Шатун - Сергей Шведов

– Ган Ачибей готовит набег на радимичскую землю, – Ицхак бросил быстрый взгляд на хозяина, – а за его спиной стоят Митус и Моше.

Это известие не стало для Джелала откровением, но он все-таки спросил:

– А что думает по этому поводу каган Битюс?

– Каган пребывает в затруднении, слишком уж опасная затея.

Джелал с готовностью кивнул головой: затея была действительно опасной, чреватой большими потрясениями как для Хазарии, так и для Руси. Конечно, война иной раз бывает прибыльней торговли, но в данном случае начальная выгода не покрывала бы долгосрочных потерь Джелала и Ицхака.

– Митус метит в каганы.

Ицхак произнес эту фразу полувопросительно-полуутвердительно и пристально посмотрел на перса, пытаясь прочесть ответ в его глазах. Джелал глаза не спрятал, а на заданный или предполагаемый вопрос ответил спокойно:

– Все может быть.

– Но зачем старому Моше рубить сук, на котором он сидит с удобствами много лет?

Ответил Джелал не сразу, хотя вряд ли этот вопрос поставил его в тупик, просто сказалась, видимо, привычка взвешивать каждое слово, прежде чем выносить его на чужой суд.

– Как ты думаешь, Ицхак, какую выгоду извлекут соседи, если на землях каганата вызреет империя, подобная Римской, что господствовала в те давние времена, когда твой народ был изгнан со своих земель?

– Противников будет много, – согласился Ицхак. – Но ведь речь пока идет всего лишь о единении старейшин совершенно разных племен.

– Единение предполагает цель, – возразил Джелал. – Самой простой и доступной разуму целью объединения является грабеж. Хазарская империя, если она возникнет на этих землях, вполне способна потрясти до основания и Запад, и Восток. Три сотни лет назад скифская конница дошла до Египта, разоряя земли на своем пути, и многие на Востоке это помнят. Запад тоже не забыл нашествия гуннов Аттилы, которых выплеснула в Европу эта земля. Хазария – это кипящий котел племен, с которого время от времени следует снимать крышку во избежание крупных неприятностей. Усиление власти кагана невыгодно многим как внутри каганата, так и за его пределами. Не исключено, что Моше действует в интересах именно этих сил.

– Есть и другая опасность, которую почему-то не видят Моше и его покровители, – возразил Ицхак. – Я имею в виду языческую Русь, спаянную одним обычаем и одной кровью. Чем тебе не языческий Рим, почтенный Джелал? Есть два способа создания государства: первый, когда одно племя покоряет и подчиняет соседние племена, и второй, когда объединяются старейшины разных племен и выстраивают отношения к общей выгоде на основе единой веры, как это происходит сейчас в каганате.

– Вера эта иудейская, и далеко не всем она по нутру и в каганате, и за его пределами. Или ты собираешься объединить своей верой старейшин всех племен и народов?

– А почему бы не попробовать, Джелал? – сверкнул глазами Ицхак. – Ведь в Хазарии это почти получилось. Кто-то, почувствовав выгоду, придет сам, кого-то принудим силой. Единая вера для старейшин всей Ойкумены – это прежде всего один на всех землях ряд, а значит, резкое уменьшение поводов для вражды. Ибо войны затевают не простолюдины, а старейшины. Разве не так?

– Может, и так, – легко согласился Джелал. – Только и единый Бог не спасет землю от войн, ибо вряд ли упразднит жадность в людях, которая будет толкать их за пределы установленного Богом порядка. Добро и зло в этом мире равноценно, Ицхак, и далеко не все здесь зависит от людей, ибо люди чаще всего лишь игрушки высших сил, которые сводят с их помощью свои счеты, – сил светлых и сил темных.

– А Хабал ставленник темных сил? – резко спросил Ицхак.

– Хабал? – Удивление на лице Джелала было непритворным, но потом он, кажется, вспомнил: – Ах да, Хабал. Лет двадцать назад жил в моем доме юноша урсского корня. Имя Хабал дал ему я. Верный был человек и благодарный, худого слова о нем не скажу. Я сделал его своим приказным. На Русь он ехать не пожелал, но в другие страны ездил с охотою. Потом исчез. По моим сведениям, он был связан с магами Персии и иных земель, многое от них почерпнул, но не ужился с ними. А каким силам он служит, темным или светлым, даже не скажу.

– А с Моше Хабал был знаком?

– Был. Даже выполнял его поручения в иных землях. А почему ты вспомнил о Хабале?

– Ныне этот Хабал выращивает нового бога в радимичских лесах, и, по слухам, он уже собрал под своей рукой изрядное количество изгоев и шалопуг. Видимо, наука персидских магов пошла ему впрок.

Джелал сожалеюще покачал головой:

– Хабал был способным юношей, наверное, самомнение сбило его с прямой дороги.

– Он не был сыном Листяны Колдуна?

– Это исключено. «Белые волки» убили Листяну за пять лет до рождения Хабала. За сына Листяны выдавал себя совсем другой человек.

– В радимичских лесах вновь появились Шатун и Шатуненок.

– Шатуны с тех земель никогда не уйдут, – спокойно отозвался Джелал, – во всяком случае, до тех пор пока там будет жить хоть один урс.

– Хабал был знаком с сыном Листяны Колдуна?

– Я ведь не сказал, что тот человек был сыном Листяны, – возразил Джелал, – я сказал лишь, что он выдавал себя за Шатуна. Хабал был с ним очень дружен, приводил его в мой дом. Годами тот человек был постарше Хабала. А ушел он из наших краев, когда каган Битюс примирился с ганом Жирятой, ганом Митуса, Правда, Жирята вскорости умер при весьма странных обстоятельствах. Но приложил ли к этому руку Лихарь – судить не берусь.

– Лихарь ненавидел Жиряту?

– Не исключено, что он мстил за отца.

– А самого Листяну ты знал?

– Видел однажды, – кивнул головой Джелал. – Я в ту пору был совсем мальчишкой, а Листяна находился на вершине своего могущества. Чуть не половину радимичской земли он держал под рукой. Правда, длилось это недолго, считаные годы, а потом урсы потерпели жесточайшее поражение от новгородцев – и звезда Листяны закатилась.

– А Жирята здесь при чем?

– Ган Жирята был во главе скифских и славянских ганов, которые поддерживали Листяну и его урсов. Но в решающий момент Жирята предпочел сговориться с новгородцами.

– А почему он их предал?

– Говорят, что причиной тому было Слово, которое Листяна вывез из дальних земель и до которого всю жизнь пытался добраться ган Жирята, ибо все помыслы его были направлены к каганской булаве. Очень может быть, что ган Митус унаследовал от отца эту всепоглощающую страсть к власти.

– А откуда у Листяны это Слово – и что это вообще такое?

– Листяна в молодые годы разорил храм матери всех богов Кибелы и вывез оттуда не только накопленные за века богатства, но и святыни, в том числе ложе богини и Слово, в котором заключается огромная сила. Слову подвластны не только люди, но и боги, и кто им владеет, тот правит миром.