Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

Подобрав один из таких кусков, Уилсон очистил его топориком от песка и наледи и вдруг, за отколовшейся полоской угля, увидел очень четкий отпечаток листочка, немного напоминающего лист папоротника.

— А вот вам и практическое доказательство того, — объявил Уилсон с такой торжественностью, словно уже демонстрировал свою находку перед солидной научной аудиторией, — что ледовым континентом Антарктида была не от сотворения мира, как нас пытаются уверять некоторые академики и странствующие геологи.

— Поразительная находка, сэр! — загорелись глаза у Бауэрса. — Уверен, она произведет колоссальное впечатление на ведущих ученых всего мира. Ведь до сих пор никто подобных доказательств не предоставлял.

— Мы могли бы пройти мимо них, если бы прислушались к мнению Отса, — заметил доктор.

— Не будем строги к нему, в его-то состоянии, — проворчал Скотт, — при котором требуются участие и милосердие. А вот находка и в самом деле удивительная, — повертел он в руках увесистый кусок угля.

— Этот отпечаток, — продолжил тем временем свой «научный доклад перед высоким собранием» Уилсон, — убедительно свидетельствует, что в свое время в Антарктиде зеленели леса, здесь буйствовала тропическая зелень, били целебные родники, текли реки, и водилось много всяческого зверья. Не исключено, что вскоре мы обнаружим здесь и стоянки людей. Причем не только первобытных.

— …Поскольку речь пойдет о городе, который на много столетий старее Трои и Карфагена, — поддержал его лейтенант.

— Если мы обнаружим его остатки, то они будут датированы тем временем, когда Европа и Ближний Восток еще, возможно, находились подо льдами.

— А центр мировой цивилизации находился в Атлантиде, — задумчиво развил его мысль Скотт, тоже увлекшись осмотром угольной жилы. — Возможно, Атланты и были первыми поселенцами, которые когда-то высадились на берега Антарктиды.

— Хорошо бы намекнуть об этом Амундсену, — улыбнулся лейтенант, — чтобы сбить с него спесь и породить у общества сомнение относительно того, представителя какого народа следует считать первооткрывателем этого континента.

Обнаружить развалины антарктической Трои или остатки поселения атлантов полярникам так и не удалось. Зато к концу этой геологической экспедиции в их коллекции появились еще два куска угля с отпечатками, причем на одном из них отчетливо видны были очертания шарообразных листьев, а на другом природа запечатлела для грядущих поколений землян отпечатки тонких стебельков какого-то растения, причем цветкового, как определил Уилсон. Кроме того, на большом осколке известняка оказались запечатленными небольшие песчаные волны, словно бы в нем навеки застыла прибрежная морская рябь.

«…Сегодня мы добыли кусок известняка с отпечатками, — описывал события этого дня в своем в дневнике капитан Скотт. — Жаль только, что нельзя выяснить, откуда этот камень, очевидно, редкий, поскольку образцов его в морене встречается мало. Довольно много чистого белого кварца. Вообще мы провели очень интересный день, и трудно передать то облегчение, которое мы пережили, выйдя из области ветров в область более умеренной температуры. Надеюсь, даже уверен, что, оказавшись в благоприятных условиях, все мы подтянемся. Целый день здесь царствовала тень, а теперь солнце дошло до нас, слегка затемненное вечерней дымкой.

Много можно было бы писать о том, какое это наслаждение — ощущать под ногами камень, проведя четырнадцать недель на снегу и на льду, а в течение семи недель не видя ничего другого. Это похоже на чувство, с которым сходишь на берег после плавания. После стольких невзгод мы заслужили немного ясной хорошей погоды и надеемся высушить наши спальные мешки и вообще привести в порядок все наши вещи».

Однако записи эти появятся со временем, а пока что, вернувшись к лагерю, они увидели, что Эванс и Отс стоят у входа в палатку и греются на солнышке с такими довольными лицами, словно они оказались на пляже Лазурного берега. К «доисторическим отпечаткам», которыми похвастался Уилсон, унтер-офицер Эванс особого интереса не проявил. Иное дело — Отс, который каждый кусок угля брал в руки с таким благоговением, словно это были некие священные реликвии.

— Что ж получается, что и Антарктида тоже когда-то была землей обетованной? — ошалело осматривал он пространство вокруг лагеря. — Здесь росла трава, красовались цветы?

— И где-то неподалеку виднелись берега теплого, ласкового моря, — поддержал его Уилсон. — Но какой же разрушительной мощи катаклизм должен был произойти на планете, чтобы весь этот цветущий континент превратился в ледовую пустыню?!

— Очевидно, так было задумано природой, — молвил Скотт. — Полагаю, что эти льды понадобились Создателю для того, чтобы уменьшить уровень воды в мировом океане и дать жизнь нескольким другим континентам. Что же касается материковой части Антарктиды, то, возможно, Создатель специально законсервировал его до тех времен, когда полезные ископаемые на ныне обетованных континентах будут исчерпаны.

— У меня не хватает фантазии, чтобы представить себе все это. В Антарктиде — и вдруг тропические леса!

— Но если здесь было столько тепла, почему же тогда мы замерзаем в этих снегах, на «мертвой земле мертвых»? — вмешался Эванс.

Вопрос оказался настолько тупиковым, что Скотт сразу же прервал его, приказав снимать палатку и готовиться к выступлению.

Преодолев несколько миль, они оказались на другом конце хребта Беккли, и доктору Уилсону вновь удалось обнаружить несколько отпечатков растительности в куске известняка.

— Да при таком количестве свидетельств ни один скептик не решится ставить под сомнение наши выводы о прошлом этого материка! — буквально возликовал доктор.

— Решится, — неожиданно охладил его Эванс, — станут утверждать, что вы нашли эти камни не в Антарктиде, а в Новой Зеландии или Австралии.

— Нежели кому-то придет в голову даже такое? — растерянно взглянул Уилсон на капитана.

— Если уж оно прошли в голову Эвансу, — ответил вместо него Отс, — то почему бы не предположить?…

— Нам поверят, — категорически заявил Скотт, чтобы успокоить доктора. — Нас много, и в аргументах своих мы будем убедительными.

22

Пока они шли по морене, температура поднялась до минус одиннадцати градусов. В представлении полярников это уже была почти тропическая жара, от которой они излишне потели и изнывали.

Скотт решил держаться поближе к глетчеру, открывавшемуся к северу от хребта Беккли, но, оказавшись перед спуском, он обнаружил, что тот слишком крутой и погибельно заледенелый. Решиться на спуск по нему могли только самоубийцы. Пришлось пойти в обход, но и там спускаться пришлось по уступам, тоже местами обледенелым, причем настолько, что сами эти уступы казались замерзшими речными водопадами.