Раб сердец - Александр Лукьянов

— Учитель, — с набитым ртом спросила Мста, — спросить хочу… Вся рать гудит, будто ты волшебник. Воины удивляются: как же так, вроде бы чародейства быть не должно, а тут такое творится! Говорят, что вражью столицу словно драконы выжгли, на её месте одни опаленные развалины остались.

— Не болтай за столом, поперхнёшься. — строго сказал Бран. — Колдуном, стало быть прослыл? Гм… Неплохо это, совсем неплохо. Конечно, на самом деле никакая здесь не волшба. Знание природы… Подкинул я лешелюбам пять подарочков, которые вместе ну никак нельзя было соединять. А они, остолопы, привезли их в стольный град на рассмотрение, да по подброшенной им подсказке сложили вместе. Вот и получилось… то, что получилось… Только, смотри никому не проболтайся, доченька.

— Ни за что! — помотала головой Мста, замерла, медленно положила ложку: — Как ты меня назвал сейчас?

— Как?

— Ты сказал — «доченька»? — прошептала Мста.

— Обиделась? Извини, дурака старого! Ясное дело, маму никто не заменит…

Мста отрицательно качала головой. По её щекам текли слёзы.

Во время ужасающего взрыва сгубившего Минас-Тирит — столицу Соединённого Королевства Севера и Юга — погибли двухсотлетний король Арагорн-Элессар, прозванный в Руни Подлешком и его жена-лешачка. Их сын и наследник Араторн Второй в тот день находился далеко на севере в арнорских землях. О произошедшем он узнал лишь через четыре дня, когда его отыскал громадный орёл с преисполненным отчаяния письмом. Еще неделя ушла на бешеную скачку, когда, загоняя роханских коней насмерть, королевич — точнее, отныне уже король — нёсся на юг.

Развалины Минас-Тирита он узрел серым дождливым полднем.

Никогда — даже в волшебном прошлом — человеческое воображение не могло представить подобных размеров причинённого урона и подобной жестокости. Сложенные вместе таблички взорвались с ослепительной вспышкой. Исполинский огненный клуб и невидимые, но смертоносные лучи принесли горожанам молниеносную смерть и обратили древний город в пепел. Мостовые и развалины стен оплавились, покрывшись стеклянной коркой. Люди, животные, деревья были умерщвлены страшным образом. Они в мгновение ока превращались от страшной жары в твердый уголь, вспыхивали и исчезали. Не то, чтобы спасать — хоронить было некого: от жертв не осталось ничего — взрыв буквально испарил горожан. Через полчаса на оплавленные руины пролился черный дождь из кипятка, который даже не затушил пожаров.

Молодому гондорскому государю, оставшемуся в одночасье без стольного града, сообщили, что ничтожные остатки чудом выживших горожан стремительно гибнут. Без какой-либо внешней причины люди теряют аппетит, их охватывает горячка, затем начинают выпадать волосы. Появляются по всему телу багровые пятна, вроде ожогов от кипятка. Затем следует кровотечение из ушей, носа и рта и как следствие — смерть.

— Ваше величество, — деликатно кашлянув, обратился к нему воин личной королевкой охраны, — простите за то, что прерываю скорбные размышления, однако…

— Что? — вздрогнув повернулся к воину Араторн Второй.

— В развалинах дворца ваших матушки и батюшки всё обратилось в прах и оплавленные глыбы. Почти ничего не удалось отыскать.

— Почти?

— Да. Вот это совершенно не пострадало. — телохранитель обеими руками поднял завёрнутый в серый плащ тяжёлый предмет, положил на ноздреватый камень.

Араторн отбросил ткань и увидел шар, с первого взгляда кажущийся стеклянным.

— Палантир! — вырвалось у него.

Молодой правитель Объединённого Королевства Севера и Юга провел по шару ладонью и отдёрнул руку, когда в глубине холодного хрусталя замерцал холодный жёлто-коричневый клубочек. Мерцание усилилось, клубочек стал распутываться в нить. Она, в свою очередь превращалась в строки, на всеобщем языке, выплывавшие на поверхность палантира:

Араторну, недавнему королевичу Камнеземелья, ставшему моими стараниями королём, от Брана Учителя привет.

После уничтожения Кольца Всевластья, в шарах-дальновидах остался запас волшебной силы на один разговор. Предлагаю воспользоваться возможностью побеседовать. После чего дальновиды превратятся в ненужные куски стекла, которые можно будет просто выбросить. Для начала беседы достаточно некоторое время подержать шар в ладонях. Единственное моё условие — разговор должен протекать с глазу на глаз. Обращаюсь к Вашему величеству с надеждой на взаимное понимание, полагаясь также и на ваш разум.

Араторн с омерзением скривился, замотал палантир в плащ и приказал спрятать в седельную сумку.

Яр рассказывал Брану, Ясеню и Смуреню, как он с большим трудом выкроил один день при поездке в Чистоград и на Братское подворье для того, чтобы завернуть в Большие Смердуны.

Староста встретил его с распростёртыми объятьями. Потащил в баню сдороги и основательно отхлестал душистым веником. Затем они сидели в большой семикомнатной избе-новостройке. Там было дивно: светло, чисто, спокойно. Невообразимо чудесно пахло свежеиспеченным хлебом, копчёным салом и крепким чаем. Они неторопливо пили чёрное бархатное домашнее пиво, ели тушёное мясо с хрустящими малосольными огурчиками. За этим последовали всяческие салаты, а лишь затем, после передышки, старостиха внесла необъятный пирог к чаю.

— Не могу… — жалобно простонал Яр, однако староста бвл неумолим: «Ничего, сейчас по саду прогуляемся, утрясём, место и появится.»

Когда они неспешно прогуливались под яблонями, староста задумчиво говорил:

— Спасибо Брану, жить теперь вполне можно… Поставили мы тут чтыре барака. В двух поселили пожизненно воспитуемых и рабов из военнопленных, за ними, конечно, глаз да глаз требуется. Применяем их на тяжёлых работах. А в двух других живут отправленные на разные сроки перевоспитания. Ну вот, получаю, к примеру, сегодня пятнадцать лоботрясов, начинаю взращивать в них совесть созидательным трудом, себя, понимаешь, не жалея… Бывало, новички ерепениться пробовали, да мы народ простой, деревенский, сразу — по сопатке с размаху. И тут же доходит, знаешь ли… Зато одеваем их, кормим от пуза тем же, что сами едим, да и бараки вполне приличные. Мы ж не кровопивцы лешелюбские какие-то там. Урожаи теперь вдвое выше прежнего, скотом обросли. Треть для Рати отправляем и всё равно в амбарах полно. Пить бросили… А для чего, коли в жизни смысл появился? Детвора — учится, родители — трудятся. Смысл, Яр, это ж великое дело, скажу тебе!

А при прощании, когда Яр устраивался в повозке, набитой подарками смердуновцев Брану, староста умоляюще произнёс: «Только держитесь, братцы, не пустите сволочей сюда». И мотнул головой в сторону задорно вопящей стайки малышей.