Стихотворения. Проза - Дмитрий Владимирович Веневитинов

конце 1826 г. По существу все они так или иначе связаны с этой темой. При этом наиболее полное и законченное выражение получает она в стихотворении «Поэт»:

Тебе знаком ли сын богов,

Любимец муз и вдохновенья?

Узнал ли б меж земных сынов

Ты речь его, его движенья?

Не вспыльчив он, и строгий ум

Не блещет в шумном разговоре,

Но ясный луч высоких дум

Невольно светит в ясном взоре.

В этой лирической пьесе особенно заметно, что образ поэта у Веневитинова выражает его общий эстетический и нравственный человеческий идеал. Поэт и художник для него — «эмблема», высшее, идеальное выражение духовного человека. В идеальном, а не бытовом взгляде на поэта — важная особенность этого стихотворения, обусловленная всем строем философских идей Веневитинова.

Прозе и «обману» жизни Веневитинов мог противопоставить как нечто безусловно положительное не поэта вообще, а именно идеального поэта. Вместе с тем это вовсе не означает, как утверждали некоторые дореволюционные литературоведы (и не только дореволюционные), «бесплотной мечтательности» и «отрешенности от жизни» самого Веневитинова. Как проницательно заметил в свое время уже Белинский, в «его стихах просвечивает действительно идеальное, а не мечтательно идеальное направление...»[675]

Идеализация — разумеется, не в плоском понимании этого слова — не всегда есть пренебрежение действительностью или плохое знание ее. Она бывает также от особого духовного ригоризма и в таком случае выражает живую бескомпромиссность нравственных понятий и требований. У Веневитинова было именно так.

Тему поэта развивает и другое стихотворение Веневитинова, написанное в конце 1826 г., — «Утешение». Оно тоже пронизано трагическим настроением: в нем звучит тема смерти и мысль о смерти. Но герой стихотворения — поэт. И потому, что он поэт, он не вовсе умирает: не умирает, остается жить и после его смерти его поэзия. Таков сюжет стихотворения. Поэзия для Веневитинова и в трагическом акте смерти оказывается единственным и высоким средством преодоления:

...Но если в душу вложена

Хоть искра страсти благородной, —

Поверь, не даром в ней она;

Не теплится она бесплодно;

Не с тем судьба ее зажгла,

Чтоб смерти хладная зола

Ее навеки потушила:

Нет! — что в душевной глубине,

Того не унесет могила:

Оно останется по мне.

В статье «О лирической поэзии» Владимир Соловьев эаметил, что «не одна трагедия служит к очищению души: быть может, еще более прямое и сильное действие в этом направлении производит чистая лирика»[676].

Стихотворение «Утешение» подобно истинной трагедии, и потому оно несет в себе очищение. В нем не только и не столько чувство конца, смерти, сколько духовная победа. Недаром уже в самом начале этой лирической пьесы звучат возвышенно-патетические, победные ноты:

Блажен, кому судьба вложила

В уста высокий дар речей,

Кому она сердца людей

Волшебной силой покорила...

Проблема поэта и ее решение имели у Веневитинова не только философский, но и в большой мере политический смысл. В теме поэта, как ее трактует Веневитинов, звучит очень явственно вызов современному миру, ибо его поэт отрицает и духовно преодолевает бесчеловечность и бездушие не только надысторического, но и вполне конкретного, современного ему миропорядка. Не случайно большая часть стихотворений о поэте, и притом самых сильных, была написана Веневитиновым после декабрьского восстания. Именно в это время такие стихи, по объективным обстоятельствам, заметно наполнялись политическим смыслом. В последекабрьскую эпоху романтическая концепция художника, вознесенного над прозою жизни и противостоящего ей, приобретала злободневное общественное звучание потому, что объективно она была политически-оппозиционной. Сознательно или бессознательно, романтическая концепция поэта-художника противопоставлялась другой, официальной — художника зависимого, служащего обществу, но не свободно, не по внутренним побуждениям, а по строгим предписаниям деспотической власти.

Одно из последних стихотворений Веневитинова на тему поэта — это вообще одно из последних его стихотворений — «Поэт и друг». Белинский отнес его к «превосходнейшим образцам» «лирических произведений в драматической форме» и поставил рядом с «Поэтом и чернью» и «Разговором книгопродавца с поэтом» Пушкина и с лирико-драматической пьесой Лермонтова «Журналист, читатель и писатель»[677].

Стихотворение «Поэт и друг» появилось в No 7 журнала «Московский вестник» за 1827 г., когда поэта уже не было в живых. Может быть, поэтому его восприняли как поэтическое завещание Веневитинова. Это было прощальным словом поэта — не только искренним и трогательным, но и едва ли не самым значительным и сильным его поэтическим словом:

...Напев задумчивой печали

Еще напомнит обо мне,

И сильный стих не раз встревожит

Ум пылкий юноши во сне,

И старец со слезой, быть может.

Труды нелживые прочтет;

Он в них души печать найдет

И молвит слово состраданья:

«Как я люблю его созданья!

Он дышит жаром красоты,

В нем ум и сердце согласились,

И мысли полные носились

На легких крылиях мечты.

Как знал он жизнь, как мало жил!»

В стихотворении «Поэт и друг» слышится и чувство в крайней степени напряжения, и глубокая прочувствованная мысль: мысль как итог, как последний, доведенный до афористической ясности вывод о жизни, человеке, поэзии. По этому стихотворению, лирическому и философскому одновременно, хорошо видно и то, каким поэтом Веневитинов был, и еще больше — каким он мог стать.

* * *

В своей литературной деятельности Веневитинов проявил разносторонние дарования и интересы. Он был не только поэтом, но и прозаиком, причем его прозаические опыты относятся к самым различным жанрам. Помимо статей философского содержания, о которых мы уже знаем, он писал статьи литературно-программные и критические, он создал несколько философских аллегорий в духе немецких и русских романтиков (подобные произведения в то же время, что и Веневитинов, писали В. Ф. Одоевский, В. П. Титов и другие любомудры), он переводил прозаические произведения немецких авторов — в том числе своего любимого Гете и Гофмана, в последние месяцы жизни он думал о романе и уже начал его писать.

Его литературно-программная статья носила весьма знаменательное название — «О состоянии просвещения в России». Впервые она была напечатана в книге прозы Веневитинова 1831 г. под заглавием «Несколько мыслей в план журнала». Изменение названия связано, очевидно, с цензурными соображениями. Говорить о просвещении — значило в эпоху Николая I проявлять явное свободомыслие. Стоит вспомнить реакцию Николая I на написанную Пушкиным по его желанию записку