Дворянство Том 1 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

Курцио запнулся, подбирая слово, и Биэль с улыбкой подсказала:

- Стали золотыми?

- Именно.

- Тонкий вкус, - отметила маркиза, отведав мясо. Не глядя на повара, обозначила поклон в его сторону, сказав. – Мой комплимент достойному творцу сего деликатеса.

Что ж, по крайней мере, один человек в этот вечер оказался полностью, абсолютно счастлив. Повар возвратился к себе, в царство огня и сковородок, обогащенный лучшим воспоминанием в своей жизни.

- В Малэрсиде тоже любят и ценят улиток, - сказала Биэль, пробуя новую перемену. – Наши негоцианты даже продают их в бочках с мокрой травой.

- Следовательно, вы знаток и ценитель, - предположил Курцио.

- Увы, не нужно быть знатоком, чтобы сказать: ваши лучше. Качественные улитки растут на свободном выгоне и только на хорошей глинистой почве, им нужны съедобные сорняки, в основном одуванчики, и обилие росы для питья. А земля нашего владения слишком богата песком и солью, улитки, что взрастают на ней, годятся лишь купцам, которые хотят сервировать столы как дворяне.

- Поистине, ваша образованность уступает только вашей красоте, - изящно польстил гостье хлебосольный господин дома.

- Я ждала от вас большего, - с убийственной прямотой сообщила Биэль, так что Курцио едва не прикусил язык.

- Простите? – нейтрально осведомился он, с легким звоном отложив на фарфоровую подставку однозубую вилку для улиток.

- Я ждала большего, - столь же прямо сказала женщина. – Мой отец отзывался о вас нечасто, весьма красноречиво и разнообразно. Если отбросить лишнее, из его слов представал образ человека целеустремленного, оригинального, чуждающегося жеманных манер… а также скучных тривиальностей.

Дочь своего отца, повторил про себя Курцио. Немилосердная жестокость в дистиллированном виде, как «мертвая вода» тройной перегонки. Только у герцога это качество все же маскируется лисьими повадками, а дочь рубит наотмашь, словно палач. Ответить можно было разнообразно и много, но эмиссар после мгновенной паузы, решил, что если уж вечеру должно стать по-настоящему оригинальным и незабываемым, пусть так и будет.

- И вы хотели видеть именно такого человека? – столь же прямо уточнил он. – Считаю своим долгом предупредить, он может быть весьма неприятен.

- Так покажите мне настоящего Курцио Алеинсэ-Мальт-Монвузена. Какого не видела еще ни одна женщина. И тогда я сочту, что ваше уважение ко мне действительно велико.

- Непростое пожелание, но... я постараюсь.

- Буду признательна.

Курцио чуть двинул пальцем, и молчаливый слуга налил вишнево-синюю жидкость в бокал собеседницы. Да, не стекло Вартенслебенов, но более чем соответствует моменту. Повинуясь следующему жесту, вся прислуга молча покинула зал. С едва слышимым стуком затворились створки высоких дверей из тяжелой лиственницы, лишенной смолы. Биэль перестала улыбаться, ее правая рука в, казалось бы, случайном движении коснулась шва на левом рукаве.

Восхитительная женщина, подумал Курцио. Никаких тебе заколок, гибких клинков на поясе и прочей мишуры. Нормальный и хорошо скрытый стилет. Настоящая Вартенслебен.

- Как обстоят дела у нашего протеже? – спросил Курцио.

- Вы уверены, что хотите сейчас обсуждать именно его? Надо сказать, в общении с дамой оная, как правило, ждет, что все мысли благородного господина будут посвящены ей, - улыбнулась Биэль, как обычно, скорее обозначив эмоцию легким движением губ. Маркизе это крайне шло, выглядело загадочно и многообещающе-коварно. Что-то было в этой улыбке от куртизанки и в то же время… убийцы.

- Вы хотели увидеть истинного Курцио Алеинсэ-Мальт-Монвузена, - мужчина едва удержался от плебейского пожимания плечами. – Поэтому мне приходится выбирать между прямо высказанным пожеланием, и… - он сделал паузу, рассеянно перебирая в пальцах золотую вилочку для маринованных фруктов. – Куртуазными правилами. Ожиданиями дамы, которые можно отрицать, однако нельзя не принимать во внимание.

- Действительно, - согласилась маркиза. – Нелегкий выбор.

