Когда-нибудь потом - Ким Харрисон

Мой взгляд упал на руки Ала, едва видимые среди складок одеяла. Он был без перчаток, и они выглядели твердыми и мозолистыми. Но у меня не было выбора. Жалкая и неуверенная, я подняла глаза.

— Я должна сделать это.

Я не могла сказать, о чем он думает. В его глазах танцевало красное свечение, низкое пламя, казалось, почти нормальным.

— Тогда почему ты потерпела неудачу?

О Боже. Я знала, почему у меня не получилось, и я опустила взгляд.

— Я боюсь, — прошептала я, и он улыбнулся. — Черт побери, это не смешно! — закричала я. — Я боюсь!

Все еще улыбаясь, Ал посмотрел на свои переплетенные друг с другом узловатые пальцы, но он не протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне.

— Ты доверяешь Квену?

Несчастно, я подумала о Квене, его морали, его преданности, его силе духа. Кери любила его, а Рэй была для него целым миром. Я точно знала, что будет с Квеном, и я кивнула. Я ему доверяла.

— А ты доверяешь… Тренту? — сказал Ал. Я дернула голову, и увидела, как Ал слегка вскинул голову от моего удивленного выражения лица. — Ах, так оно и есть, — сказал Ал, невыносимо самодовольный.

— Трент, никогда не получит его, — сказала я быстро.

— Скорее всего, получит. Если ты веришь ему, то сможешь восстановить их. Покажи мне, что ты делаешь для восстановления эльфийского… серебра.

Взволнованно, я достала кольца.

— Я доверяю ему, — заявила я, но мой желудок сжался, говоря мне, что я лгу.

Ал пожал плечами, и его одеяло упало.

— Тогда покажи мне.

Хорошо. С кислым настроением, я осторожно передвинула малое кольцо в большое. Переминаясь с ноги на ногу на жестких плитах, я примостила кольца на кончики пальцев левой руки, держа их прямо на уровне глаз между нами. Последний раз взглянув на Ала, который неуклюже надел очки, я могла предположить, что это позволит ему легче видеть мою ауру, я закрыла глаза.

«Боже, пожалуйста, помоги мне сделать это», — подумала я. — «Я должна это сделать».

Выдохнув, я толкнула ауру в руку, чувствуя, что она повисла на моем согнутом локте, как рубаха, теплая и мягкая. Ал хмыкнул от удивления, когда я сделала странное завихрение в голове, и вся моя аура стала красной.

— Ты кладешь слоями свою ауру? — выдохнул он. — Одна вибрация за один раз?

Нервничая, я подумала, — «Показывать это Алу — такая ли это хорошая идея». Демон был барахольщиком. Никогда не знаешь, какое заклинание уничтожения у него валяется. Но я кивнула, не открывая глаз, когда послала усик красной ауры, змеиться по моей руке. Я вздрогнула, когда он прополз по пульсу на запястье, а затем дальше по пальцам, цепляющимся за соединенные кольца, и сгустился. Мой пульс забился сильнее. Это было то место, где обычно, все развалилось, и я осторожно, медленно, переложила свою ауру, обволакивая кольца небольшим оттенком оранжевого.

— Осторожнее… — выдохнул Ал, и у меня начала болеть голова, когда показались крошечные трещины в кольцах.

— Я могу сделать это, — сказала я сквозь зубы. Я должна это сделать. У меня нет выбора.

Но это был Трент, и я почувствовал, как слезы разочарования наворачиваются на мои глаза, а руки начинаются трястись. Он посадил меня в клетку, охотился на меня и превратил мою жизнь в ад, даже, когда я боролся с ним, он был аморальным и заслуживал наказания.

Но мое дыхание перешло в рыдание, когда я поняла, что я не верила этому больше.

Я вспомнила его измученное выражение лица в базилики безвременья, когда он умолял меня защитить здоровье его людей, его гнев, когда он отбросил от меня Ника, его готовность пожертвовать всем, умереть и положить конец всему, над чем он работал всю свою жизнь, чтобы спасти одного ребенка.

— Рэйчел, — прошептал Ал, но звон дикой магии прошел через мою душу, когда один из тысячи кружащихся глаз повернулся и посмотрел на меня. Другие тоже посмотрели на меня, и мое мужество дрогнуло, когда они смеялись надо мной, думающей, что у меня была сила, но у меня была сила выбора.

И от этого, моя уверенность окрепла. Выбор. Черт побери, я доверяла Тренту. Черт побери, пошло все на хрен, я ему доверяла, не потому что у меня не было выбора, а потому что я так решила.

Слезы покатились по моему лицу, и я вздрогнула от понимания. Я доверяла ему даже мою душу. И он не предназначен для меня.

Дикая магия засмеялась, и это было, как если бы все глаза отметили меня во мраке ночи, делая меня своей. «Я твоя», согласилась я несчастно, но это была правда, и что более важно, это был мой выбор. Так было всегда.

