Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Хантер Эван (Ивэн)

Многое оставалось невыясненным, и что-то тревожило Кареллу после разговора с Сэндфордом Эллиотом.

Разорванная белая кроссовка и забинтованная левая нога Эллиота не могли не заинтересовать Кареллу. Правда, все это могло быть и чистым совпадением. Привлекало внимание и странное поведение Эллиота. Во-первых, он поспешил выдать свое алиби, хотя Карелла даже не успел двух слов сказать об убийстве. Во-вторых, и это настораживало больше, Эллиот предпринял поездку в Бостон с больной ногой и не захотел назвать имя своего врача. Наконец, откуда он знал, что убитый — мужчина? Еще перед тем, как Карелла показал ему снимок, Эллиот сказал: «Я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой». Ведь до этого момента Карелла называл убитого «жертвой».

Что-то еще беспокоило Кареллу. Какая-то несформи- ровавшаяся мысль занозой сидела в мозгу и не давала сосредоточиться. Подошла официантка и поставила перед ним чашку кофе и бутерброд на блюдце. Карелла откусил кусок бутерброда, отхлебнул глоток кофе, опять откусил бутерброд, запил его кофе и вдруг понял, что его так тревожило. Карелла сразу подумал о том, стоит ли возвращаться в магазин.

В разговоре Эллиот упомянул, что работал, когда пришел Карелла; возможно, девушка еще была в мастерской. Он решил подождать ее и поговорить с ней наедине, чтобы Эллиот не подсказал ей чего-нибудь.

Он доел свой бутерброд, допил кофе и позвонил в участок, чтобы узнать, не приходила ли ему какая-нибудь почта. Мейер сообщил, что на его имя пришло еще одно письмо. Карелла попросил открыть конверт. Когда Мейер опять взял трубку, Карелла спросил:

— Ну, что на этот раз?

— Самолет, — ответил Мейер.

— Что-что?

— Снимок самолета.

— Что за самолет?

— Да откуда мне знать? — возмутился Мейер.

Коттон Хейвз безошибочно определил тип самолета на снимке.

— Это «Зеро», — сказал он, посмотрев на ксерокопию, приколотую вместе с портретами Эдгара Гувера и Джорджа Вашингтона.

Во время войны на Тихом океане Хейвз служил на торпедном катере и сейчас говорил уверенно, так как разбирался в боевой технике того времени. Мейер бет колебаний принял его слова на веру.

— Но почему самолет?

— Да кто это может знать? И каким образом снимок японского истребителя соотносится со снимками Гувера и Вашингтона?

— Может, японцы собираются атаковать ФБР в Вашингтоне? — пошутил Мейер.

— Правильно, — вторил ему Хейвз. — Шесть эскадрилий «Зеро» на малой высоте заходят со стороны Пен- сильва ния-авеню!

— Снова нападают на Перл Харбор!

— Начинается третья мировая война!

— Конечно, — сказал Мейер. — Что же еще это может означать?

— И Глухой, понимая, что мы — единственная надежда американской нации, заранее предупреждает нас, чтобы мы вовремя подняли тревогу.

— Беги, звони в колокола и труби в рожок, Коттон.

— Знаешь, что я думаю? — спросил Хейвз.

— Умоляю, скажи.

— По-моему, на этот раз он водит нас за нос. Я не думаю, что между этими снимками вообще существует какая-то связь.

 — Тогда почему он присылает их нам?

— Да потому что у него шило в заднице, вот почему. Понавыдергивал никак не связанных по смыслу картинок из газет, журналов и книг, сделал с них ксерокопии и переслал их нам, рассчитывая, что мы тут все сдвинемся, обдумывая, что бы это значило.

— А как насчет угрозы ограбить банк?

— А что насчет угрозы? Карелла, кажется, должен ему помогать? Пожелаем удачи!

— Коттон, — вдруг спокойно сказал Мейер.

— М-да.

— Если бы это был кто-то другой, я бы сказал — да, ы прав, все это так, ерунда, дешевый розыгрыш. Но ио — Глухой. Если он обещает что-то сделать, то обязательно выполняет свое обещание. Я не знаю, какая есть связь между всеми этими ксерокопиями, но я уверен, что она существует. И еще, он рассчитывает, что мы достаточно умны и можем понять, в чем эта связь заключается.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что как только мы вычислим эту связь, он сделает что-то только ему известное. Коттон…

— Да, Мейер.

