Сначала отвести беду... - Вилен Арионов

Рутштейн сидела спиной к окну. Высокая спинка кресла, покрытая меховой накидкой, защищала её от возможного сквозняка. Над спинкой кресла лишь чуть-чуть возвышалась голова Фиры Нухимовны, увенчанная собранной в корону толстой чёрной косой. Впрочем, с обильной сединой — краску для волос она не употребляла. Благодаря такому размещению, лицо прокурорши было всегда в тени, что было полезным при конфликтных разговорах. Понятно, — если не горела настольная лампа, абажур которой можно было направить в любую сторону.

Вопреки обыкновению, вошедшего Вячеслава она встретила приветливо. Даже голос не скрипел.

— Ещё раз здравствуйте, господин полковник. Садитесь. Не думала я, что придётся этим нелепым делом заниматься, о котором наслышана. Но пути Господни не исповедимы…Рассказывайте, Вячеслав Сергеевич. Фабула мне известна, в материалах Степана всё аккуратно изложено. Поэтому поясните, почему не передаёте дело в прокуратуру? Фактов в нём уже достаточно для нашего анализа. И что за фрукт ваш главный персонаж? Кстати, как по документам — Хмуров или Орехов? Я что-то не совсем поняла.

— Понять трудно. Я его биографию не исследовал. У нас, Фира Нухимовна, рассматривается лишь один эпизод из его, наверняка, богатой истории. Экспертиза категорически утверждает, что оба паспорта подлинные. Это и по местам выдачи проверено….А о готовности дела, — я не думаю, что оно готово для прокурорской доработки. Пока не доказано, кто убил майора Андулина….

— Я говорю о деле по ограблению партийного офиса. Убийство майора — отдельное дело. Так и Генеральный считает.

— Я своему генералу докладывал. Он разрешил ещё немного поработать в рамках единого дела….Поймите, Фира Нухимовна, убили нашего товарища. Убили за то, что он нащупал что-то в этом паршивом офисе…

— Полковник! Это эмоции. Я, ведь, не предлагаю забыть об этом прискорбном факте. Просто это будет отдельная папка….Другие сроки.

Кличко не сдержался:

— Для нас это НЕ ПАПКА! Это вопрос нашей чести…

— Вы не мальчик, господин полковник. Ваша честь здесь не затрагивается. А порядок существует и будем его придерживаться. Не будем спорить, Вячеслав Сергеевич. Этот вопрос — об отдельном производстве — решён. Генералы договорятся, а вы, будьте добры, — к среде оформите бумаги в установленном порядке.

— Слушаюсь, госпожа прокурор. Только…

— Без обид, Вячеслав Сергеевич. Лучше расскажите о своём бандите. Я плохо его представляю. На фотографии похож на приличного человека…Рассказывайте….

— Извините, Фира Нухимовна. Приличный человек на пол в своей квартире не….Тьфу! Говорить противно….

И Кличко вздохнул и начал рассказ о том, как вышли на Хмурого. Как постепенно пришли к выводу, что именно он возглавлял налёт на штаб-квартиру партии, о его безусловной связи с исчезнувшим Паученковым. Исчезнувшим и тут же найденным под фамилией Орехова. "Вообще, Фира Нухимовна, в этой истории перебор с Ореховыми. Ведь, их партийного босса, извините за жаргон, тоже Ореховым кличут". Рассказал об увёртливости Хмурова-Орехова, о его выдумке о случайно зашедшим на ограбление неком Мишке-Дылде….О том, как нервничает Хмуров и впадает в истерику при упоминании об убийстве Андулина. "Не могу доказать, но я ЗНАЮ, — он стрелял, гад".

Рутштейн слушала внимательно, кое-что записывала в толстую тетрадь. Вячеслав видел, как она проникается его убеждённостью в вине Хмурого.

Потом она написала на отдельных листках бумаги с фирменным грифом "СЛЕДОВАТЕЛЬ ПРОКУРАТУРЫ" несколько поручений розыскникам.

— Что ж, Вячеслав Сергеевич! Вы правы, — противник у нас сильный… Но справимся, полковник! Справимся! — Она поднялась из своего кресла, — обязательно справимся!

Примерно в семь вечера розыскники встретились в кабинете полковника. Вячеслав рассказал о нелёгком разговоре с Рутштейн. Лукинов доложил о звонке Жукова.

Неужели что-то прояснится? И Кличко решил сам встретить Жукова на вокзале. Выяснить номер вагона труда не составляло, а узнать моряка среди выходящих пассажиров Вячеслав Сергеевич сможет. В этом он не сомневался.

Так и получилось. Кличко сразу выделил взглядом из группы пассажиров вышедших из вагона пожилого моряка. Он сделал шаг ему навстречу, мгновение поколебался, как обратиться:

— Здравствуйте. Товарищ Жуков?