- Я выбрал первое. И в настоящий момент меня крайне волнует все, связанное с воспитанием Оттовио. Так что я решил спросить об этом напрямую у репетитора.

- Хорошо.

Биэль дала краткое, но исчерпывающее описание прогресса императора, закончив словами:

- На днях мы будем смотреть портреты. Выставка уже обставляется должным образом.

- О, так эта традиция все еще жива, - почти не удивился Курцио. – Хотя, казалось бы, невеста для Оттовио уже назначена. Причем давно.

- Что поделать. В эти непростые времена каждый ловит даже крупицу надежды и выжимает ее досуха. В конце концов, чудеса иногда случаются.

- И даже если не удастся оттолкнуть будущую супругу, всегда можно подсунуть дочь благородного рода в качестве любовницы Его Императорского Величества, - подхватил Курцио. – Честно говоря, в последнее время решительно перестаю понимать резоны Совета. Как вообще регенты допустили выставку портретов?

- Скорее мне следует спросить об этом вас. Общеизвестно, что Курцио Алеинсэ-Мальт-Монвузен знает все, что происходит под солнцем и луной. Говорят, вы можете подменить чужое ухо своим так ловко, что заговорщик, шепчущий в него секреты, ничего не заметит. Неужели это бессовестная ложь?

- О, нет, разумеется, - покачал головой носитель трехсложной фамилии. – Просто суетных забот у меня больше чем ушей.

- Что ж, скорее регенты проявили полное безразличие к этому. Их можно понять, вопрос вероисповедания Оттовио и его невесты весьма… острый. Император двоебожник не может править империей, где четыре пятых молятся Пантократору, единому в шестидесяти шести атрибутах. Точнее может, но трон под ним обретет удивительную шаткость. И до сих пор не решено, как быть с визитом в Пайт-Сокхайлхей для помазания в Храме Атрибутов. На фоне таких проблем какие-то портреты…

- Да, всего лишь дочери приматоров, - пробормотал Курцио. – Сущая малость… Впрочем это нам пока не вредит.

- Хорошее начало, - сказала маркиза.

- О чем вы?

- Об истинном лице Курцио Алеинсэ, разумеется. Мне нравится ваш выбор. Вы подумали, приняли решение, и сразу перешли к вопросам дела. Интересно, что ждет нас дальше, куда приведет сей путь?

- Полагаю, к хорошей беседе и приятном воспоминании о нашей встрече. Это самое меньшее, на что я рассчитываю.

- Тогда какова же наивысшая ставка? – глаза маркизы загадочно блестели под тонкой золотой нитью, проходящей чуть выше линии лба. Будучи искушенным во всевозможных премудростях, Курцио, в общем, представлял, каких денег и трудов стоила прислуге кажущаяся простота убранных волос Биэль. На памяти мужчины маркиза впервые полностью соответствовала образу настоящей дамы высшего общества, роскошно одетой и богато украшенной. Судя по всему, женщина предпочитала красное золото и туманный александрит. Это могло говорить о желании произвести впечатление. А могло быть наживкой в древнейшей игре, которая не предполагала выигрыша и тем более награды, по крайней мере, для одной из сторон. Или не говорило не о чем. Тем интереснее было разгадывать загадку.

- Так далеко я не загадываю.

Мужчина отметил, как слегка опустились уголки губ женщины, маркиза, похоже, и не пыталась скрыть разочарование.

- Вы хотели откровенности, я откровенен. Вы нравитесь мне, сиятельная госпожа, это глупо скрывать. Но в общении с вами нельзя на что-либо рассчитывать, вы словно фея далеких островов, вы обещание, которое не дано прямо; тайна, которая не имеет разгадки; мечта, которая всегда ускользает из рук.

В непроницаемых глазах Биэль не отражалось ни единой мысли, что бы ни думала женщина о похвале, которую легко можно было счесть противоположностью комплиментам, ее соображения оставались при ней.

- Отношения с вами это корабль для путешествия за край мира, его нужно строить долго и с пониманием, что никто не обещает успешное плавание. Поэтому… - Курцио развел руками без колец и перстней, лишь странный, грубовато сделанный браслет из обычной меди охватывал запястье. – Я решил наслаждаться тем, что принадлежит мне сейчас. Вашим обществом, нашей беседой и… - он вернул женщине скупую улыбку. – Моей надеждой.