Мурена - Валентина Гоби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот Франсуа Сандр говорит быстро и уверенно, думает Жан Мишо, голос его звучит куда лучше, чем несколько лет назад. Тогда он больше походил на сипение умирающего. Некоторые слова звучат непривычно для уха Мишо — Эверест, Дженнингс, — Франсуа произносит их с явным акцентом уроженца другого берега канала — явно либо англичанин, либо шотландец… Тэк-с… А может быть, ирландец? Американец? Канадец? Австралиец? Но Жан Мишо несведущ в иностранных языках и аккуратно, по слогам, выписывает чужие для него имена собственные… Далее Франсуа говорит об инвалидной коляске американской модели — это последнее на текущий момент изобретение… Американская модель — значит, он американец? — неужели догадался… Коляска, по словам Франсуа, прочная, легкая, весит всего шестнадцать килограммов, сделана из хромированной стали; к ней прилагается подставка, чтобы можно было работать руками, подставка для ног и даже подголовник. И вся эта конструкция складывается простым нажатием пальца.
— Модель в базовой комплектации стоит пятьсот девяносто пять франков.
— Тэк-с… Пятьсот девяносто пять, ба-зо-ва-я комп-лек-та-ци-я.
Ничего не понятно. Что за коляска такая, ради которой стоит писать целый абзац какой-то Марии из Португалии?
— Он сам дал указания о комплектации, чтобы было удобно тренироваться в бассейне. А еще Жоао занимается слаломом, и если все пойдет как надо, у него есть все шансы участвовать в Паралимпийских играх в Токио в следующем году. Мы берем его с собой. Точка.
Черт побери! Да о чем он таком говорит?
— На прошлой неделе он сдавал норматив. Лучший его показатель — тире — двадцать восемь километров в час.
А-а, да это ж он про инвалидную коляску! Значит, этот самый Жоао ставит рекорды в забегах на инвалидных колясках и собирается принять участие в Олимпийских играх! Слалом! Вот знатная новость для Мишель — его жены. Она точно выпадет в осадок! Вечером они обязательно придумают историю про этого парня. Однако Мишо не уверен, что это будет правдивый рассказ… Правда, Франсуа Сандр употребил выражение «мы берем его с собой». Это что значит — Франсуа тоже собирается принять участие в этих играх? Или просто сопровождать его? Да что он сам-то собирается там делать без рук?
Жан Мишо и понятия не имел, что существуют игры для инвалидов. Ну ладно, слалом на инвалидной коляске… Ну, пусть Олимпийские игры. Но вот так вот… без рук?
Мишо строчит уже третью страницу. Рука дико болит, он встряхивает ею, чтобы расслабить мускулы. Жан Мишо не привык катать такие длинные письма, тем более в конце рабочего дня. Франсуа Сандр тем временем умолкает. Он поворачивается к окну и явно о чем-то размышляет. Подбирает нужные слова.
— Хотите кофе? — спрашивает Мишо.
— Не откажусь. А соломинка у вас найдется?
— Эх… но я сбегаю напротив, в кафе.
— О, не утруждайтесь вы так!
— Да полноте, меня это не затруднит!
И Жан Мишо, на ходу надевая пиджак, выбегает из-за рабочего стола:
— Я мигом!
Франсуа смотрит в окно, на улицу. Мимо спешат прохожие, проезжают автомобили. Напротив витрины останавливается женщина и, глядя в залитое солнцем стекло, поправляет шляпку. Франсуа думает, что бы еще написать Марии о Жоао? Что бы ей было интересно узнать о нем? Он пришел в контору Мишо вместо того, чтобы продиктовать это письмо Мугетт, он никого не предупредил о том, что Мария собирается вернуться во Францию, он не сказал Жоао о письмах, которыми он обменивается с его женой, он не желает, чтобы ему мешали — а все потому, что, воссоединив Жоао и Марию, он не желает путаться под ногами. Это их личное дело.
Женщина, что смотрится в витрину, гримасничает, улыбается и уходит, явно недовольная своим видом. Франсуа решает, что Жоао должен сам постоять за себя и быть решительным, смелым — словом, мастером своего дела. Он должен отринуть перепады настроения, жажду наград, постоянное недовольство своими результатами — из-за этого у него репутация нытика. Впрочем, Жоао в чем-то прав. Он утверждает, что спорт для инвалидов — вещь относительная. Он считает, что требуется более подробная градация спортсменов по заболеваниям или травмам, иначе результаты соревнований никак не соответствуют тем или иным возможностям участников. Франсуа вспоминает их последнюю встречу в бассейне «Бют-о-Кай», новом спортивном комплексе в Тринадцатом округе. Франсуа очень нравится арочный интерьер и, особенно, температура воды, накачанной из подземных источников, двадцать восемь градусов по Цельсию, отчего в помещении совсем не холодно, даже в плавках. Жоао не слушает его, он подозрительно оглядывает выходящих из раздевалки спортсменов. У некоторых из них травма позвоночника — от категории «А» до «С», как и у Жоао, у других — полиомиелит; кто-то из них не парализован ниже спины. Жоао, сидя на трамплине, раздраженно качает головой, но Франсуа не обращает внимания.
— Давай! — кричит он. — Сделай их всех!
Но его друг проигрывает Раймону Дюбуа, у которого поражены полиомиелитом нижние конечности. Раймон большой весельчак, он хлопает Жоао по плечу и говорит, осознавая свое превосходство:
— Да ладно, старик, не бери в голову! Ерунда все это!
Жоао стискивает челюсти, его всего трясет от поражения, от разочарования. Франсуа прекрасно его понимает, он знает, что друг желает, чтобы в очередном номере «Инвалидов Франции» четко, французским по белому было написано: «Жоао ПИНЕДА еще способен взять первое место!»
И Франсуа вырезал ту заметку и отослал ее Марии, чтобы она и ее дети поняли, что отец не сдается, что он еще поборется. Хотя бы потому, что в тот вечер его ждала Мугетт, и к ним присоединились Раймон с женой, и они отправились пообедать вместе — две пары влюбленных; они еще придумают, чем заняться в воскресенье, а потом лягут в свои постели, исполненные любви, а вот Жоао не светит ничего.
Ему не удалось одержать победу даже на дистанции в пятьдесят метров вольным стилем. Жоао хочет поделиться с другом своей обидой, и они, встретившись у раздевалки, отправляются в бистро напротив.
— Ампутанты! — горячится Жоао. — Так ведь это совсем другое! Вот скажи мне, можно ли ставить в одну категорию людей с полностью отнятыми руками, как ты, например, и таких, как Жорж, у которого нет предплечий? Или в категории спортсменов с потерей конечности сравнивать Этьена, у которого нет обеих ног, и Филипа — у него, как ты знаешь, нет лишь одной, да и та лишь до бедра! Ну как их можно сравнивать, а? Это несправедливо!
Разумеется, он прав. Но в первые годы существования Содружества спортсменов не классифицировали, лишь только фиксировали