— Я. Здравствуйте. Вы из милиции?

— Да, оперуполномоченный полковник Кличко. Решил встретить вас, а то неловко получится, — приедете домой, а дверь квартиры опечатана…

— А я и не собирался к квартиранту ехать….Но, всё равно спасибо, что встретили. Я в столицу всего на два дня, а визит к вам обязателен….Так что, чем скорее, тем лучше.

— Ну и отлично. Пойдёмте, я на машине.

…Через несколько минут Кличко вырулил со стоянки возле вокзала. Жуков опять спросил, что случилось, и Вячеслав Сергеевич сообщил, что квартирант Жукова арестован за серьёзное преступление. В этой связи, милиция выясняет все обстоятельства с ним связанные и, в частности, необходим опрос квартирного хозяина арестованного.

— Арестованного или задержанного? — спросил Жуков, показывая, что знает разницу между этими категориями.

— Арестованного, — подтвердил полковник. Он уже изобличён и признал часть обвинений. Но пока только часть.

Продолжили они разговор уже в кабинете Кличко. Жуков расписался на бланке официального протокола и, отвечая на вопросы Вячеслава Сергеевича, рассказал, что знает Хмурова почти шесть лет. Они познакомились в тире стрелкового клуба ДСО "Авангард". Жуков тогда проводил отпуск в Москве и частенько ходил в тир — он давно увлекался стрелковым спортом. Там и встретился он с Александром Васильевичем, классным стрелком из пистолета. "По его словам, он в молодости был даже призёром Спартакиады народов СССР, мастером спорта". Графики их тренировок тогда совпали и они не раз после стрельбы проводили по часу-полтора вместе. Поэтому, когда Жуков в прошлом году получил в наследство от умершей тётушки квартиру и дал объявление о сдаче её в наём, он обрадовался, что на объявление откликнулся старый знакомый. Правда, в последние годы они не виделись, и чем сейчас занимается Александр, Лев Михайлович не знал. Из их же прошлых разговоров Жуков сделал вывод, что по специальности Хмуров был строителем-проектантом. Впрочем, это был косвенный вывод из разговоров, подробности которых он совершенно запамятовал. Кличко задал и вопрос, не знает ли Жуков, что связывает его квартиранта, теперь уже бывшего, с Калининградом? Ответить моряк не смог, хотя подтвердил, что в его родном городе Хмуров бывал и ориентировался.

Поблагодарив и проводив Жукова, Вячеслав попросил зайти к нему Радкова и только что приехавшего Шифера.

Он рассказал товарищам о допросе Жукова, дал прослушать диктофонную запись.

Рассказанное Жуковым давало новые направления для прояснения личности Хмурова. Кстати, пусть косвенно, но подтверждали версию о том, что в Андулина стрелял именно Хмурый. Все помнили утверждение экспертов о высокой стрелковой подготовке убийцы майора.

С учётом вновь полученной информации они решили, что необходимо поднять архивы стрелковых соревнований в СССР примерно, с учётом возраста Хмурова, за 75–85 годы и поискать в них и Хмурова, и Орехова. Одновременно Радков взялся подготовить поручение калининградским сыщикам, проверить, не встречаются ли эти же фамилии среди строителей и проектировщиков города в 80–90 годы?

Сам же Кличко позвонил генералу Ларцеву и попросил принять его, надеясь выговорить ещё неделю для продолжения работы по проклятому "делу".

Фрагмент 42

В середине дня генерал уехал в аэропорт. "Покорять Волгу" — пошутил он, прощаясь с Полиной Ивановной.

Короткий, зимний, хотя и прибавил уже с декабрьского солнцеворота, но всё равно, темнеет рано. Вроде бы и вечер уже.

Едва занялась она немудрёными домашними делами, позвонила Санька. Говорила про какие-то совсем не обязательные вещи, а голос дрожит, чувствуется внутреннее напряжение. Полина Ивановна сразу уловила это и, стараясь придать своему голосу непринуждённость, спросила:

— Ты, Санечка, сейчас чем занята? Дочка в садике? А то бы забежала ко мне, посидим, чайку попьём. Пётр Николаевич в командировку уехал, я одна…

— Еду. Через полчаса буду, — обрадовалась молодая женщина.

… И вот она ушла.

Полина Ивановна не провожала Саню, слышала, как захлопнулась дверь в прихожей.

Она так и не стала зажигать свет. Как сумерничали с Саней, так и осталась сидеть в кресле, перебирая в уме весь невесёлый разговор с нею.

Собственно, ничего нового она не узнала. Но видно было, что внутреннее напряжение переполняло Саню, она уже не могла сдерживаться и лишь чуточку разрядилась, выплакав его доброжелательной слушательнице.