Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

Бригады рабов трудились глубоко внизу, в тенях основания крепости. Они были набраны из нежеланных детей горожан и крепких пленников, захваченных в бою войсками Харибдии, и подавляющее большинство их жило и умирало в шахтах. Хотя они об этом и не знали, но благодаря их работе добывалась большая часть сырья, необходимого для того, чтоб леди Харибдия продолжала вести роскошную жизнь эстета. Там, под землей, покоились бесчисленные слои мертвечины. История Торвендиса уходила так далеко в прошлое и была так насыщена конфликтами, что те, кто погиб в сражениях, лежали толстыми пластами, как геологические наслоения — и из этих залежей насильственной смерти рабы вырубали окаменелую кость и заржавевшее от крови оружие. Периодически они откапывали нечто, что могло предоставить совершенно новое переживание — представителя вида, который еще не был задействован в строении крепости, самородок живой ткани, наделенной древним потенциалом, талисман, все еще полный магии, из которого можно было извлечь воспоминания о битве и кровопролитии.

Бригады величиной в сто рабов каждая истекали потом в адском жару, в тенях скальной породы, из которой торчали скрюченные в предсмертных судорогах каменные когти и все еще острые обломки стали. Руки и ноги рабов были обвиты мускулами, но лица выглядели изможденными. Они принадлежали всем возможным расам — легионы неразличимых людей, огромные орки, чудовищные огрины, даже немного скованных кандалами монстров из чужеродных флотов, что странствовали по холодному космосу меж галактик. Их понукали шоковыми булавами, чтобы они терзали камень своими когтями.

Большая часть рабов была захвачена в плен из тех народов Торвендиса, которые некогда перешли дорогу леди Харибдии, других привезли налетчики со всего Мальстрима и отдали ей в качестве дани. Но никому из них не суждено было прожить и десятой части обычного срока жизни. Счастливчики умирали от усталости или погибали под рухнувшими кусками кости. Тех, кто пытался сбежать, преследовали и рубили на куски надсмотрщики. Ничто не могло пройти мимо этой стражи — с них сняли верхние слои кожи, так что каждое дуновение ветерка становилось для них вихрем ножей, проносящимся по оголенным нервам, каждое движение отзывалось в их разумах болью, словно писком радара. Они пользовались шоковыми булавами, чтобы управлять стадами рабов, и имплантированными в руки и ноги виброклинками, чтобы быстро приканчивать тех, кто решился на побег.

Несколько мгновений леди Харибдия наблюдала за тем, как одни рабы вырубают из скалы огромный кусок, а другие сортируют добычу, сыплющуюся с каменной поверхности. Они собирали фаланги пальцев, обломки металла, время от времени находили то украшенный драгоценностями наруч, то почти утративший форму шлем. Многие назвали бы это расточительством, подумала леди Харибдия, ведь в шахты вливалось столько ресурсов, что они, вероятно, составляли основную статью расходов ее империи. Но она знала, что это того стоит. Постоянное оттачивание ощущений являлось ее личной формой поклонения Слаанешу, и если ненужных и побежденных нельзя отправить на работы, прославляющие ее бога, то на что они тогда вообще годятся?

И, кроме того, все это источало прекрасный аромат. Ее чувства потянулись к шахтам и наполнились густым фиолетовым запахом отчаяния, от которого голове стало горячо. Это было первое из ее открытий, которое произошло давным-давно, еще когда, казалось, сама галактика была молода. С тех пор Харибдии это никогда не надоедало. Они знали, что умрут, так или иначе, и ощущали не только страх, но и полное отсутствие надежды. Запах безысходности и трагедии. Миллион миллионов сломленных душ, кровь которых истекала в воздух и впитывалась в чувственные центры ее души.

Она позволила образам свободно меняться и расплываться, рассматривая их в поисках недостающих деталей. Торвендис крутился, его истории продолжались, и каждая концовка порождала множество новых рассказов. Все было так, как всегда.

Кроме… разве что одной вещи. В котле Торвендиса плавал крошечный сгусток неправильности. Прямо за горами Канис, в безжизненных болотных землях, сверкало нечто твердое, острое и холодное. Харибдия присмотрелась, образ в хрустале размылся и приблизился. Эта вещь не принадлежала Торвендису — она была откуда-то извне, может быть, даже из-за пределов варп-бури Мальстрима.

Это был космический корабль. Формой он походил на слезу, с длинным заостренным носом и округлым ребристым корпусом, усеянным орудийными портами. По древнему дизайну становилось ясно, что это челнок или перехватчик, который не вылетал в реальное пространство с самой Ереси Гора, минувшей десять тысяч лет тому назад.