— Коттон, — повторил Мейер, затем посмотрел на Хейна и с жаром продолжил — Коттон, этот человек — посланник дьявола!

— Прекрати молоть чепуху.

— Коттон, я ненавижу его! Коттон, лучше бы я с ним никогда не встречался и ничего про него не слышал. Вообще!

— Да успокойся, прошу тебя, что это с тобой? — удивился Хейвз.

— Как можно найти связь, придуманную его дьявольским воспаленным мозгом?

— Послушай, Мейер, что…

— Как мы можем догадаться, что означают для него эти снимки? Гувер, Вашингтон, а теперь еще этот чертов японский «Зеро», — сказал Мейер, сжимая пальцами снимок японского истребителя. — А может, это он и хочет нам сказать, Коттон?

— Что именно?

— Он хочет сказать, что у нас ничего нет. Зеро! Ноль! Большая дырка от бублика! Зеро, зеро, зеро…

— Слушай, хочешь чашечку кофе? — нежно спросил товарища Хейвз.

Карелла прошел четыре здания по Портер-смит, пока не обнаружил табличку «Генри Скафейл» на почтовом ящике. Он поднялся по лестнице на третий этаж и остановился возле квартиры 32. Из-за двери были слышны голоса, но Карелла не мог различить слов. Он не стал больше прислушиваться и постучал.

— Кто там?

— Детектив Карелла.

За дверью наступила полная тишина. Карелла ждал. Затем он услышал чьи-то шаги, приближающиеся к двери. Послышался щелчок открывающегося замка, и сквозь слегка приоткрытую дверь выглянула голова Боба Кермоди.'

— Ну? — спросил он. — Что еще вам нужно?

— Мэри здесь?

— Ну, допустим, а что?

— Я бы хотел с ней поговорить.

— О чем?

— Она здесь?

— Вам, наверное, придется прийти сюда еще раз, и не забудьте прихватить с собой ордер, — зло проговорил Боб и попытался закрыть дверь.

Карелла быстро вставил ботинок в дверную щель и сказал:

— Я могу последовать твоему совету, Боб, но для этого мне придется проделать долгий обратный путь, а это не улучшит ни моего настроения, ни расположения к тебе. Что ты на это скажешь?

— Впусти его, Боб, — послышался женский голосок.

Боб что-то проворчал себе под нос, открыл дверь и отступил в сторону, впуская Кареллу в квартиру.

Мэри сидела на старом матраце, расстеленном прямо на полу. Рядом с ней находилась девица в ободранном розовом джемпере и джинсах. Обе девушки сидели, прислонившись спинами к стене. Хэнк оседлал стул и положил щеку на его спинку. Все наблюдали за вошедшим в комнату полицейским.

— Привет, Мэри, — поздоровался Карелла.

— Привет, — без особого энтузиазма ответила девушка.

— Я бы хотел с тобой поговорить.

— Поговорить?

— Без свидетелей.

— Что же вы предлагаете? Здесь только одна комната и кухня.

— Можно в коридоре.

Мэри пожала плечами, отбросила назад свои длинные волосы, вышла из своей позы лотоса, в которой она сидела на матраце, и чуть ли не танцуя, прошла мимо Кареллы в коридор, беззвучно ступая босыми ногами по полу. Карелла последовал за ней и закрыл за собой дверь.

— О чем вы хотите со мной поговорить? — спросила Мэри.

— Вы позируете для скульптора Сэнди Эллиота?

— А что случилось? Это нарушение закона? Мне уже девятнадцать лет.

— Нет, с законом все в порядке.

— Да, я позирую ему. А откуда вам это известно?

— Я видел некоторые из его работ. Сходство впечатляет, — сказал Карелла и после секундной паузы добавил — Вы его также и возите?

— Не понимаю, о чем вы?

— Вы возили его в Бостон на прошлой неделе?

— Да, — ответила Мэри.

— Вы позировали ему сегодня, когда я приходил в магазин?

— А я не знаю, когда вы приходили.

— Тогда ответьте на первую часть вопроса: вы позировали ему сегодня?

— Да.

— В какое время?

— С десяти часов.

— Я был в магазине около одиннадцати.

— Я этого не знала.

— Разве Сэнди не сказал вам о моем визите?

— Нет.

— А когда он повредил себе ногу?

— Этого я не знаю.