Миры Джона Уиндема, том 2 - Джон Уиндем

Еще через неделю отменили чрезвычайное положение.

День или два спустя Бокер дал в эфире свои комментарии.

"Некоторые из нас, – начал он, – не самые разумные, уже отпраздновали победу. Им я могу сказать, что если вода в котле не закипела только потому, что у каннибала кончились дрова, жертве в котле рано радоваться. И если эта жертва не хочет быть съеденной, ей надо поспешить что-нибудь предпринять, пока людоед не вернулся с охапкой хороших сухих дров.

Давайте внимательно посмотрим на так называемую «победу». Мы, морская нация, в расцвете своего могущества, боимся выйти в открытое море! Нас вытеснили из среды, которую мы испокон веков считали своей. Мы еще отваживаемся выйти в мелкие прибрежные воды, но как долго это продлится? Где гарантия, что нас не погонят и оттуда? Мы – в блокаде, в блокаде более серьезной, чем когда бы то ни было. Наш хлеб насущный зависит от авиации! Даже ученые, пытающиеся изучить причину наших несчастий, и те отправляются в путь исключительно на парусниках! И это вы называете победой?!

Никто, никто еще не может сказать, где корень зла. Возможно, те, кто высказался о «ловле креветок», недалеки от истины, возможно. Но лично я уверен, что все не так просто. А может быть, им нужна суша? Что ж, надо признаться, их попытки захватить сушу гораздо успешнее, чем наши – достичь Глубин. Следовательно, они лучше осведомлены о нас, чем мы о них, и потому опасны. Вряд ли эти существа пойдут старым путем, я думаю, они обязательно применят новое оружие. Но что будем делать мы? Сумеем ли противопоставить свое? Полагаю – нет. А вы?

На сегодняшний день потребность в оружии для нас не уменьшилась, а напротив – возросла многократно.

Кто-то может упрекнуть меня в том, что еще вчера я призывал к дружбе с ними, а сегодня – развернулся на сто восемьдесят градусов. Все правильно, но ведь никто даже не попытался достигнуть взаимопонимания. Вероятно, ничего бы не вышло, теперь я в этом убежден, но, без сомнения, то, что я когда-то пытался предотвратить, нарастало и требует немедленного разрешения. Два Разума ненавидят друг друга. Жизнь во всех ее формах – борьба, и Разум – самое мощное оружие в этой борьбе. Разум – абсолют, а двух абсолютов быть не может.

Ход событий показал, что моя прежняя точка зрения оказалась печально антропоморфична. И я заявляю: как только мы отыщем контроружие, мы должны, обязаны напасть и стереть их с лица Земли. Сейчас нам дарована Провидением небольшая передышка, но они вернутся, непременно вернутся, ими движет то, что движет и нами: убить или умереть. И когда они вернутся, не дай бог, они будут лучше вооружены…

Это – не победа. Я повторяю, это – не победа…"

Наутро я встретил Пэнделла из отдела связи. Он посмотрел на меня печальным взором.

– Мы пытались, – стал оправдываться я. – Мы сделали, что могли, но на него снизошло вдохновение.

– Увидишь его, передай все, что я о нем думаю, – попросил Пэнделл. – Дело не в том, что он не прав: я просто не знаю другого человека с таким поразительным даром портить людям праздник. Если вдруг случится, что он снова появится в нашей программе – приемники выключат тысячи слушателей. Дай ему дружеский совет – в следующий раз обратиться на Би-Би-Си.

Так получилось, что мы встретили Бокера в тот же день. Он, естественно, поспешил услышать отклики на свое выступление. Я, по возможности щадя его самолюбие, рассказал, что мне было известно.

– Примерно то же – во всех газетах, – вздохнул он. – И за что я осужден навечно жить в демократической стране, где дурак равен разумному человеку? Если бы та энергия, что идет на околпачивание простаков в погоне за их голосами, была направлена на полезную деятельность – вот была бы нация! А так – что?! По меньшей мере три газеты ратуют за «сокращение миллионов, выброшенных на исследования», и это для того, чтобы каждый смог купить в неделю лишнюю пачку сигарет! А значит, возрастет стоимость перевозок табака, следовательно, поднимутся налоги и так далее. А суда тем временем ржавеют в портах. Какая бессмыслица!

– Но мы же выиграли сражение, – возразила Филлис.

– Стало хорошей традицией, – съязвил Бокер, – сначала получать тумаки, а уж потом выигрывать войну.

– Ну и что?! – воскликнула Филлис. – Мы проиграли на море, но в конце концов…

Бокер застонал и закатил глаза.

– Ну и логика!..

Тут вмешался я.

– Вы считаете, что они намного превосходят нас, не так ли?

– Не знаю, что и ответить, – нахмурился он. – Скорее, они мыслят иначе. А если так, нельзя проводить никаких аналогии, любая попытка сравнения только собьет с толку.

– И вы, действительно, считаете, что война не кончена? – спросила Филлис. – Это не желание помочь задыхающемуся судоходству?

– Вам так показалось?

– Нет, но…

– Да, я имел в виду и это. Выбора нет: либо – мы, либо – нас. И если в ближайшее время…

ФАЗА ТРЕТЬЯ

Я сидел на корме и осторожно правил обернутым войлоком веслом. Вдруг что-то зашуршало о борт, и лодка забилась, наткнувшись на упругое препятствие.

Я напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разобрать, на что мы напоролись, вряд ли это мог быть берег.

– Что это? – прошептал я.

Филлис привстала, резко качнув нашу маленькую лодочку.

– Сеть, огромная сеть, – отозвалась она.

– Попробуй ее поднять.

Лодка накренилась, грозя опрокинуться.

– Нет, слишком тяжелая.

Такой задержки я не предвидел.

Пару часов назад, изучая с церковной крыши дальнейший путь, я приметил на северо-западе узкий проход между двумя холмами и подумал, что если удастся благополучно миновать этот перешеек, то дальше можно будет плыть в относительной безопасности. Мы дождались прилива и под прикрытием ночи пустились в дорогу. Устроившись на корме, я потихоньку правил веслом, позволяя течению бесшумно нести нас в направлении канала. И вот теперь, этот невод…

Я развернул лодку и веслом нащупал сеть. «Не менее полудюйма», – прикинул я толщину веревки, вытаскивая из кармана складной нож.

– Придержи сеть, – попросил я Филлис.

Но не успел я открыть лезвие, как над нами взвилась осветительная ракета, залив ярким светом всю округу.

С левого от нас торфяного холма прямо в воду сбегала узкая тропинка, вдоль которой росло несколько кустов. От самой вершины до подножия холма тянулся ряд домов; далее из воды торчали лишь крыши да трубы.

Вдруг на берегу щелкнул затвор винтовки, раздался глухой выстрел и над моей головой просвистела пуля. Мы кинулись на дно лодки.

– Убирайтесь туда, откуда явились! – долетел до нас голос с острова.