Знаете, я не люблю слабых мужчин. Вернее безразлична к ним. Это естественно, когда растешь бок о бок с такими великолепными образчиками мужественности, как мой отец и брат. Слабые люди вызывают главным образом жалость, а я не люблю жалеть мужчин, для этого у меня есть лошади, горностаи и служанки.

Курцио стиснул зубы и машинально заложил руки за спину, чтобы скрыть побелевшие костяшки пальцев. Волшебство этого вечера, наполненное тайнами, намеками, тончайшей игрой слов – все рассыпалось вдребезги, как цветное стекло, разбитое ударом палки. Осталась лишь некрасивая рама да осколки несбывшихся ожиданий в грязи. Островитянин выпрямился, сложив руки на груди, гордо задрал подбородок, решив - он выслушает до последнего слова все, что сочтет нужным сказать маркиза. Он будет галантен и сохранит безукоризненную вежливость, глотая блестяще продуманные оскорбления как изысканный пломбир, желированный выстилкой плавательного пузыря «белых» рыб. Он запомнит каждое слово, нанижет, словно драгоценный жемчуг, на шелковую нить памяти. Обдумает каждое из них, ни в коем случае не проявляя пагубную поспешность.

А затем…

- Но и энергичные убийцы без страха и сомнений, как граф Шотан Безземельный, мне также не импонируют, - продолжила маркиза. - Они всегда любят в первую очередь себя, а я не желаю быть второй. Кроме того, они попросту скучны. В мужчине меня привлекает комбинация силы и души. Жесткость и человечность. Твердость, на которую можно опереться, и немного мягкости для контраста. Но в меру мягкости. И, разумеется, ум. Кругозор мужчины должен простираться несколько дальше, чем знание сорока пяти основных видов перевязи для меча.

Кажется, я идиот, мрачно подумал Курцио. Да не простой, а прямо-таки эпический. Эпический идиот, у которого спесь и гнев скачут впереди здравого смысла.

- Вы были интересны мне и показались сосудом, в котором указанные качества смешаны правильным образом. Что ж, я не ошиблась. А теперь отдайте распоряжение, чтобы моим слугам было дано все, что они попросят. Я предпочитаю начинать утро с контрастной ванны и массажа, их следует готовить загодя.

- Э-э-э… - вырвалось у мужчины, Курцио хлопнул челюстью.

- Друг мой, не заставляйте разочаровываться в вас, - поморщилась Биэль. – Мне тридцать шесть лет. Когда женщина в таком возрасте отправляется вечером к мужчине, глупо утверждать что предметом интереса является коллекция лютней и старые нотные записи. Думаю, вы уже заметили, что жеманство не свойственно мне.

- О, да, - искренне признал Курцио. - Ваша светлость.

- Итак?.. – иронически приподняла бровь маркиза. - Надеюсь, вы не намерены спрашивать, получила ли я дозволение у строгого батюшки?

- Сейчас, я… - Курцио внезапно почувствовал, что охрип. Мальчишеское волнение завладело им. Мужчина лишь развел руками и широко улыбнулся, признавая, что этот раунд словесной дуэли остался за соперницей.

Из глубин дома послышался некий шум, словно кто-то бежал, стуча сапогами по драгоценной мозаике и не менее дорогим паркетам. Перекрикивались слуги, торопливый шум приближался.

Его не остановили, подумал Курцио. Значит или особенный курьер, или…

- Господин, - с этими словами открыл дверь один из охранников. – Серый ворон только что прилетел. Мы не посмели бы, но вы сами приказывали…

- Простите, - Курцио повернулся к Биэль. – Срочная депеша. Из тех, которые читают даже на смертном одре.

Он ждал недовольства, но маркиза кивнула с предельно серьезным видом и ограничилась короткой фразой, причем, кажется, совершенно искренне, без тени сарказма:

- Я понимаю. Дела, прежде всего.

Курцио отослал распорядителя клети для воронов, открыл крошечный цилиндрик, развернул тончайший лист пергамента, кажущийся полупрозрачным. Вгляделся, щурясь, в незашифрованную – против всяких правил! – короткую запись. Лишь выкованная долгими годами выдержка удержала эмиссара от витиеватой брани. Он посмотрел на маркизу и, после мгновенного колебания, молча протянул ей лоскут с посланием. Биэль отрицательно качнула головой.