На ее планету прибыл гость, а леди Харибдия очень старалась вовремя узнавать о посетителях своего мира. И, как правило, отдавать приказы на их уничтожение.

Она взмахнула рукой, и образы растворились, снова дав сиянию ночного неба омыть ее. Харибдия увидела в высоте Песнь Резни — любопытное знамение, предвещающее перемены и прогресс с примесью угрозы. Возможно, этот гость — не просто редкий посетитель. В любом случае, экипаж корабля должен был владеть неким колдовством или технологией, что позволили совершить необъявленный визит, и уже поэтому его стоило отыскать.

Надо будет посоветоваться с прорицателями. Леди Харибдия охватила себя руками, сжав плечи удлиненными пальцами, и погрузилась в толстые слои бархата. Она утонула в них и вышла наружу несколькими этажами ниже. Каждый уголок крепости, каждая деталь ее ломаной архитектуры была украшена в отличном от других стиле. Коридор, в котором она появилась, был покрыт вычурной готической лепниной, его потолок был высоким и сводчатым, а окна представляли собой витражи, раскрашенные кровью тысячи различных видов. Она много раз ходила здесь — с одной стороны коридора находилась огромная лестница, окаймленная статуями, в которых были заточены души невинных и пели невыносимо скорбную песнь о своей неволе. Но она направилась другим путем, ведущим в логово ее верховного прорицателя, Вай’Гара.

Это было не слишком важное дело. У леди Харибдии было много врагов на Торвендисе, но ни у одного не было реальной возможности представлять собой угрозу. Когда Вай’Гар выследит нарушителя, и с ним разберутся, она вернется в глубины Крепости Харибдии и будет наслаждаться чистыми удовольствиями своего творения.

Прошло шесть дней, прежде чем они нагнали караван. К тому времени они потеряли еще двоих. Один пал жертвой усталости, заснул одним вечером и не проснулся, а Кирран, что было неизбежно, упал с обрыва. В тот момент Киррана никто не видел, кроме Тарна, и Голгоф подозревал, что тот убил парня, чтобы кровь на его руках не успела обсохнуть. Он не имел ничего против, пока у убийцы это не вошло в привычку.

Голгоф полз на животе среди камней, заранее подвернув волчью шкуру под грудь, чтобы не порезаться об острые кремни. Ночь закончилась, день наползал на небо, и молочно-белый утренний свет поднимался над скалами. Две луны все еще висели над горизонтом — большой белый диск Вдовы и маленький, сине-зеленый Стервятник. Голгоф и его люди провели нелегкую ночь: они шли по твердой земле, выискивали путь среди готовых обрушиться утесов и старались занять наилучшую позицию, пока не настало утро. Теперь они ждали над тем единственным местом, где Голгоф мог надеяться на успех своего плана — над Змеиным Горлом.

Это было ущелье, через которое путешественники могли пройти из сердца гор Канис к предгорьям. Оно представляло собой огромный канал, пробитый в скалах, и старики говорили, что оно образовалось, когда Аргулеон Век швырнул мировую змею, слугу Последнего, с самого высокого пика. Горло было выбоиной, которую оставило изломанное тело змеи, когда рухнуло сверху на камни. Голгоф не знал, скольким из историй Торвендиса следует верить, но из стеклянистых стен ущелья действительно торчали обломки гигантских, циклопических ребер.

Сердце Голгофа забилось сильнее, когда он увидел, что верно рассчитал время. Караван медленно тащился по извилистому дну Змеиного Горла. Три повозки, которые волокли запряженные парами существа — тяжелые горбатые рептилии вдвое выше человека. Повозки были доверху набиты всевозможными ящиками и свертками, обмотанными сухожильными путами и прикрытыми шкурами. На каждой из них сидели двое погонщиков с шипастыми кнутами, которыми они часто хлестали вьючных зверей, так как боль до тех не сразу доходила.

Охранники ехали верхом по бокам от повозок или шли рядом. Это были воины, отобранные из поселения самого Грика, которые прошли через горы, посетив все деревни варваров Изумрудного Меча, и теперь пустились во столь же опасную обратную дорогу. Они должны были быть самыми выносливыми и целеустремленными из всех. Голгоф узнал лица, которые мельком видел на поле боя — среди них был человек, чей лук из оленьего рога мог пронзить стрелой троих врагов сразу, и человек, чей двуручный боевой топор имел лезвие, вырубленное из цельной пластины кремня.