Под грузом улик. Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс

В этот несчастливый момент, когда он сознает, что его бросила любовница, является герцог с жуткими обвинениями. Называет Кэткарта — человека, который ест его хлеб, живет под его крышей и чуть не женился на его сестре, — обычным карточным шулером. Кэткарт как будто не отрицает обвинений и высокомерно заявляет, что больше не намерен жениться на благородной леди, с которой обручен. Тогда Денвер запрещает ему встречаться и говорить с его сестрой. Так поступил бы каждый, в ком теплится искра благородства. Денвер велел Кэткарту покинуть на следующий день его дом, но тот бросился бежать под дождь. Герцог крикнул, чтобы Кэткарт вернулся, и даже послал слугу открыть для удобства беглеца дверь оранжереи. Да, он назвал Кэткарта проходимцем, пригрозил, что его выгонят из полка, но его слова были оправданны и он же прокричал из окна: «Вернитесь, идиот!» Или, как показал один из свидетелей, «Вернитесь, — не могу произнести, какой именно, — идиот!». В этом зове слышится чуть ли не отзвук любви. (Смех в зале.)

Теперь я хочу привлечь внимание ваших светлостей к тому, что у моего благородного клиента отсутствовал мотив для убийства. Утверждалось, что мотив для ссоры был иным, не таким, о котором сказал герцог: нечто более личное для обоих участников, при том что на этот счет нет никаких данных, кроме слов удивительнейшего свидетеля Робинсона, который, кажется, дуется на весь свет и готов делать из всякой мухи слона. Ваши светлости его слышали и могут судить, какова цена его выводам. Мы же с помощью фактов продемонстрировали, каков истинный предмет коллизии.

Итак, Кэткарт бежит в сад, и бесцельно бродит под проливным дождем, размышляя о том, как в единый миг лишился любви, состояния и чести.

Тем временем открывается дверь в коридор, и на лестнице раздаются осторожные шаги. Теперь нам известно, кто спускался: миссис Петтигрю-Робинсон не ошиблась, чья скрипнула дверь, — то был герцог Денверский.

Пока все очевидно. Но с этого момента мы расходимся с нашим ученым коллегой от обвинения, который считает, что герцог, все обдумав, решил, что Кэткарт представляет для общества опасность и ему лучше умереть или что он нанес семье Денвер такое оскорбление, которое можно смыть только кровью. Нам предлагают поверить, что Денвер прокрался вниз, взял из стола в кабинете револьвер и исчез в ночи, чтобы цинично расправиться со своим врагом.

Милорды, требуется ли указывать на абсурдность такого предположения? Какую мыслимую причину мог иметь герцог Денверский, чтобы хладнокровно убить человека, от которого его раз и навсегда уже избавило единственное запальчивое слово? Вам предлагается версия: Денвер обдумывал случившееся, и нанесенная обида в его представлении разрослась, видимо, до невиданных размеров. Могу сказать одно: мне не приходилось сталкиваться с тем, чтобы выдумка представителя обвинения преподносила более шаткий предлог взвалить преступление на плечи невиновного. Не стану тратить время и досаждать вам, оспаривая это. Также говорилось, что причина ссоры не та, что представляется на первый взгляд, и у герцога имелись причины страшиться неких губительных действий со стороны Кэткарта. По этому поводу мы уже высказывались: предположение построено in vacuo[92] ради создания картины определенных обстоятельств, которую мой ученый коллега не может подкрепить фактами. Число и разнообразие предложенных обвинением мотивов свидетельствует о том, что коллеги, понимая свою слабость, яростно кидаются за любым объяснением, чтобы придать какую-то окраску обвинительному акту.

И здесь, ваши светлости, я хочу обратить внимание на очень важное свидетельство инспектора Паркера по поводу окна кабинета. Он показал, что в него пытались проникнуть снаружи, отодвинув щеколду перочинным ножом. Если шум шагов, который слышали в кабинете в половине двенадцатого ночи, издавал герцог Денверский, то зачем ему потребовалось ломать окно? Он и без того был в доме. Добавим к этому, что в кармане Кэткарта обнаружили перочинный нож с царапинами на лезвии, которые могли остаться на металле, если ножом пытались отодвинуть железный шпингалет. Очевидно, что не герцог, а Кэткарт проник через окно в кабинет за револьвером, не зная, что ему открыли дверь оранжереи.

Нам нет необходимости развивать эту мысль: мы доподлинно знаем, что Кэткарт побывал тогда в кабинете, — видели промокательную бумагу с отпечатками слов из письма покойного, адресованного Симоне Вондераа, а лорд Питер Уимзи показал, что взял этот лист из стопки промокательной бумаги в кабинете через несколько дней после смерти Кэткарта.

Еще один важный момент: герцог Денверский заявил, что видел револьвер в ящике незадолго до трагического тринадцатого числа. В тот день они были в кабинете вдвоем с Кэткартом.

— Одну минуту, сэр Импи, — вмешался председатель суда. — Это не совсем то, что имеется в моих записях.

Адвокат. Прошу прощения, ваша светлость, если ошибся.

Председатель суда. Прочитаю, что есть у меня: «Я искал старую фотографию Мэри, чтобы дать Кэткарту, и наткнулся на него». Ни слова о том, что сам Кэткарт там присутствовал.

Адвокат. Будьте любезны, ваша светлость, прочитайте следующую фразу.

Председатель суда. Пожалуйста. Вот следующее предложение: «Помню, я сказал, как он проржавел».

Адвокат. Еще дальше.

Председатель суда. «Кому вы это заметили?» Ответ: Не знаю, но точно помню, что я это сказал».

Адвокат. Благодарю вас, ваша светлость. Когда благородный пэр это говорил, он искал фотографии, чтобы отдать Кэткарту. Думаю, мы можем оправданно заключить, что он адресовал свою фразу именно покойному.

Председатель (суду). Милорды, по поводу основательности этого предположения судить вам.

Адвокат. Если ваши светлости признают, что Дэнис Кэткарт знал о существовании револьвера, неважно, в какой именно момент он его увидел. Как вы слышали, ключ всегда оставался в ящике стола. Кэткарт мог заметить револьвер, когда искал конверт, сургуч или что-нибудь еще. Я в любом случае считаю, что звуки, которые вечером в среду слышали Марчбэнксы, производил Дэнис Кэткарт,