- Нет.

Она сделала шаг к собеседнику и легким движением коснулась его щеки.

- Я уже давно не испытываю нужды в том, чтобы утверждаться, заставляя мужчину выбирать между мной и неотложным делом. Вы хотите меня, это очевидно. И если некая забота все же заставляет отказаться от моего общества, значит, случилось нечто экстраординарное. Я не собираюсь унижать вас и в первую очередь себя, проверяя, действительно ли причина столь важна. Займитесь делом, а когда закончите, пришлите мне весть. Думаю, в следующий раз моя очередь вернуть долг гостеприимства. Не провожайте.

Вот и гадай, как это понимать, особенно последнюю фразу, подумал Курцио, глядя в ее спину под изысканным платьем, машинально скользя взглядом ниже. То ли неудовольствие, высказанное в такой изысканной форме, что граничит с произведением искусства, то ли наоборот.

Но, так или иначе, в одном Биэль Вартенслебен права, как сам Иштен, создатель неба и света. Случилось экстраординарное.

Он все же выругался, от всей души. Еще раз перечитал срочную депешу и старательно сжег ее на пламени свечи, развеяв пепел. Затем сел, один, в окружении старых вещей и обломков прошлого, чтобы надолго задуматься.

_________________________

Если кому-то показалось, что он уже видел где-то эпизод с лошадкой, так и есть, это буквальное заимствование. Привилегия автора – иногда тырить кошерное, не маскируясь.

Песня – «Прощание» Вальтера Скотта (1813)

Пломбир – не постмодернизм, как батистовые трусики, а вполне себе ренессансная еда. Изначально это не мороженое, а желированные сливки, очень жирные.

Меч:

https://www.youtube.com/watch?v=t5gL0KuGlDU&list=PLMUtS78ZxryO0ClPACmFjkAnrbuowVHsJ

Глава 20

Глава 20

Три удара, повторяла Елена в ритме схватки. Три удара. Три удара…

Когда бы ты ни наносил два удара в едином ритме, всегда завершай их третьим. Первый удар смещает или провоцирует врага, второй ранит, а третий позволяет вернуться в правильную гвардию и обезопасить себя от контратаки, пусть даже она будет нанесена рукой мертвеца.

Поединщики утоптали подтаявший снег на полянке до состояния глазури, ноги скользили почти как по льду. В эти минуты Елена отчетливо поняла, что Сапковский сказочник – не могла Цири так ловко крошить злодеев, раскатывая на коньках. Тут сохранить бы равновесие… Один удар, второй… и сорванный номер три - вражеский мессер буквально примагнитился к дешевому клинку Елены, не позволяя развернуться. В литературных описаниях сталь звенит и вообще издает разные мелодичные звуки, а в реальности столкновение мечей давало лишь неприятный жестяной стук. И еще скрежет, когда металл скользил по металлу. Каждый раз Елена вздрагивала, не силах противиться инстинкту и страху смерти, женщине казалось, что лезвие скрипит по ее костям.

Вот и сбылось, подумала она, снова пытаясь провести нормальную связку из трех ударов, которую противник опять умело разбил. Вот я встала лицом к лицу с Чумой, только в руках наших не прославленные мечи из знаменитых цехов, а дешевое оружие, на которое не ставят клейм… Острие боевого ножа опять устремилось ей в лицо, и Елена сосредоточилась на парировании, чтобы не потерять жизнь.

* * *

- Вот так бароны Амброжи и Ларну закончили свое противостояние, - сказал Артиго часом ранее, плотно заворачиваясь в одеяло, хорошее, из теплой шерсти с льняной подкладкой. - Герцог Ильдефинген почтил примирение своим визитом, и все стороны обменялись богатыми подарками. Кроме того, герцог дал позволение бывшим противникам включить в свои гербы части герцогской символики, то есть когти Зверя СтрашноОбразного. Об этом было сложено впоследствии немало песен, а на замечательном пиру впервые со времен Старой Империи подавалось жареное мясо с позолотой.