Ветер богов - Богдан Сушинский

Несколько взрывов раздалось почти рядом с рестораном, и в какую-то минуту Скорцени. показалось, что весь холм, на котором возвышалась «Солнечная Корсика», пошатнулся, сдвинулся с места и начал медленно, словно накренившийся на борт корабль, опускаться куда-то вниз по склону, к проливу, в морские глубины. Вслед за бомбардировщиками в атаку пошли штурмовики. Эти носились над городком, словно стая небесных акул, не столько истребляя, сколько сея панику и театрально расстреливая строения из своих орудий и крупнокалиберных пулеметов.

Самое время было оставить ресторанчик и поискать какое-либо укрытие, однако Скорцени продолжал невозмутимо восседать за столом, и поэтому никто из его собутыльников не набирался храбрости продемонстрировать свою трусость. В присутствии безмятежно восседавшего за столом обер-диверсанта эта вольность показалась бы совершенно непозволительной.

— Ответы на вопросы, которые я задам вам, Шварц, интересуют пока что только меня одного. Подчеркиваю: только меня, — как ни в чем не бывало продолжил начатый разговор Скорцени, когда пилоты союзников, вдоволь нарезвившись на виду у почти беззащитного городка и расстреляв последние ленты и кассеты, восвояси отправились на свою базу. — Если вам угодно, можете отвечать, оставаясь лишь наедине со мной. Эти двое джентльменов, — кивнул штурмбаннфюрер на основательно погрустневших Родля и Умбарта, — с удовольствием оставят нас, чтобы слегка отдышаться и снять напряжение.

— Пусть остаются. — Взгляд Шварца все еще продолжал блуждать по потолку веранды и открывавшемуся с нее отрезку залива в ожидании следующей волны самолетов. Страх перед смертью с неба явно заглушил в нем страх перед смертью более близкой и приземленной, таившейся в кобуре никому здесь не подчиняющегося и ни перед кем, кроме Господа и фюрера, не отчитывающегося майора СД. — Я доверяю им так же, как вам.

Скорцени сумел скрыть улыбку, превратив ее в ухмылку про себя: «Он, видите ли, доверяет нам!»

— Как давно обитает в Бонифачо баронесса фон Эслингер?

— Около года, — мгновенно ответил баварец, словно все это время только и ждал подобного вопроса. — Более точный срок может назвать господин Умбарт. Разве я не прав, коль уж вы допрашиваете меня вместе? — уставился на командира корсиканцев.

— Отвечайте на вопросы иггурмбаннфюрера, — мрачно переадресовал его Умбарт «первому диверсанту рейха». — И не вздумайте вилять, как обычно виляете, когда с вами пытаются говорить по-человечески.

— Дельный совет, — вновь обратился к баварцу Скорцени. — Что она из себя представляет?

— Австрийка. Этим все сказано. Одно время у нее возникла сумасбродная мысль: создать некую подпольную группу или даже партию, которая добивалась бы восстановления независимости Австрии и возрождения империи на основе федерации с не менее независимой Баварией.

Услышав это, Скорцени напрочь позабыл о всей авиации мира.

— Но вы доходчиво объяснили ей, что не для того сражаетесь за великую Баварию, чтобы она стала придатком великой Австрии, — продолжил рассказ сепаратиста Скорцени.

— Не столь красноречиво, как это изложили вы, но… — хмуро признал Шварц, и кирпично-пепельное лицо его стало еще более кирпичным и пепельным.

— За этой синьорой стоит сейчас какая-то вооруженная группа. На Корсике или там, в Австрии?

— Думаю, что стоит. И есть связи с Англией. Иначе баронесса не чувствовала бы себя настолько защищенной.

— А что местное гестапо?

— Возглавляющий его гауптштурмфюрер усиленно флиртует с баронессой, вызывая прилив гнева и зависти у полководца корсиканцев господина Умбарта, — наконец-то прорезался юмор и у владельца «Солнечной Корсики».

Обер-диверсант удовлетворенно заметил, как импульсивно сжались кулаки комбата.

— Это вы подсказали баронессе, что ей неплохо бы установить контакт с беглым австрийцем Скорцени?

— Наоборот, фон Эслингер настойчиво интересовалась, насколько реально установление подобных контактов. Клюнете ли вы.

— На ее колдовские чары или на саму идею?

— Она одинаково уверена в чудодейственности того и другого, да простит меня господин Умбарт.

— Я требую, чтобы вы не смели упоминать мое имя! — взъерепенился Умбарт.

— Успокойтесь, штурмбаннфюрер, — урезонил его Скорцени. — И помните: при всем своем воинственном баварском национализме господин Шварц является моим агентом. Советую ни на минуту не забывать об этом.