Я затряслась, когда вся радуга прокатилась по коже, вспыхивая ослепительно белым, который сгустился к непроницаемому черному. С вторящим звоном, кольца снова ожили.

Задыхаясь, я открыла глаза, чтобы увидеть, что кольца светятся, как сама слава. С внезапным взрывом я подумала, что изготовление колец запечатлелось в моей памяти. Звон колец в моей трясущейся руке прошел эхом сквозь меня: жестокость хозяина, страдание раба, мелкая злоба и дикая реакция, которая закончила обе жизни и сломала кольца. Это все было там, в звонком смехе дикой магии, беспощадно честной в своей жестокости. Жизни были разрушены из-за веры в силу, которая содержалась здесь, и теперь она была моя, в двух крошечных полосках из твердого металла.

— Рэйчел.

Я не могла оторвать взгляда от колец. Я чувствовала слезы на щеках и ощущала Ала, темную тень, парящую передо мной, протягивающую руки и боящуюся прикоснуться ко мне.

— Рэйчел? — На сей раз это был вопрос, и я заморгала, сжимая пальцы вокруг теплого металла. Они ожили. Все, что я теперь хотела сделать — это уничтожить их.

— Это — зло, — сказала я, захлебываясь от рыданий, когда моя аура утолщалась, энергия уколами просачивалась сквозь меня, защищая, защищая от вещи, которую я сделала. И я доверила бы это Тренту? — Это — зло! — сказала я громче, видя их сквозь слезы.

Мои руки болели, и я подскочила, когда одеяло, пахнущее Алом и жженым янтарем, приземлилось мне на плечи.

— И ты сделала это, — сказал Ал, удивленно, и я посмотрела на него, дрожа. — Ты ему доверяешь?

— Мне бы хотелось. — Хмыкнув, я вытерла рукой нос. — Неудивительно, что ты ненавидишь эльфов.

Я пошла, чтобы убрать их, и Ал схватил меня за руку. Мои пальцы медленно открылись, и он взял кольца, его лицо было торжественным, когда он разглядывал кольца в свете от камина. Его очки были разбиты, и он держал их рядом, щурясь.

— Насколько ты уверена в его преданности? — спросил он, но его тон был охраняемым и мягким.

Я вытерла глаза, пытаясь унять дрожь. Воспоминания о кольцах все еще отдавалось эхом во мне, по-прежнему окрашивая мои мысли, когда я попыталась скорректировать мой мир. Я знала, что эльфы были дикими, борясь за свое существование под ботинком демонов. Я догадалась, что демоны стремились отомстить эльфам, прокляв их на медленное исчезновение. Но я не понимала, как далеко это зашло, насколько замысловато было и сколько лет длилось.

Избавляясь от этого чувства, я взяла кольца и засунула их подальше в карман, пряча. Я хотела их использовать, а затем, когда закончу, уничтожить. Они были инструментами, и я не позволила бы страху управлять мной.

— Это неважно, — сказала я, отвечая ему. — Это выбор, который я сделала.

Ал вздохнул и посмотрел на огонь, возможно, это было ничего или все.

— Возможно, ты должна сосредоточиться на своем спасении, — прошептал он. — Дай нам умереть. Мы сломаны и не подлежим ремонту.

Я подумала об Але в его сне, выглядящем никак иначе, как элегантная летучая мышь. Сломаны? Возможно, но я соединила части его бабочки вместе моей кровью.

— Мне никогда не нравился «Титаник», — сказала я, и он фыркнул, его взгляд буравил меня. — Они оба могли влезть на ту проклятую дверь.

Ал улыбнулся, и странное, родственное ощущение наполнило меня. Вставая, я взяла его обручальные кольца с каминной полки и протянула их ему.

— Не пытайся забыть ее, — сказала я, и его руки забрали их, а в глазах читалось удивление, когда он посмотрел на меня.

— Ты не знаешь, о чем просишь.

— Да, не знаю. — Мне нужно было идти. Кольца были восстановлены, и чем скорее я использую их. Тем скорее я смогу уничтожить их. — Ты не мог бы… отправить меня домой?

Он моргнул, потом встал на ноги, с огромным вздохом.

— Моя студентка просто воссоздала дикую магии, и она не может отправить себя домой? — Он засмеялся, но я его не поддержала, и я вздрогнула, не ожидая, когда его толстый палец коснулся моей челюсти, чтобы я посмотрела ему в глаза. — Если он предаст тебя, я закончу то, что начал с его пальцев, — сказал он, и я вздрогнула. — Скажи ему это.

— Скажу.

Гладкая поверхность моего зеркала вызова скользнула в мои руки, и он попятился, глаза пробегали по мне, как будто это мог быть последний раз, когда он видел меня.

— Мы такие трусы, — мягко сказал он, и потом я судорожно вздохнула, когда линия забрала меня, моя голова разрывалась от боли. Я подумала, что отключилась, потому что я не помнила удара о твердую красную цементную плиту, которая была на могиле Пирса на моем заднем дворе, вот где Ал бросил меня.