Гранитный чертог - Елена Сергеевна Счастная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Драгомир на миг скривился, словно кольнул его сей случай, и глянул мимо всех, в глубину того, что его побеспокоило. Может, задевало его, что Геста по нынешний день наследника ему не родила. А может, корил себя за то, что приказал когда-то Малушке от Хальвданова ребенка избавиться. Кто ж поймет?
Просительница набрала в грудь воздуха, собираясь возразить, но, оглядев князя, тут же передумала. И пусть он почти годился ей в сыновья, но стальная уверенность на его лице не позволяла лишний раз с ним пререкаться. В соседних княжествах, верно, виноватой признали бы девицу. А потому то, как разрешил этот случай Драгомир, наверняка вызовет немалое удивление среди народа. Вот уж по всем улицам сегодня будут горожане трепаться. И, знать, лучше было бы незадачливой бабенке смолчать, не выносить сор из избы в княжеский чертог.
Когда обе женщины порознь удалились, все снова пошло своим чередом. Рутинные, похожие одна на другую просьбы и тяжбы. Но для каждого просителя Драгомир терпеливо находил слово или увещевание. Только один раз после полудня решено было передохнуть. Сменили стражу у ворот. А затем снова замелькали лица и зазвучали слова. Солнце неумолимо ползло по небоскату, свет в окнах померк: день склонился к вечеру. Просителям не было конца и края. Млада переминалась с ноги на ногу и еле удерживалась от того, чтобы выглянуть на улицу – много ли их там еще? Кольчуга, к которой она, казалось бы, успела привыкнуть за день, снова обрушилась на плечи ощутимой тяжестью.
Не меньше притомились и остальные гридни в чертоге. Их лица казались опустошенными, а взгляды все чаще замирали, будто парни то и дело погружались в сон прямо стоя, как лошади. Пригорюнились, посерели и Вагни с Навоем. Только Виген, кажется, ничуть не устал. Его, пожалуй, можно было бы принять за каменное изваяние – лишь посверкивали внимательные светлые глаза, когда в чертог входил очередной проситель.
– Следующий – последний, – потирая переносицу, проговорил князь и коротко глянул в окно.
Снаружи вихрем пронесся недовольный гул голосов, когда людям во дворе передали его распоряжение. Кто-то, кажется, попытался пробиться вперед, но его шумно осадили. Стало тихо, а через миг в дверях появился русоволосый мужчина. Похожий на всех, кто был до него. Правда, по вышивке на одежде можно было сказать, что он из древнеров. А тех сегодня в чертоге еще не появлялось, и в свете недавнего случая казалось странным, что это все же произошло. В руках селянин теребил шапку и неловко пытался обить грязь с сапог у порога.
Топтался он долго, прежде чем вошел. Гридень рядом с Младой тяжко вздохнул. А она, хмурясь, посмотрела в спину проходящему мимо селянину и, если бы не приказ стоять смирно, догнала бы его, чтобы заглянуть в лицо. Усталость как рукой сняло. Млада выпрямилась и невольно положила руку на оголовье меча. Будто почувствовав настойчивый взгляд, мужик бегло обернулся, но его неподвижное лицо ничуть не изменило выражения.
Князь, с видимым усилием перебарывая утомление, опустил руки на подлокотники и приготовился слушать. Из уст селянина прозвучала нежданная весть о том, что на самую северную деревню древнеров Гремячий Ключ несколько дней назад напали вельды. Они пожгли много домов и увели пленников больше, чем обычно. У него самого пропала жена: то ли сгинула где-то в чащобе, убегая, то ли оказалась среди тех, кого забрали. Он сам пытался сражаться с вельдами, но велика ли сила того, кто воином никогда не был? Многие мужи погибли, защищая свои дома и родичей. А дети нынче плачут по ночам, боясь, что супостаты вернутся. Никогда еще те не забирались так далеко на север. Ведь до Кирията от Гремячего Ключа хорошо если семь десятков верст будет. Неужто правитель и теперь стерпит, когда рукоятью меча ему едва не в дверь стучат?
Драгомир поджал вмиг побелевшие губы и стиснул пальцами резные подлокотники. Даже Виген заметно помрачнел.
– Почему староста ваш… Могута… сразу известия мне не прислал? – подавшись вперед, строго поинтересовался князь.
– Так эта… мы же знали, что ты сам принимать всех будешь со дня на день. Вот он меня и отправил. Голуби-то, они что… и не долетали, бывало. А ежели непогодь? Я-то уж всяко дойду.
– Пусть ваш староста приедет ко мне сам, – проговорил после короткого раздумья князь. – Не дряхлый ведь старик. Расскажет мне, насколько сильно разрушена деревня. Мы решим, чем я могу вам помочь. Сейчас время трудное, мы готовимся в поход, но в беде ваших людей я не оставлю. Пусть каждый расскажет о том, что он потерял…
Мужчина медленно кивал, соглашаясь с его словами, и почтительно склонял голову. Сколько раз за нынешний день приходилось видеть, как плавной речью Драгомир успокаивал самых задиристых просителей, готовых прямо в чертоге драку затеять, утихомиривал самое жестокое горе. Но одно едва уловимое движение селянина заставило Младу отрешиться от убаюкивающих слов Драгомира и сделать шаг вперед. Тот скользнул ладонью по запястью другой руки. Замер. Снова продвинул пальцы на вершок. Уронил шапку и, бормоча извинения, наклонился за ней.
– Княже, берегись! – чужим голосом крикнула Млада и сорвалась с места.
Виген бросился к Драгомиру, схватил за плечи. И одним мощным движением вытолкнул его из кресла. А Навой и Вагни одновременно кинулись к селянину. Тот выпрямился. Тусклой линией соскользнул с его пальцев узкий кинжал. Виген опрокинул князя на пол и придавил своим телом. Глухо звякнув, клинок вонзился в спинку кресла. Мужик достал второй кинжал и с короткого замаха метнул в ближнего к нему Навоя. Тот загодя прянул в сторону – клинок взметнул его волосы у шеи и звонко ударился о каменную стену.
Убийца ловко развернулся на пятках и бросился прочь. И тут заметил Младу. Удивление мелькнуло на его лице, но ноги продолжали нести прямиком на нее, а ладонь вновь потянулась к рукаву. Они сшиблись. Сипло вылетел из легких воздух. Руку с кинжалом Млада пропустила мимо, обхватила за запястье. Локтем ударила противника в ухо и, почти ласково придерживая, подсекла пинком в голень. Тот попытался устоять на ногах, но не смог. Только, падая, извернулся, словно угорь. Чиркнул по защищенному кольчугой боку клинок. Млада зажала руку селянина под мышкой и всем своим весом уронила его на пол. Сожми она хватку чуть сильнее – и