— В таком случае с вашего позволения… — резко поднялся Умбарт.

Вслед за ним «келью» Скорцени охотно оставил и Родль, объяснив, что предпочитает полюбоваться видом на горы.

— Вам известно, кто находился сегодня у нее на вилле? Имя этой женщины, ее титулы?

— Титулы сестры Паскуалины?

— Значит, вам известно было даже это?! Почему же вы молчали?

— Я всегда предпочитаю молчать до тех пор, пока меня не спросят. Правда, иногда мне удается молчать даже тогда, когда меня усиленно спрашивают, — но это уже разговор не к месту.

— В таком случае быстро выкладывайте все, что вам известно по поводу странного визита этой дамьґ на Корсику. Кстати, вы знаете, кто она?

— Из окружения папы римского. Так мне было сказано баронессой. И еще было сказано, что баронесса и ее соратники надеются на вашу поддержку этой синьоры — тоже, кажется, австрийки, если не ошибаюсь. Равно как и идеи независимой Австрии. Если папа римский поставит этот вопрос перед церковным миром и командованием союзников, то, знаете ли… Великая Австрия еще и в самом деле может возродиться.

— Тогда вам наверняка известно имя княгини Сардони?

79

Шварц наполнил бокалы и зачем-то старательно вытер салфеткой горлышко бутылки, словно собирался пить прямо из него.

— Кто эта синьора? Впервые слышу ее имя.

— А графини Стефании Ломбези?

Баварец сделал несколько медленных глотков, смазывая застоявшиеся шестерни своей памяти.

— Эту я встречал однажды на вилле. В сопровождении красавца монаха, непонятно какого ордена.

— Того.

— Точно, — впервые слегка просветлело лицо Шварца, если только слово «просветлело» вообще можно было применить относительно лица этого человека. — Монах Тото. Вы тоже встречались с ним? Нагловатый тип и, как мне кажется, работает на итальянскую разведку.

— Скорее на британскую.

Шварц вытер лоб той же салфеткой, какой только что вытирал горлышко бутылки. Что навело Скорпени на мысль отдать его на парижские курсы официантов, где грубияну-баварцу преподали бы хоть какие-то основы этикета и приличия.

— То есть у вас все основания арестовать эту компанию?

— Не исключая и вас. Несмотря на всю вашу исповедальную откровенность. Однако я не стану делать этого. Мало того, приказываю вам всячески поддерживать с ними связь: с баронессой, графиней, сестрой Паскуалиной… От моего имени. Во так, чтобы об этом знали только вы и я. Стычку на вилле отнесите к разряду мелких недоразумений, по поводу которого искренне сожалею.

— Я должен собирать материал, позволивший бы раскрыть всю сеть баронессы?

— Вы не так понимаете суть своего задания. Ваша задача — сохранить с ней такие связи, которые могут пригодиться нам значительно позже. Ведь не думаете же вы, что бомбардировщики союзников бомбят только «Солнечную Корсику». С некоторых пор они столь же нагло бомбят пивные Потсдама и Мюнхена. Вы поняли, дьявол меня расстреляй?

— Так точно.

— Отныне это ваше задание. Ресторан пора отрабатывать. В Бонифачо появится связной, который время от времени станет появляться у вас, чтобы побеседовать за бутылкой вина. За его счет, Шварц, только за его счет, — предупредительно выбросил перед собой открытые ладони Скорцени.

— Вы беспредельно щедры и справедливы.

— При этом учтите, что ваша служба будет продолжаться и после того, как союзники захватят Бонифачо и станут расплачиваться с вами фунтами стерлингов, а то и долларами.

— Говорят, нынче они в цене.

— И последний вопрос! Умбарт как-то намекал на то, что в Германии зреет заговор против Гитлера. Но вы же знаете, что на большее, чем грубый намек, штурмбаннфюрер просто не способен.

— Солдафон, — брезгливо обронил Шварц. — Никто в этом городе так не осточертел мне, как этот офранцузившийся полуавстриец.

— Так что вам известно об этом заговоре, господин тайный брат тайного ордена иллюминатов[55], запрещенного в рейхе, как и все прочие масонские ордены и ложи?

— Тоже не так уж много. Но баронесса фон Эслингер упорно распространяется о том, что заговор зреет. И что к осени в рейхе должен произойти переворот. Фюрер будет убит или в крайнем случае свергнут и взят под арест.

— Откуда у нее такие сведения?

Шварц взволнованно облизал губы и обильно смочил их вином. Ему явно не хотелось произносить того, что он обязан был произнести.